– Не помог, да вы и сами об этом знаете, – сказал Коренев. Даже сквозь сон болели бока.
– А вы мне не верили, – с удовлетворением отметил Директор. – Мало вы еще в жизни разбираетесь, и рукопись ваша слаба. Вон, как Подсыпкин недоволен отведенной ролью! Он хоть и книжный персонаж, а не хочет участвовать в вашем балагане. Все утро жалуется, секретаря до головной боли довел своими стенаниями.
– Рукопись не слаба, – насупился Коренев и перешел в нападение. Ему надоело, что его нетленку пинают все кому не лень. – Вы ее читали?
– Читал и знаю, что вам самому не нравится.
– С чего вы взяли? Может, она гениальна и мое лучшее произведение, предмет особой гордости?
– Была бы хороша, вы бы к Дедуле на поклон не ездили, – сказал Директор. – Бедный старичок, он вас насквозь видел, ему взгляда хватило. Жаль, что взгляд оказался последним.
И об этом знает, мысли читает.
– Нет, мысли я не читаю, вы заблуждаетесь, а про поездку знаю из своих источников. На ваши мысли надеяться – дураком помрешь.
Директор пребывал в скверном расположении духа и не стеснялся в выражениях.
– Правда, что у вас много лиц? – спросил Коренев ни к селу, ни к городу.
– Семнадцать, кажется, – Директор не удивился вопросу. – Или восемнадцать? Я новости не читаю, они сами ведут учет и лучше меня знают. Надо где-то помечать, забываю и путаюсь. Татуировку сделать на руке, что ли? Как летчики рисуют звезды за сбитые в бою самолеты.
Коренев затруднялся сказать, шутил ли Директор.
– Зачем я тут? – спросил он и огляделся. После камеры это странное место воспринималось как приятная смена обстановки.
– От вас требуется самая малость. Вы должны стать частью фабрики.
– Не хочу. Я ничего не хочу, – угрюмо сказал Коренев. – Сдохнуть хочу, чтоб не мучиться.
– Откуда такой пессимизм? В вашем-то возрасте! – покачал головой Директор. – Это в юношестве каждая любовная неудача воспринимается как повод для сведения счетов с жизнью, а вам пора смотреть на жизнь с трезвым цинизмом. Сдалась вам эта Алина! У вас еще тысячи девушек будут. Поглядите правде в глаза, ничего выдающегося в ней нет – посредственная медсестричка, к тому же замужняя. За нос водила, врала и вам, и мужу. Всего этого разве не достаточно, чтобы выбросить ее из головы?
– Не знаю.
Кореневу не хотелось забывать Алину, лежащую в вагончике на лежаке с растрепанными волосами и отрешенной улыбкой.
– Да бросьте, – поморщился Директор с брезгливостью. – Избавьте от пошлых эротических подробностей. Я давно не испытываю возбуждения от подобной чепухи.
– Вы убили ее? – спросил Коренев напрямую.
– Если считать невмешательство соучастием, можно и так сказать, – ответил Директор и разжег новую сигару. – Непосредственно к убийству именно я не имею ни малейшего отношения, напротив, пытаюсь вас оградить от последствий.
– Выпустите меня! – потребовал Коренев. – Я не хочу, чтобы меня ограждали!
– Не могу я, ни при каких условиях, поймите же, – повторял Директор. – Настоятельно требую, чтобы вы вернулись на фабрику. Там, за пределами проходной, вас ждет неминуемая погибель.
– Вы угрожаете?
– В мыслях не было! Не говорите глупостей! – Директор с досадой ударил стаканом о столешницу. – Я пытаюсь вас спасти! Позвольте принять это решение за вас. Оно важное, но вы не владеете всей информацией, чтобы сделать правильный выбор.
– Так поведайте мне недостающую информацию, чтобы я сделал осознанный выбор.
– Увы, мой друг, не могу. Хотел бы, но у меня имеются обязательства перед определенными… сущностями, и я не намерен нарушать договоренности. Если я расскажу вам все, в то же мгновение это утратит смысл, а вы закончите жизнь в психушке. А в худшем случае – просто сдохните, но так или иначе на вас можно поставить крест.
– Вы знаете Рею?
Чем черт не шутит.
– Эту стерву? Знаю, конечно. Она вас провоцирует, чтобы вытащить из фабрики, и надо признать, далеко продвинулась на этом нелегком поприще, несмотря на предпринимаемые нами меры.
– То есть она мой друг…
– Очередная глупость! Если кто-то вам якобы помогает, это не значит, что у вас совпадают цели. Неужели кандидата в мэры интересуют бабушки, которых он одаривает килограммовыми пакетами гречневой крупы? Рея вовсе не альтруист. Она хочет вам отомстить, а настоящая месть может свершиться исключительно за стенами охраняющей вас фабрики.
– Зачем мне мстить?
– Так это работает: вы не помните и поэтому находитесь в безопасности. Я устал повторять – доверьтесь и примите фабрику, слейтесь с ней и будете спасены.
– Почему я должен вам доверять?
– В знак моего расположения я готов ответить на один интересующий вас вопрос, – предложил Директор. – Абсолютно на любой и абсолютно честно.
Всегда, когда нужно из огромного роя загадок выбрать самую главную, как назло на ум приходит какая-то несущественная чушь, за которую потом стыдно. Например, правда ли то, что говорят о Директоре рабочие? Как именно Директору удается менять лица? Сколько ему лет? Что означает семнадцатый номер в названии?
– Что выпускает фабрика?
Конечно, это был не вопрос жизни и смерти, и от ответа никак не зависела его судьба, но от возможности удовлетворить любопытство не удержался.
– Хм, – Директор озадаченно хмыкнул. – Это принципиально? Вас беспокоит такая незначительная мелочь?
– Нет, – признал Коренев. – Но интересно.
Директор взял очередную сигарету.
– Ответ на ваш вопрос: ничего. То есть ничего существенного.
– Как? Эта махина ничего не производит? – разочаровался Коренев. – Зачем тогда все это? Зачем цеха, рабочие, станки, конвейеры? Зачем тысячи людей горбатятся с лопатами? К чему это мельтешение, если можно остановиться и разойтись? Что-то не вяжется, я видел, как приезжает сырье и как отгружают ящики с готовой продукцией.
– Вы плохо представляете суть нашего предприятия, – терпеливо пояснял Директор. – Фабрика – живой организм, функционирующий так, как и полагается любому живому организму. И если это понять и принять, все становится на места. Что, по-вашему, производит ваш организм?
– Статьи, чертежи, детали, – уверенно сказал Коренев.
– Вы не поняли вопроса, я не спрашивал, что производите вы, я говорю о продукции вашего организма. Чувствуете разницу?
Коренев разницу почувствовал, но озвучивать не стал.
– Организм непосредственно производит кал, мочу, пот и углекислый газ, – продолжал пояснять Директор. – Ценность небольшого количества продукции, выпускаемого фабрикой, приблизительно такая же, но функционирование фабрики важнее выпускаемой ею продукции, как и жизнь живого организма важнее, простите за прямоту, какашек.
