Ильх кивнул и снова вышел. Я осмотрелась. Лачуга оказалась обыкновенной, похожей на ту, в которой мне уже довелось когда-то ночевать. Обстановка здесь была скудная и малоинтересная. Плоская чаша с хёгговыми углями давала тусклый желтый свет.
Рагнвальд вернулся, когда я успела обойти комнатушку несколько раз. Ильх принес с собой запах моря и ветра, с белых волос ильха капала вода, а из одежды на нем были лишь штаны. Но, в отличие от меня, ильх, похоже, холода не чувствовал. Он даже не обтёрся, на коже поблескивали капельки.
Я с трудом отвела взгляд от его плеч.
— Мы не пойдем в Карнохельм?
— Нет.
Ильх встряхнул чашу с затухающими хёгговыми углями, разбросав половину. Но оставшиеся все же расцвели красными прожилками, давая тусклый свет.
— Разве тебе не надо быть на празднике в честь тебя самого?
— Надо.
Я прислонилась к стене, рассматривая помещение и немного — мужчину. Первое было обыденным и тесным, второе — занятным. Рагнвальд присел возле дыры в полу, обмазанной глиной — примитивным очагом. Скривился, пытаясь развести огонь. Крошечное пламя дрожало и не желало разгораться, несмотря на сухую древесную стружку. По краю очага плелись морозные узоры, показывая, что Рагнвальд по-прежнему злится.
С трудом, но ему все же удалось зажечь огонь, и варвар поднял взгляд.
— Ты права. Мне надо быть в Карнохельме, надо позаботиться о городе, надо столько всего сделать… но я хочу остаться здесь. С тобой. Хочешь провести эту ночь здесь, лирин?
— А у меня есть выбор? — хмыкнула я.
— Нет, — усмехнулся он. — Но было бы лучше, если бы ты хотела.
Я откинула за спину влажные волосы, покосилась на венец, лежащий на полу. Льдинки весело мне подмигнули.
Рагнвальд не спускал с меня взгляда, и его глаза тоже казались льдом.
— Тебе уже говорили, что у тебя ужасный характер?
Он моргнул.
— Знаешь, из тебя вышел бы отличный тиран. Я прямо вижу твой ледяной трон!
Ильх нахмурился, не спуская с меня настороженного взгляда.
— Ты не хочешь остаться? — грубо спросил он.
— Я хочу, — вздохнула я.
Рагнвальд не улыбнулся и даже не кивнул, но напряженные плечи медленно расслабились. А пламя, наконец, смогло вырасти и окрепнуть.
— Кажется, ты изрядно напугал жителей города.
Ильх дернул плечом и нахмурился.
Я сделала осторожный шаг ближе.
— Рагнвальд, я благодарна тебе за спасение. Действительно, благодарна, поверь. И я хочу остаться сегодня здесь, с тобой. Но Гудрет…
Пламя вздрогнуло и угасло под порывом холода. Рагнвальд выпрямился.
— Ты хочешь снова лишить меня разума, Энни?
— Но Гудрет…
— Мужчина должен отвечать за свои поступки! — рявкнул варвар, отходя от очага, с которым не мог совладать. — Он увел тебя по незнакомым тропам, не взял ни еды, ни воды, увел, не зная местности и опасностей! В этих горах полно зверей! И каждый житель Карнохельма знает о черном озере, в котором живет ламхгин. Никто не ходит в это ущелье по доброй воле!
— Но Гудрет не знал…
— Вот именно! Не знал, но потащил тебя за собой! Надеюсь, незримый мир будет долго водить его туманными тропами в наказание за глупость!
Я вздохнула. Спорить с варваром бесполезно, у Рагнвальда свое понимание добра и зла. И для него вполне нормально убить соперника.
— Задержись я хоть на минуту — и от вас обоих не осталось бы и костей! Он бы погубил тебя! Пусть благодарит перворожденных за милость! А если сдохнет, значит, виноват сам! И пусть подыхает, но не тащит за собой тебя!
Я встрепенулась.
— Значит, Гудрет жив?
Глаза ильха стали такими холодными, что я поежилась.
Подошла к очагу и, запалив щепу от хёгговых углей, разожгла огонь. Пламя радостно встрепенулось под моими руками, разгораясь на сухих дровах. Сложив их шалашиком, я довольно осмотрела очаг и подняла взгляд на Рагнвальда.
— Хорошо.
Он прищурился.
— Это какая-то хитрость?
— Нет. Ты прав. Гудрет совершил глупость. И я тоже.
— Ты ушла с ним. Добровольно.
Я помолчала, размышляя, стоит ли говорить об участии Трин во всем этом деле. Но поверит ли мне риар? Вёльду он знает большую часть своей жизни, а меня всего ничего… И я даже не знаю, как он ко мне относится, несмотря на все, что случилось сегодня.
— Да, ушла. Но… я сожалею.
Ильх смотрел, не мигая.
— Сожалеешь?
— Да.
— Насколько сильно?
Я вспомнила черное озеро.
— Очень сильно.
— И готова это… доказать?
Наши взгляды встретились в языках пламени и сплелись — такие же обжигающие. Внутри снова зародилась чувственная буря, словно и не было совсем недавно дикой близости в лесу. Словно я вечность умирала без него, без этого мужчины. Мне было его мало…
— Да.
Он втянул воздух, я облизала губы.
— Хорошо, — хрипло произнес он. — Докажи мне, чужачка. Так, как это делают девы.
Сел на низкую лежанку, вытянул ноги. Окинул многозначительным взглядом. Внутри узлом завязалось горячее предвкушение. Ильх улыбнулся.
— Накорми меня, — произнес он.
Я моргнула, не сразу поняв смысл слов.
— Что?
— И напои. Я пропустил трапезу из-за того, что гонялся за вами. Хочу есть и пить. А потом посмотрим, на что еще ты способна.
От моего рассерженного шипения пламя снова чуть не угасло. Захотелось швырнуть в наглого варвара что-нибудь тяжелое, чтобы стереть нахальную улыбку. Но что-то во взгляде синих глаз меня остановило. Нет, не голод сейчас вел ильха. Рагнвальду нужно подтверждение. Нужны действия и слова, способные успокоить его злость, успокоить его. Я ощущала, что стужа была слишком близко к нам обоим — лизала руки, трогала щеки. Несмотря на неподвижность, Рагнвальд напоминал вихрь, заключенный в человеческом теле.
Я окинула взглядом лачугу. Левую сторону занимала лежанка, накрытая мехами и покрывалом. На правой было несколько даже не сундуков — грубо сколоченных ящиков. Я попыталась отключить панику и забыть о том, что я никогда и ничего не готовила. За Туманом еду стряпала наемная кухарка, а здесь, в Карнохельме, это делали прислужницы. Я лишь немного помогала, с легким ужасом поглядывая на огромный закопченный очаг и многочисленные горшки-ухваты. В лачуге тоже было несколько котелков — начищенные до блеска они теснились в углу.
Рагнвальд демонстративно зевнул.
