– Ах, Зои.
Фрэнсис подалась вперед, и Зои почувствовала, что ее собеседница хотела к ней прикоснуться, но пресекла поползновение.
– Поэтому я и перенесла свой день рождения, – сказала Зои. – Это типа несправедливо по отношению к отцу и матери – отмечать свой день рождения на следующий день, когда они все еще абсолютно раздавлены после годовщины. Январь для моих родителей – тяжелый месяц.
– Это и понятно, – отозвалась Фрэнсис; ее глаза горели сочувствием. – Для всех вас тяжелый, я думаю. И поэтому вы решили, что неплохо будет… уехать?
– Мы хотели какое-нибудь тихое место. И лечебный пансионат показался нам вполне подходящим, потому что мы все сильно нездоровы.
– Правда? Глядя на вас, этого никак не скажешь.
– Ну, для начала, в моем питании слишком много сахара, – сказала Зои.
– Сахар – новый негодяй, – заявила Фрэнсис. – Раньше это были жиры. Потом их вытеснили углеводы. За всем и не уследишь.
– Да, вы правы, но сахар действительно плох, – произнесла Зои. – Держаться от него подальше вовсе не трудно. Все знают, что сахар вреден. Проведено столько исследований. Мне нужно избавиться от этой зависимости.
– Мм, – промычала Фрэнсис.
– Я ем слишком много шоколада и подсела на диетическую колу, вот почему у меня такая плохая кожа. – Зои приложила палец к прыщику около губы. Она не могла удержаться – все время трогала его.
– У вас великолепная кожа! – воскликнула Фрэнсис, энергично жестикулируя, вероятно, потому, что пыталась не смотреть на прыщик Зои.
Зои вздохнула. Люди должны быть честными.
– Мои родители помешаны на физических упражнениях, но у моего отца зависимость от фастфуда, а у матери нарушение пищевого поведения. – Она задумалась; ее матери не понравилась бы ни одна часть этого разговора. – Пожалуйста, не говорите ей. На самом деле у нее нет нарушения пищевого поведения. Просто она необычно относится к еде.
Мама и до смерти Зака была такая. Она не выносила обильных застолий, и это было проблемой, потому что она вышла за человека из большой итальянской семьи. Хизер страдала изжогой, желудочными спазмами и другими проблемами пищеварения, о которых она говорила очень уклончиво. Она никогда не видела в еде только еду. Она всегда реагировала на пищу с повышенной эмоциональностью. Она голодала, или мучилась несварением, или хотела чего-нибудь особенного и недостижимого.
– А что с вами? – спросила она Фрэнсис, желая сменить тему, ведь она и без того слишком много рассказала о себе и о своей семье этой незнакомой женщине. – Почему вы решили сюда приехать?
– Понимаете, я изнурена, у меня что-то случилось со спиной, я никак не могу отделаться от простуды, и я думаю, мне не помешало бы похудеть на несколько килограммов… Обычный набор среднего возраста.
– А сколько вашим детям? – спросила Зои.
Фрэнсис улыбнулась:
– У меня нет детей.
– Вот как. – Зои была смущена, она боялась, что совершила какую-то сексистскую ошибку. – Прошу прощения.
– Нечего извиняться, – сказала Фрэнсис. – Это был мой выбор – не иметь детей. Я никогда не видела себя матерью. Никогда. Даже ребенком.
«Но выглядишь ты как настоящая мать», – подумала Зои.
– И мужа у меня нет, – призналась Фрэнсис. – Только два бывших. И бойфренда нет. Я очень одинока.
Смешно, когда дама ее возраста говорит слово бойфренд.
– Я тоже очень одинока, – вздохнула Зои, и Фрэнсис улыбнулась, словно Зои сказала что-то остроумное.
– Мне недавно казалось, что я влюблена, но он оказался совсем не тем, за кого себя выдавал, – сказала Фрэнсис. – Любовь обернулась интернет-разводкой. – Она обозначила кавычки пальцами.
«Боже мой, – подумала Зои. – Какая же ты, наверное, глупая».
– А чем вы зарабатываете на жизнь? – Она изменила тему, потому что в буквальном смысле краснела от стыда за эту женщину.
– Я пишу любовные романы, – сказала Фрэнсис. – Или писала. Может быть, мне придется сменить профессию.
– Любовные романы, – повторила Зои.
Все хуже и хуже. Она старалась сохранить бесстрастное выражение. Бога ради, пусть хоть не эротические!
– Вы читаете? – спросила Фрэнсис.
– Иногда, – ответила Зои; любовных романов она никогда и ни за какие коврижки не читала. – А почему вы стали автором любовных романов?
– Когда мне было пятнадцать, я прочла «Джейн Эйр», то время моей жизни было странным и печальным, у меня умер отец, во мне бурлили гормоны, я скорбела и была очень впечатлительной. А та знаменитая фраза – вы ее знаете: «Читатель, я вышла за него замуж» – оказала на меня очень сильное воздействие. Я сидела в ванной и бормотала себе под нос: «Читатель, я вышла за него замуж», – а потом рыдала. Я просто зациклилась на этой фразе. Читатель, я вышла… ах-ах-ах! – Она приложила руку ко лбу, продемонстрировала безутешные рыдания девочки-подростка.
Зои рассмеялась.
– Вы ведь читали «Джейн Эйр»? – спросила Фрэнсис.
– Кажется, я видела фильм, – ответила Зои.
– Вот и хорошо, – сочувственно сказала Фрэнсис. – В любом случае я знаю, что строчка «Читатель, я вышла за него замуж» стала фактически клише, и сейчас она часто возникает в других обстоятельствах: «Читатель, я развелась с ним». «Читатель, я убила его». Но что касается меня в то время моей жизни, в этих словах… что-то тронуло меня до глубины души. Я помню, как меня поразило, что всего шесть слов могут оказывать на меня такое влияние. И видимо, у меня развился интерес к силе слов. Первая моя любовная история была написана под сильным влиянием Шарлотты Бронте, только без сумасшедшей на чердаке. Мой главный герой представлял собой крутой замес из мистера Рочестера и Роба Лоу
[6].
– Роб Лоу! – воскликнула Зои.
– У меня на стене висел постер с его фотографией, – сказала Фрэнсис. – Я до сих пор чувствую его губы. Очень гладкие и бумажные. Матовый глянец.
Зои хихикнула:
– То же самое я чувствовала по отношению к Джастину Биберу.
– Здесь, возможно, есть одна из моих книг, – сказала Фрэнсис. – В таких местах мои книги часто бывают. – Она оглядела полки с романами в мягких обложках и улыбнулась с выражением гордости. – Оп-па! – Она встала, держась за спину, подошла к одной из полок, присела и вытащила затрепанную книгу в мягком переплете. – Вот, пожалуйста. – Фрэнсис передала книгу Зои и со стоном плюхнулась обратно на диван.
– Потрясающе! – воскликнула Зои.
Книга выглядела ужасно.
Назывался роман «Поцелуй Натаниэла», на обложке красовалась девица с длинными вьющимися светлыми волосами, задумчиво смотрящая на море. По крайней мере, она не выглядела эротической.
