— Оставь ее в покое! Убирайся! Пошел вон!
Огромная туша развернулась, и я подавилась своими криками. Этот хёгг был просто огромный. Его чешуя оказалась не серебристой, а матово-серой, она почти не отражала свет и выглядела грязной. Жуткую драконью морду пересекал рваный рубец. Рана когда-то вырвала часть чешуи вместе с кожей и мясом, обнажив загнутые клыки и темные десна. Остовы крыльев заканчивались серповидными когтями, а на передней лапе не хватало нескольких когтей, их тоже кто-то вырвал с мясом. И дракон припадал на эту лапу, хромая.
Этот зверь был ужасен.
Краем глаза я видела, что девочка накрыла голову руками, и попыталась махнуть ей, мол, убегай, но хёгг зарычал. Он открыл жуткую пасть, показывая клыки и белесый язык, на меня дыхнуло холодом и запахом сырого мяса. Я сжала дрожащей рукой нож. Разум подсказывал, что это смешно и бесполезно, что мой ножичек против бронированного дракона?
Но я хотя бы отвлеку чудовище от девочки.
— Беги! — крикнула я, отчаянно вспоминая ее имя. — Лита, беги!
Хёгг прижал крылья к бокам и шагнул ко мне. Я примерилась, раздумывая, смогу ли воткнуть нож в драконий глаз. На меня неспешно надвигался самый жуткий хищник фьордов… Наверное, примерно то же самое можно ощутить, оказавшись на пути движущегося поезда. Неотвратимость. Вот что я чувствовала. Хёгг выпустил из ноздрей воздух, и трава покрылась инеем.
— Убирайся из Карнохельма! — закричала я, вскидывая нож.
И… увидела себя со стороны. Сознание изменилось. Я смотрела вниз и видела тонкую фигурку. Дышащий кусок мяса, который что-то пищит, размахивая конечностями. От существа внизу разит страхом, его сердце стучит слишком быстро. Я ненавижу это существо. Я сожру его! Всех существ на двух ногах, живущих в этом месте, за каменными стенами. Ненавижу… Убить… Убить… Я — их гибель… Убить… Убить!
Задохнувшись, я рухнула на подмерзшую землю и замотала головой. Точно так же, как мотал сейчас хёгг. Зверь яростно и болезненно зарычал, поскреб лапой морду, словно хотел содрать чешую. Потом раскрыл крылья и кинулся на меня. Я прокатилась под его мордой, скользя на траве. Ткнула ножом в драконье брюхо, но клинок даже не поцарапал его! Чудовище ревело, кружа на месте. Я уворачивалась, пытаясь не попасть под когтистые лапы и почти ничего не видя из-за летящего в лицо дерна. Снова прокатилась на задней точке и вонзила нож в лапу дракона, как раз между когтями, где не было чешуи. Рык хёгг оглушил меня, я инстинктивно зажала руками уши.
И тут другой рык заставил меня подскочить. Ледышка! Я узнала его!
Огромную тушу хромого хёгга сбил Ледышка, два хёгга прокатились и вскочили. Застыли друг напротив друга, приподняв крылья и склонив головы. Я оказалась на земле как раз между двумя хёггами. Хищники нервно дергали хвостами, готовясь ринуться в бой. Хромой с шумом втянул воздух, мотнул головой. Ледышка тихо, но угрожающе зашипел. И переместился вперед, так что я оказалась между его лап. Я отползла задом, инстинктивно прячась за драконом. Выпустив струи ледяного воздуха, Хромой хёгг издал разъярённый рык и сорвался с утеса. Ледышка — следом. И через миг оба взлетели над скалами. Хромой кружил вокруг Ледышки, огромные крылья закрывали солнце. А потом стремительно полетел в сторону от гор.
Словно по сигналу, другие хёгги устремились следом, оставив растерзанный и окровавленный Карнохельм.
Я осталась сидеть на земле, тяжело дыша. Потом вскочила и бросилась к валунам, за которыми хныкала Лита.
— Эй, ты не ранена? Не бойся, это я, Энни!
Девочка обхватила меня руками, уткнулась головой в живот. Я несколько растерянно погладила ее растрепанные темные волосы. Лита всхлипывала, а я стояла и смотрела на Карнохельм.
Город, который успела полюбить. Который вошел в мое сердце вместе с жертвенной кровью и сладким вином, со скупыми улыбками Тофу, сказками старушки Боргильды и колючей страстью его риара. Город, к которому я прикипела душой — так незаметно и просто, что даже не заметила этого.
«Лучшее место на земле», — говорят на фьордах. И теперь я знала, что так и есть. Карнохельм — лучшее место на земле.
Часть крыш Карнохельма сейчас была сорвана когтями хёггов. Часть стен — обрушена. Кусок центрального моста белел инеем и медленно, осколками, обваливался в пропасть. Со стороны площади тянуло гарью пожара. На мостовых багровела кровь.
И город молчал. Крики, стоны, проклятия — все стихло. Ильхи молча обходили улицы, осматривая разрушения и отыскивая убитых и раненных. Женщины несли холстины для перевязки, убирали мусор, не поднимая глаз и не переговариваясь. Карнохельм словно замерз, погрузившись в пучину отчаяния.
Я присела на корточки перед Литой.
— Все хорошо, маленькая, давай пойдем на кухню и найдем что-нибудь перекусить. Знаешь, это всегда помогает успокоиться.
Девочка кивнула и крепко вцепилась в мою руку. Так мы и вошли в башню.
— Энни, Лита! Живы! — к нам бросились прислужницы. Кто-то увел девочку, кто-то сунул мне в руки кружку с горячим питьем.
— Где Тофу?
— В городе. Она сражается. Всегда сражается, — сухо уронила высокая дева и, кивнув своим мыслям, ушла.
Глотнув кипятка, я быстро поднялась в комнату риара, чтобы второпях переодеться. На сундуке в углу лежал сверток с одеждой из Нирхёльда, я натянула штаны, сверху надела платье. На пол вывалилась сверкающая гранями фигурка хёгга. И на миг я застыла, глядя на изображение ледяного дракона. Подняла осторожно. И сунула в кожаный мешочек на своем поясе.
И бросилась вон из башни, решив, что Карнохельму не помешают свободные руки.
Через разрушенный парапет я пронеслась птицей. Похоже, фьорды излечили меня еще от одного страха — страха высоты. И почти сразу я попала в объятия Рагнвальда. Ильх сжал меня так крепко, что чуть не хрустнули кости!
— Все хорошо, — шепнула ему в шею.
Он вздохнул сверху. Я подняла голову.
— Много людей пострадало от нападения? — прошептала я.
— Это было не нападение, — процедил риар. — А напоминание. Всего лишь напоминание, Энни…
И я на миг зажмурилась. Если это — лишь напоминание, то каким будет нападение?
Великие перворожденные, я не хотела этого знать…
ГЛАВА 28
До самой ночи я помогала. Убирала с другими женщинами мусор, таскала еловые ветки, чтобы прикрыть дыры, готовила на площади еду, чтобы накормить тех, кто остался без крова. В этот день погибло двое ильхов, около десяти оказались ранены. Дом на скале, который я видела с парапета, был полностью разрушен. Еще несколько — остыли от дыхания хёггов. Мост зиял внушительной дырой.
Когда солнце погасло, люди зажгли факелы и чаши с хёгговым огнем и продолжили наводить порядок. Я видела Рагнвальда, который наравне со всеми таскал тяжелые бревна и камни. Одна Трин фыркнула и помогать не стала, сказав, что вёльды — воины, а не служанки.
