— Почему кольцо Горлохума надевают мальчики?
— Хёгги не принимают слияние со взрослым ильхом. Зверь по-своему разумен, но у него нет человеческих устоев и порядков. Они ему совершенно чужды, его ведут ярость и свобода. Хёгг усиливает чувства ильха, и те, кто надевает кольцо, справляются со всем этим постепенно. Испытывают первые взрослые желания и учатся ими управлять. Мальчики взрослеют вместе со зверем. Правда, не всегда человек управляет хёггом, случается и наоборот.
— По-моему, ты неплохо справляешься, — осторожно произнесла я. Ну, если закрыть глаза на некоторые обстоятельства…
— Мне казалось, ты злишься. Я думал, будешь кричать или плакать, — поднял ильх брови.
— Вот еще! Я хочу дойти до Карнохельма живой, — твердо сказала я. — Без тебя это невозможно. Так что давай просто сделаем вид, что этого ужасного поцелуя не было!
— Ужасного?
— Да просто отвратительный!
Рагнвальд некоторое время рассматривал мое лицо и о чем думал — непонятно. Только хмыкнул и поднялся.
— Хватит сидеть, время уходит, — сказал он.
Что? Как будто это я развлекаюсь поцелуями! Не выдержав, слепила снежный комок и швырнула ильху в спину. Не попала.
— Кстати, пока я твой нареченный, имею право тебя наказывать. Как захочу, — донесся до меня невозмутимый голос ильха.
Наказывать? Я слепила еще один снежок. Правда, снова промазала. Ильх даже не соизволил уклониться, словно знал, что я не попаду!
Зато я отчётливо услышала смешок. Но голову Рагнвальд так и не повернул.
ГЛАВА 15
Через час мы вышли на узкий каменный язык и Рагнвальд кивнул на острую пику скалы, отделенную от нас ущельем. Через обрыв была перекинута узкая доска без перил и ограждения.
— Мы уже рядом. За этим ущельем — проход через гору, завтра окажемся в Карнохельме.
За ущельем? Я сглотнула, с ужасом гладя на отвесные скалы и туман, клубящийся снизу. Под порывами ветра марево иногда слетало, обнажая черные каменные пики. И чтобы преодолеть бездну — надо пройти по шаткому мостку! Да я никогда не смогу этого сделать!
— А другой дороги нет? — просипела я, ощущая зарождающееся головокружение.
— Эта самая короткая и удобная.
— Удобная? — вытаращилась я. — Да это доска над пропастью!
— И что? — не понял ильх.
— Я с детства боюсь высоты!
Рагнвальд приподнял брови.
— Тогда тебе точно не стоит задерживаться в Карнохельме, — насмешливо протянул он.
— Что ты имеешь в виду?
— Узнаешь, — хмыкнул он. — Идем, солнце садится. По воздушной тропе ходят в одиночку, чтобы не раскачивать опору. Поняла?
— Я знаю про резонанс!
— Твои затуманные проклятия тут не действуют. Я пойду первым.
И ступил на мост. Шаткая и ненадежная конструкция качнулась. От ужаса у меня пересохло во рту. Я не смогу!
Вот только ильх уже отвернулся и спокойно шел по узкой доске, словно по проспекту прогуливался! Я в отчаянии оглянулась, не зная, что делать. Без проводника я не найду дорогу в Карнохельм! Легко и быстро Рагнвальд преодолел бездну и махнул мне. Ветер донес его спокойный голос.
— Поторопись, чужачка. Я не собираюсь ждать тебя вечность.
Я снова глянула в пропасть с жадно клубящимся сизым туманом. Ильх стоял уже на другой стороне доски, а я все не решалась ступить на ее начало! Ненадежная конструкция шаталась и даже поскрипывала, на ней не было ни опоры, ни веревки, чтобы схватиться. Да как вообще по ней можно пройти?! Великие перворожденные, да на это способны только ненормальные ильхи Карнохельма!
Что же мне делать?
Тихий звук позади заставил меня удивленно оглянуться. Что это? Камень упал?
