Снова пытаюсь забраться наверх. На этот раз покоряю почти полтора метра, затем падаю на копчик, и на секунду от боли у меня перехватывает дыхание.
Я делаю третью попытку. Замедляюсь, старательно ищу выступы. Оглядываюсь в поисках нужного направления. Это помогает. Полтора, два метра.
Мне остается около пятидесяти сантиметров до туннеля – и я понимаю, что хвататься не за что. Я вытягиваю правую руку и ощупываю скользкий и холодный камень. Левая рука не выдерживает такой нагрузки.
Одно мгновение я болтаюсь у стены, а потом лечу вниз. Правая лодыжка подгибается. Кажется, что-то хрустнуло. А может быть, это мне показалось, когда я мучительно приземлилась на гальку.
Я кричу, надеясь, что от этого мне станет полегче. Не становится. Боль не покидает меня. Крик тоже. Я смотрю на свою лодыжку, на стопу. Она вывернута под неестественным углом. Больше я не смогу никуда забраться.
Я начинаю осознавать произошедшее.
Я в ловушке.
Никто не знает, где я.
Я исчезла. Как Вивиан, Натали и Эллисон.
40
Фонарик гаснет в четыре утра, посылая последний блеклый луч в никуда. Я знаю, который час, потому что немедля проверяю телефон. Я жалею, что посмотрела, хотя голубоватое свечение экрана меня успокаивает. Время здесь течет ужасающе медленно. Минуты словно бы растягиваются, и один час длится целых три.
Стараясь сохранить заряд, я сразу выключаю телефон, а потом кладу его в карман. Я сижу в темноте, настолько непроницаемой, что мне кажется, будто я умерла. Вокруг меня только черная пустота.
Меня начинает бить дрожь. Тут удивительно холодно, да еще ледяная вода рядом. Мокрые вещи липнут к коже. Тело трясется, зубы стучат.
И все-таки я засыпаю, прислонившись к стене пещеры и подтянув к груди колени. Я смотрю в темноту и отключаюсь.
Просыпаюсь я от боли. Я кричу.
Я перешла порог истощения, хотя и не уверена, что такая степень усталости существует. Я не помню, когда последний раз спала. Наверное, этим утром? Я же проснулась в «Кизиле». Я включаю телефон и проверяю время.
На часах половина пятого.
Твою мать.
Я смотрю на телефон с надеждой, но сигнала нет.
Мать-перемать.
Я выключаю телефон и начинаю считать секунды вслух, перебивая эхо каменной клетки.
– Раз. Два. Три.
Я моргаю и не открываю глаза.
– Четыре. Пять. Шесть.
Вдруг я чувствую себя настолько изможденной, что даже язык во рту перестает ворочаться. Я продолжаю считать про себя.
«Семь. Восемь. Девять».
Я снова засыпаю – и понятия не имею, на сколько. Просыпаюсь от нового приступа боли. Я продолжаю считать. С пересохших губ слетает:
– Десять.
Глаза широко распахиваются, несфокусированный взгляд находит Вивиан. Та лежит прямо передо мной. Она подперла голову руками, будто собирается играть в «Две правды и одну ложь». Она всегда говорила, что расслабленное положение помогает ей врать.
– Наконец-то. Очнулась.
– Сколько я спала? – Мне уже все равно, я не хочу изгонять Вивиан невероятной силой характера и мысли.
– Около часа.
– И ты была тут?
– Приходила и уходила. Наверное, ты решила, что избавилась от меня?
– Хотелось бы.
Я не вижу смысла лгать. Она не настоящая.
– От меня так просто не отделаешься. – Вивиан разводит руки в насмешливом жесте. – Сюрприз!
– Обхохочешься. – Я сажусь и кручу шеей, она хрустит. – Я теперь тоже исчезла.
– Ты думаешь, что умрешь здесь?
– Скорее всего.
– Вот отстой, – вздыхает Вивиан. – Но тогда мы квиты.
– Я хотела, чтобы ты вернулась. Я просто разозлилась. Мне чертовски жаль. Мне жаль, что я заперла дверь коттеджа. Я ужасно поступила. Я жалею об этом каждую минуту своего существования. И это правда. Ни слова лжи.
– Я бы сделала то же самое, – признается она. – Поэтому ты мне и понравилась. Мы обе могли быть стервами, если того требовали обстоятельства.
– Что ты имеешь в виду? Мы дружили бы, если бы ты не исчезла?
Вивиан некоторое время думает, накручивая прядь на палец.
– Возможно. Мы бы сводили друг друга с ума. Закатывали сцены. Но было бы круто. Ты была бы подружкой невесты на свадьбе. Ты пила бы со мной после развода.
Она улыбается мне по-доброму. Такая улыбка тоже есть ее в арсенале. Это улыбка старшей сестры. Я скучаю по Вивиан. Я до сих пор скорблю.
– Вив, но что с вами случилось? Это дело рук Тео?
– Слушай, ну как ты до сих пор не догадалась. Я оставила тебе кучу подсказок, Эм.
– Почему ты мне не можешь сказать прямо?
– Это одна из тех вещей, до которых нужно додуматься самостоятельно. Но ты ослеплена прошлым. Все, что тебе нужно, прямо перед тобой. Посмотри.
Она показывает на противоположную стену пещеры. Через камень пробивается свет. Одна полоса, две, три. Они колеблются, как волны. Похоже на клуб с диско-шаром.
А потом до меня доходит. Я вижу.
Темнота ушла. Пещеру заливает мягкий свет. И его источник – в водоеме в центре пещеры. Невероятно. Свет золотой с оттенком розового. Вода сияет, точно бассейн в отеле. Я проверяю время. Шесть. Восход.
Это может означать только одну вещь. В пещере есть еще один выход.
– Вивиан, мне кажется, я смогу выбраться!
Ее больше нет. Да и не было, конечно. Но в этот раз я не чувствую, что за мной следят. Мне кажется, что она не вернется.
Она ушла навсегда.
Я встаю и направляюсь к воде, прихрамывая. Ярче всего горит правый край. Свет там не рассеивается, а значит, я смогу выбраться наружу напрямую. Вероятно, там есть туннель, соединяющий водоем с озером.
Я захожу в воду и смотрю на свет. Сквозь поверхность я вижу сияющий круг приблизительно такого же диаметра, как тот, что привел меня сюда. Если он не сужается, я смогу выбраться из пещеры.
Я делаю несколько кругов, чтобы размяться и проверить лодыжку. Она, конечно, болит и отекла, а поэтому мои движения ограничены. Но мне придется бороться и с тем, и с этим. У меня нет выбора.
Размявшись, я разворачиваюсь ко входу в туннель и начинаю дрожать, но на этот раз не от холода. Я ужасно боюсь. Я хочу, чтобы у меня был другой выход. Но его нет. Поэтому мне приходится продолжать движение.
Я делаю глубокий вдох и ныряю. Я смотрю на розово-золотой свет и плыву к нему.
41
Плыть.
