– Почему ты мне не рассказала об этом тем утром? Зачем лгать?
– Я не хотела ворошить прошлое. И я удивилась, что ты хочешь этим заниматься. Ведь Вивиан поступила с тобой так же, да?
Я не отвечаю, но делаю глоток виски.
– Это не самый сложный вопрос.
Сложный. В нем ничего не говорится о том, как я поступила с Вивиан.
– Нет, по-другому.
– Я думаю, мы закончили лгать, Эм. Я знаю, что случилось перед исчезновением. Я была в соседнем коттедже, помнишь? Окна были раскрыты. Я все слышала.
Сердце прыгает в груди, как поцарапанная пластинка на проигрывателе.
– Так это ты. Ты написала слово на двери. И птиц притащила. И ты за мной следила.
Бекка отнимает у меня бутылку. Все, меня лишили пропитания.
– Что за херню ты несешь?
– Кто-то издевается надо мной с самого приезда. Сначала я думала, что мне кажется. Но это правда. И этот кто-то – ты.
– Я ничего не писала на двери, – фыркает Бекка. – У меня нет ровно никаких причин до тебя докапываться.
– И с какой стати я должна тебе верить?
– Потому что я говорю правду. Я не сужу тебя за то, что ты сказала Вивиан. Если честно, я сама бы хотела это сказать. Она заслужила.
Я встаю и чувствую, что сейчас упаду. Бросаю взгляд на бутылку, в которую вцепилась Бекка. Осталось не больше трети. И я понятия не имею, сколько выпила я.
– Держись от меня подальше. – Я собираюсь уйти, а потом бросаю через плечо: – А что касается моих слов, ты ничего не поняла.
Она поняла. Просто не знает контекст.
Она понятия не имеет, что именно услышала.
И почему все так получилось.
И что дело обстоит еще хуже, чем она вообразила.
Пятнадцать лет назад
– Где Вив? – спросила я у Натали.
Та пожала плечами в ответ. Эллисон сделала то же самое:
– Не знаю.
– Она была здесь.
– А сейчас ее нет, – ответила Натали. – Наверное, в коттедж пошла.
Возвратившись несколько минут спустя, мы обнаружили, что «Кизил» пуст.
– Я буду искать ее, – заявила я.
– Может, ее не надо искать, – сказала Натали и почесала новые укусы.
Я все равно пошла. Сначала в душевую. Если мыслить логически, она могла быть только там. Но здание оказалась заперто. Странно, особенно в столь поздний час. Я обошла душевые по периметру, поддавшись любопытству. Дойдя до знакомой щели, я услышала, что в душевой бежит вода.
И еще один звук.
Стон.
Я должна была уйти. Я поняла это сразу. Мне нужно было развернуться и отправиться прямиком в «Кизил». И все-таки я не устояла и посмотрела. Этому меня научила Вивиан. Если есть возможность, глупо ею не воспользоваться.
Я наклонилась к трещине. Я заглянула внутрь.
Я увидела Вивиан. Она стояла лицом к стене, прижавшись к дереву грудью. Позади был Тео. Он держал ее за руки и двигал бедрами. Губами он прижимался к ее шее, чтобы заглушить стоны.
Я увидела их вместе. Они занимались чем-то таким, о чем шептались девчонки в школе. Мое сердце раскололось надвое. Оно заболело так, что я даже услышала треск. Отвратительный звук. Будто по дереву ударили топором.
Я повернулась, чтобы убежать. Я испугалась, что Вивиан и Тео услышали, как раскалывается мое сердце. И тут я увидела Кейси. В губах она зажала сигарету.
– Эмма? – спросила она, выдыхая дым. – Что-то не так?
Я покачала головой, хотя из глаз уже бежали предательские слезы.
– Ты расстроена.
– Нет, – солгала я. – Мне просто… просто нужно побыть одной.
Я проплакала столько, что у меня кончились слезы. Я вернулась в «Кизил». Там были все, включая Вивиан. Девочки сидели на полу и играли в «Две правды и одну ложь». В руке Вивиан была та самая фляжка. Она действительно существовала. Теперь Вивиан сделала медленный глоток – словно чтобы доказать, что я зря сомневалась.
– А, вот ты где, – сказала она, протягивая фляжку. – Хочешь?
Я уставилась на ее мокрые волосы, убранные в хвостик, розовую кожу и дурацкую подвеску. В тот момент я презирала ее сильнее всего на свете. Я чувствовала, как в жилах закипает ярость. Жгло до боли.
– Нет.
Эллисон продолжила говорить. Варианты были, как обычно, глупые и хвастливые:
– Первое. Я знакома с сэром Эндрю Ллойд Вебером. Второе. Я не ела хлеба уже год. Третье. Я думаю, что Мадонна лучше поет «Не плачь по мне, Аргентина», чем Пэтти Люпон.
– Второе, – сказала Вивиан, отпивая из фляжки. – Хотя мне все равно.
Эллисон невинно улыбнулась, попытавшись сохранить спокойствие:
– Правильно. Я ела блинчик с утра, а еще мама сделала мне французские тосты перед тем, как я отправилась в лагерь.
– Моя очередь, – вмешалась я. – Первое. Меня зовут Эмма Дэвис. Второе. Я отдыхаю в лагере «Соловей».
Я сделала паузу, готовясь солгать.
– Третье. Я только что не видела, как Вивиан и Тео трахаются в душевых.
Натали охнула и прикрыла рот рукой. Эллисон почти взвизгнула:
– Боже мой, Вив! Это правда?
Сохраняя спокойствие, Вивиан смотрела на меня с мрачным блеском в глазах:
– Это явно тебя расстроило.
Я отвернулась, не в силах выдержать ее взгляд, и промолчала.
Вивиан продолжила:
– А расстраиваться, меж тем, должна я. Ты за мной шпионила. Смотрела, как я занимаюсь сексом, как извращенка какая-то. Эмма, ты извращенка, да?
Я сорвалась именно из-за ее небрежного тона. Она говорила так медленно, так спокойно, с небольшой, тщательно выверенной толикой презрения. Конечно, она нарочно поджигала фитиль, чтобы случился неизбежный взрыв.
Я исполнила ее желание:
– Ты знала, что он мне нравится! – заорала я, и слова понеслись вперед неостановимым потоком. – Ты знала! Ты не вынесла мысли, что кто-то может уделять внимание мне, а не тебе! Поэтому ты с ним переспала. Ты могла – и ты сделала это.
– Тео? – Вивиан рассмеялась коротко и жестоко. – Ты и правда думаешь, что Тео тобой интересуется? Господи, Эм, да ты просто ребенок.
– Это куда лучше, ведь ты просто сука.
– Сука, да, но хотя бы не наивная глупая девочка.
Если бы у меня остались слезы, я бы разрыдалась на месте. Но у меня их не было. Я оттолкнула Вивиан и залезла на кровать. Я легла на бок, спиной к ним, и подтянула ноги к груди. Закрыла глаза и стала глубоко дышать, пытаясь не замечать огромную пустоту в груди.
