К концу праздника все выпьют, стол уже съеден, нарезка обветрилась, подружки сидят раскрасневшиеся, разговоры за жизнь. И Елизавета Николаевна рассказывала, что вот недавно привезли одну в родзал, а она в свадебном платье! Прямо со свадьбы привезли! А жених там остался, ну сто человек гостей же не бросишь, так и догуливали без невесты. Родила, конечно, куда ж денется. От нас еще никто беременной не уходил! Ну ее на стол сразу как поступила, посмотрели, а там уже полное открытие, эпидуралку сделали, ну порвалась она в двух местах, мальчик три семьсот! А подружки спрашивали: «Как порвалась? Какую эпидуралку?» И Елизавета Николаевна как бы нехотя объясняла: «Ну, эпидуральная анестезия, обезболивающее, значит». Елизавета Николаевна чувствовала себя в этот момент идущей по коридору, а все подружки лежат на каталках, хватают ее за руку и говорят: «Доктор, что такое эпидуралка? Это опасно?»
Или вот еще как бывает. Бывает так, что если ребенок рождается 31 декабря вечером, то роженица просит записать его на 1 января ночь. Потому что если родилась девочка, то ей будет на год меньше, это для нее, как для будущей женщины, хорошо. А если мальчик, то его позже на год призовут в армию. Целый год в запасе жизни – это всем всегда выгодно. После дня рождения Елизавета Николаевна приходила поздно домой. Ей сразу вручался внук, потому что дочь с ним набегалась за весь день, а зять сразу делал телевизор погромче. Иногда это был какой-нибудь концерт. И тогда Елизавета Николаевна брала внука на руки, подкидывала его и вальсировала под музыку. Она была веселая после шампанского, раскрасневшаяся, и улыбалась внуку, а он ей. А кот Рыжик прыгал на подоконник и целовал себе вытянутые рыжие ноги.
Каждый раз после рабочего дня к Елизавете Николаевне заходила старшая кухарка Нина. Она приносила то каши, то котлеты. Иногда наливала в банку суп. Елизавета Николаевна не хотела брать, а Нина всегда объясняла: «Ну все равно же выбрасывать, бери! не отказывайся! Я тебе всегда с удовольствием помогу! Я же от чистого сердца, Лиз!» Елизавета Николаевна приносила домой и объясняла: «Это не объедки, а остатки». Ей нравилась фраза, которую сказала в фильме «Вокзал для двоих» Людмила Гурченко. По сюжету она выставляла на стол в вокзальном зале ожиданий еду, которую носила домой из ресторана, где работала официанткой. В той сцене Людмила Гурченко и Олег Басилашвили ужинали ночью, потому что им очень захотелось есть. Олег Басилашвили сказал: «Никогда еще не ел объедки». А Людмила Гурченко сказала: «Это не объедки, а остатки». Елизавета Николаевна очень любила этот фильм, потому что ей казалось, что она бы тоже так смогла. Встретить человека, поверить и полюбить его. И приехать за ним на зону. Но человек такой не встречался, жизнь шла, внук рос, все было хорошо и без поездки в тюрьму к бритому мужчине, никаких сюрпризов и резких поворотов в судьбе.
И вот один раз Елизавета Николаевна пришла с работы, а на кухне сидит дочь и зять. Квартира убрана и посуда помыта. Дочь Елизаветы Николаевны обычно делала так, когда была школьницей и получала двойку. Первая мысль у Елизаветы Николаевны возникла такая: «Опять беременная». Дочь сказала: «Мама, нам надо с тобой поговорить». А зять сказал: «Да, есть определенная новость, которую надо обсудить на семейном совете».
Друг зятя Елизаветы Николаевны продавал машину. Машина не новая, не иномарка, отечественное производство, но на ходу и в хорошем состоянии. Дочь и зять Елизаветы Николаевны хотят ее купить. Продает дешево, шанса купить за такие деньги больше не будет. Елизавета Николаевна сказала: «Да зачем нам машина-то? Куда на ней ездить? Дачи-то нет». А дочь Елизаветы Николаевны возмутилась, что машина не только для дач, на ней еще можно выезжать на выходные за город, купаться. Растет ребенок, нужен свежий воздух. А зять забурчал, что о чем тут говорить, машина есть машина, это вещь! Елизавета Николаевна начала думать про деньги, а дочь и зять сразу это поняли. И они сказали, что, во-первых, у дочери есть декретные, а у зятя стипендия. И зарплата у Елизаветы Николаевны тоже есть! В конце концов, можно занять или взять кредит! Кроме того, знакомый не требует всю сумму сразу! Деньги пройдут, их и не заметишь, а машина останется!
