Если проблема заключается в крупных компаниях, то решение очевидно – децентрализация всех вещей. Технологический прогресс определенно должен сделать это возможным. 3D-принтеры (которые мы обсуждали в главе 4) позволяют людям изготавливать что угодно и устраняют необходимость в крупных фабриках, заполненных специализированным оборудованием. Этот новый взгляд на производство поддерживает наш коллега по Массачусетскому технологическому институту Нил Гершенфельд и другие исследователи
[780]. Для многих видов сельскохозяйственных культур большие фермы можно заменить микроконтейнерами с тщательным наблюдением и контролем (глава 11). Криптовалюты и смарт-контракты способны стать основой для финансовых операций и других действий с данными (глава 12). Всемирная паутина уже весьма демократизировала доступ к информационным и образовательным ресурсам (глава 10). Футуролог Рэй Курцвейл сказал в 2012 году, что «ребенок в Африке, имеющий смартфон, обладает доступом к большему объему информации, чем президент США пятнадцать лет назад»
[781], и такое распространение знания обязательно продолжится. Никуда не денется и закон Мура, согласно которому стоимость всех видов цифровых товаров снижается, а их рабочие характеристики улучшаются с такой скоростью, о какой в докомпьютерную эпоху никто и не мечтал.
Таким образом, технологии, похоже, делают вполне возможной децентрализацию всех вещей. А что насчет экономики? Что скажет экономическая теория о способности технического прогресса изменить компании и другие концепции, посредством которых мы организуем свою деятельность? На самом деле она может сказать довольно много.
…встречаются с экономикой компаний
В ноябре 1937 года экономист Рональд Коуз, которому было всего 26 лет, опубликовал свою эпохальную работу «Природа фирмы»
[782],
[783]. В ней он задал весьма простой вопрос: если рынки настолько велики, почему так много действий производится внутри компаний? Другими словами, почему мы предпочитаем вести такую значительную часть экономической деятельности в рамках этих стабильных, иерархических, часто крупных и бюрократизированных структур, именуемых компаниями, а не работаем в качестве независимых фрилансеров, собирающихся тогда, когда это нужно, и на такое время, которое необходимо для выполнения конкретного проекта, чтобы сразу по завершении его разойтись по своим делам? На практике «видимая рука» менеджеров очень сильно задействована в повседневном бизнесе; в конце концов, компании окружают нас повсюду
[784]. Есть считать главным критерием успешности какой-либо идеи долю на рынке, то можно сказать, что сами рынки отнюдь не успешны.
Легко понять, почему чистый атомистический рынок не работает в среде, где недостаточно разработано экономическое право, суды слабы, а договорам нельзя доверять. Однако в США и других развитых экономиках 1930-х годов ситуация была не такой. Так почему же компаний стало так много? Анализ этого вопроса, проведенный Коузом, снова подтвердил, насколько прав оказался Кейнс в отношении живучего влияния покойных экономистов: на «Природу фирмы» часто ссылаются гики и специалисты по технологиям. Нам кажется, что это чуть ли не единственная статья об экономике, которую они упоминают.
Мы удивительно часто слышали имя Коуза от предпринимателей, новаторов и футурологов, действующих в цифровом секторе. А чему здесь удивляться? Он указал им, насколько важна может быть их работа и как она способна трансформировать всю экономику
[785].
ВЫБОР ПО КОУЗУ: ОРГАНИЗАЦИЯ ИЛИ РЫНОК?
Коуз предположил, что выбор между фирмами и рынками был фактически упражнением на минимизацию затрат, почти обязательным, поскольку конкуренция склонна вытеснять игроков с высокими затратами. Граница фирмы была невероятно гибкой. Она могла охватывать тысячи людей и миллиардные активы или становиться намного уже, когда большинство людей работали в качестве независимых подрядчиков, владели необходимым оборудованием или арендовали его и покупали и продавали продукты и услуги у других. Компании должны быть большими и мощными, поскольку они часто способны производить товары по более низкой цене, чем это могут сделать чистые рынки.
Но почему? Разве рынки не должны быть сверхэффективными? Коуз утверждал, что в какой-то степени это верно, однако они также склонны иметь повышенные расходы в некоторых областях, куда входят расходы:
• по поиску и нахождению надлежащих цен;
• на переговоры и принятие решений;
• на заключение отдельного договора;
• на отслеживание и обеспечение выполнения договора.
Теперь вы поняли, почему Коуз так авторитетен среди гиков и любим ими? Цифровые технологии явно снижают многие расходы, которые обеспечивают доминирование фирм над рынками, способны радикально изменить баланс и заставить рынки процветать. Наиболее четко этот аргумент был сформулирован Томом Мэлоуном, Джоанн Йейтс и Робертом Бенджамином в статье 1987 года «Электронные рынки и электронные иерархии»
[786],
[787].