На тропинке, по которой мы прошли несколько минут назад, стоял зверь. Черный, огромный, желтоглазый. Горбоволк. Тот самый! Я замерла, загипнотизированная звериным взглядом. Хищник медленно опустил голову и ощерился, его тело, состоящее из литых мышц, напряглось, готовясь к прыжку.
— Беги! — окрик Рагнвальда вырвал меня из оцепенения.
Я развернулась, взметнув юбку, и прыгнула на доску. Она зашаталась. Горбоволк зарычал, уже не скрываясь, рванул ко мне и ударил передними лапами по хлипкому мосту. Шаткая опора вздрогнула, словно озлобленная змея, норовящая сбросить меня со своей скользкой спины. Я рухнула на колени, вцепилась в шершавое дерево.
— Энни, вставай! — снова крикнул Рагнвальд, но я не могла подняться.
Мост трясся как в лихорадке. Горбоволк не шел дальше, но всей свой тушей обрушился на опору, заставляя доску плясать. Сбрасывая меня в бездну… А ильх был слишком далеко, чтобы помочь…
— Энни!
Я вскинула голову и совсем рядом увидела оскаленную пасть зверя. Видимо, долгая зима вынудила хищника осмелеть и броситься на такую желанную добычу. Мощные челюсти щелкнули рядом с моей ногой, я инстинктивно дернулась в сторону и… с воплем рухнула. Пальцы безнадежно попытались найти опору — хоть самую тонкую веточку — чтобы удержаться, но вокруг была лишь бездна и жадный туман, раскрывающий свою пасть внизу. Желающий поглотить, сжать каменные челюсти, перемолоть… Вверху взвыл горбоволк, упустивший добычу. Мой мешок полетел в пропасть. Оранжевый проблеск солнца отразился от скал. И горы заволокло маревом.
Вот и все.
Мысль — короткая и безнадежная — мелькнула в голове. Туман сомкнулся густым пологом. Все…
Огромные лапы возникли из тумана, и когти сомкнулись поперек моего тела. Рывок — и меня тащит наверх, прочь от смертоносных пик, прочь от жадной бездны. А скалы содрогаются от драконьего рева.
Хёгг…
Лёд.
— Лёд! — закричала я, осознав, что Рагнвальд исчез, а меня тащит к заснеженной вершине дракон. — Лёд, это ты!
Скалы снова вздрогнули от его рыка, а я почему-то рассмеялась. Огромные крылья молотили воздух, поднимая нас все выше. Еще рывок — и лапа разжалась, а я вывалилась на снег. Хёгг приземлился рядом и тут же сунул ко мне узкую морду. Клыкастая пасть оскалилась, но я совершенно не испугалась!
— Лёд! Не думала, что скажу это, но как же я рада тебя снова увидеть! — от избытка чувств, от осознания, что жива, а не валяюсь сломанной куклой на дне пропасти, я прижалась к драконьей голове, погладила прохладную чешую. — Ты меня спас! Да ты лучший хёгг на всем свете! Спасибо тебе!
Лёд заурчал-зарычал, меня обдало потоком воздуха. Рассмеявшись, я отступила, а зверь снова рыкнул и вдруг с разбега зарылся в ближайший сугроб. Ударил крыльями, приподнимаясь, и снова окунулся, поднимая снежную бурю. Я отбежала подальше, с улыбкой наблюдая за тем, как огромный хёгг взрывает снежный наст. Он нырял в сугробы, словно рыбина в волны, снова и снова! А когда наконец выбрался, я ахнула. От жирной черной сажи, раньше покрывавшей дракона, не осталось и следа. Его чешуя была белой и сияла, словно начищенное серебро. Крылья больше не казались грязными пыльными тряпками, они стали серыми, с синевой на костяшках и шипах. Хёгг вцепился когтями всех четырех лап в снег, расправил крылья, струной вытянул шею и, подняв голову, зарычал. От невозможного, невообразимого звука содрогнулись скалы, а я присела, закрыв голову. Но страха не было. Я понимала, что Лёд просто радуется.