У дочери и зятя так горели глаза! Они так рассказывали, объясняли! И зачем-то так громко, будто Елизавета Николаевна глухая. Потом зять начал шутить и показывать, как Елизавета Николаевна будет ездить на переднем сиденье и говорить: «ОЙ, ОЙ! Да куда так быстро-то? Куда так быстро едешь-то?» У зятя Елизавета Николаевна выходила очень шумная и испуганная, почти как всклокоченная курица с растопыренными перьями, и все очень-очень смеялись. «А я, а я, – говорила сквозь смех дочь, – будут ехать и говорить: „Мама, сиди спокойно!“ А ты такая сидишь и все равно боишься. А потом говоришь: „Выпустите меня из машины, я больше с вами не поеду!“» И дочка так смешно стала показывать, как Елизавета Николаевна будет выходить из машины, что все грохнули на пол от смеха. Они смеялись весь вечер, Елизавета Николаевна заходилась на стуле, вытирала слезы, ей давно так хорошо не смеялось. Так это здорово! Появится своя машина, будут везде ездить. А куда поехать всегда найдется. Надо только ребенку купить детское сиденье. Елизавета Николаевна рядом с водителем никогда, конечно, не сядет, она боится, ее место будет на заднем ряду, рядом с внуком. Может, и зять начнет калымить на автомобиле, будут деньги! Вечером после работы зять и дочка заедут, посадят ее нв машину, и они все вместе поедут домой. И Елизавета Николаевна видела, как она сидит и смотрит в окно. А то, что долги – ну так к этому не привыкать. Жить надо, вот что самое главное, и радоваться! А то боишься вот так что-то купить, кажется, что потом, когда деньги будут. А когда деньги будут? Да никогда! Вот и получается, что живешь в долг, одним только ожиданием лучшего. Зять занял у друзей, дочка позвонила по подружкам, ну как-то собрали сумму. Продавец машины согласился дать рассрочку. Ну, с небольшими процентами, да там и стоимость-то была не очень высокая, как объяснял зять. Буквально повезло, когда еще так дешево купили! Машина была фиолетовая, в салоне пахло ароматом, как освежителем воздуха в туалете, похоже на запах сирени. Поэтому ее назвали Фиалкой. Фиалке было лет семь или восемь, зять вел хорошо, Елизавета Николаевна смотрела в окно, а мимо ехал зимний город. Первый вечер катались по городу долго, внук сидел на коленях, кресло еще не успели купить. Елизавета Николаевна показывала ему город. Зять говорил: «Вроде как постукивает? Нет?» И все начинали слушать, постукивает или нет? Дочь и Елизавета Николаевна ничего не слышали, а зять слышал. И говорил: «Завтра заеду в сервис, посмотрим». Фиалка аккуратно ехала по городу, Елизавете Николаевне казалось, что все на них смотрят.
Утром она принесла в роддом клюквенную настойку и пирожки. Обмыть машину, отпраздновать. «А у вас что? Праздник, Елизавет Николавна?» – спрашивали медсестры. «Да вот машину купили, надо бы обмыть!» – говорила она. Весть о том, что санитарка Елизавета Николаевна купила автомобиль быстро охватила весь родильный дом. Другие санитарки и медсестры обсуждали это в курилке. Туда заходили врачи, присоединялись к разговору и переспрашивали: «Да кто купил-то? Кто купил? Елизавета Николаевна? Санитарка наша? Так откуда деньги?» – «В том-то и вопрос! – отвечала старшая кухарка Нина. – Сама котлеты берет с кухни, суп домой недоеденный уносит, и тут на тебе – машина! А я еще старые детские вещи ей отдавала, ну ты подумай!» Вся курилка чувствовала себя обманутой.
