- Не покидайте меня, никогда.
После ее слов раздался грохот на всю кухню, и все четыре пары глаз устремили свои взгляды на взбешенного Максима, который со всей дури саданул кулаком по дверце отрытого шкафчика.
- Закопаю мразей! – выкрикнул он и в два шага оказался возле своей девочки, осторожно забрал ее у мамы в свои руки и бережно обнял любимую женщину.
ГЛАВА 17
Некоторое время они так и стояли в кухне, Константин с отчаянием потирал одной рукой лоб, Дарья с болью и слезами в глазах смотрела на мужа, а Максим продолжал обнимать свою женщину, которая на данный момент была слаба и нуждалась в его поддержке. А он согревал не только тело, но и ее душу, вселял уверенность и надежду, и как-то становилось совсем хорошо, и больше не страшно. Да, Рита давно перестала бояться, научилась жить с этим грузом, но когда в офисе услышала дикий крик Ржевского, вот тогда снова почувствовала былой страх. А Макс все равно не дал ее в обиду, защитил, поддержал, а теперь и вовсе говорит, что любит. И она не сдержалась, призналась в своих чувствах. Вот только что будет теперь, после откровенных признаний?
- Цветочек, - мужчина немного отодвинулся, чтобы заглянуть в глаза Рите, а она даже нашла в себе силы ему улыбнуться, совсем немного, лишь приподняв уголки губ, - тебе стоит отдохнуть.
- Нет, я не хочу, не сейчас.
- Родные мои, пройдемте все в гостиную, а я нам чаю сделаю, - предложила Дарья, и всех начала подталкивать в указанном направлении.
Марго с Максом разместились на одном диване. Мужчина поближе придвинул к себе девушку, обнимая и поддерживая, Константин Вениаминович устроился в кресле, и никак не мог отвести взгляд от дочери, а Иван Сергеевич присел на второй диван в ожидании жены. Все молчали, и не от того, что им нечего было сказать, а наоборот, потому что не знали, с чего именно начать, ведь девушке было и так слишком больно.
Рита доверчиво прижалась к Максу, а прикрыв глаза, почувствовала легкое головокружение и резко приподнялась, оставаясь на краю дивана. Как раз в этот момент в комнату зашла Дарья с подносом, на котором были чашки с чаем и кофе, и только она начала расставлять белый фарфор, как увидела состояние девушки. Та приложила ладонь к горлу и сама посмотрела на женщину ничего не понимающим взглядом.
- Что-то мне нехорошо, наверное, слишком перенервничала, - сделала она заключение, и сама хотела подняться, но Ласточка подхватила ее под руку.
- Цветочек, пойдем со мной, - предложила женщина, рукой хлопая сына по предплечью, потому как он сам хотел отвести девушку наверх.
- Может, нужно скорую вызвать? – предложил Макс, взволнованно поглядывая на Маргариту, которая уже начала подниматься по лестнице в сопровождении его матери.
- Все нормально, мы сами, - ответила Дарья и, поддерживая блондинку, исчезла из поля зрения.
Макс сделал глоток принесенного кофе и с грохотом поставил чашку на стеклянный столик, выдавая свою нервозность. Он безумно переживал за Риту, хотел быть сейчас рядом, поддерживая, заботясь, но и понимал, что нужно прояснить некоторые непонятные моменты.
- Максим, успокойся, Рита устала, ей нужно отдохнуть, - начал успокаивать отец, но мужчина перебил его.
- Господи, а вдруг она беременна, вдруг… Да ей нервничать нельзя, - все так же встревоженно говорил он.
- Сын, успокойся, - прикрикнул Вишневский старший и посмотрел на друга серьезным взглядом. Тот едва заметно кивнул, соглашаясь с чем-то, и мужчина вернул взгляд к сыну.
- Что? – не понимал Макс. - Говорите уже.
- Максим, Рита не может иметь детей, - неуверенно произнес Иван, что в принципе было ему несвойственно.
Сын замер диким взглядом на отце, повернулся к Вениаминычу, желая понять, правда ли то, что он услышал, а когда тот кивнул, он не громко, но разъяренно прошипел:
- Это кто так решил?
- Это заключение врачей после… после выкидыша, - ответил Константин и сжал переносицу.
- Господи… Через что ей пришлось пройти?! – Макс не верил, что его девочка смогла все это пережить практически в одиночку.
- Первые полгода были просто адом, Рита винила себя во всем, начиная с рождения и заканчивая тем, что теперь не может родить, - продолжил Вениаминыч.
- Ладно, знаю, что она винит себя в рождении, неоднократно говорила, но причем тут бесплодность?
- Маргарита была слишком привязана к Сергею, он, в принципе, первый человек, который ее полюбил. В детдоме сильно будут тебя любить, когда их бегает там сотни таких, к сожалению, никому не нужных? А Маргаритка буквально заглядывала в рот мужу, да и они счастливы были, только вот изменилось все в один момент, - начал рассказ Иван Сергеевич, понимая, как тяжело говорить об этом другу, ведь и самому было непросто. - До конца непонятно, что произошло, но с ее слов, Ржевский испугался, что она захочет себе долю в его бизнесе.
- Какой маразм!
- Для него нет ничего, важнее денег, и никогда не было.
- А как же любовь к Рите? – Макс непонимающе уставился на отца.
- Здесь тоже стоит задуматься. Они поженились очень быстро, Сергей спонтанно сделал предложение, скорее, это был порыв неосознанный, но никак не любовь.
- Гнида. Зачем было так жестоко ее выгонять, неужели у него нет ни капли жалости к человеку?
- У таких людей нет души, сын. В тот день, когда я нашел Риту, она пришла домой, чтобы забрать вещи, да и деньги у нее на карте были. Только вот вещи ее уже сожгли, а потом, как оказалось, и все драгоценности, который Сергей ей дарил, он продал.
- А что с деньгами? Ты говоришь, на карте были деньги.
- Были, Рита утверждает, что ей месяца на три хватило бы, но когда она пришла к банкомату, ее и там ждало огорчение - карта была заблокирована. Он даже до этого опустился - забрал ее деньги.
- Она осталась ни с чем…
- Совершенно, даже карманных денег не было на то, чтобы оплатить комнату на одну ночь. Она просто не знала, что делать, и хотела сброситься с моста.
Максим с силой сжал голову, стараясь придать себе спокойствия, да только возможно ли это, когда узнаешь, что твоя любимая женщина была на грани смерти?
- Только Бога мы должны благодарить за то, что ее ноги повернули к скверу.
- Отец, почему ты тогда ей помог, как, скажи?
- Максим, я не знаю. Просто увидел девушку на скамье - она полулежала на ней. Я знал, что люди могут подумать, будто она пьяная, и никто не подойдет. А я не мог ее оставить там, ноги словно сами несли меня туда. И я даже и секунды не думал «а может, не надо». Надо! Даже будь она пьяной, нельзя человека оставить в беде. На улице мороз, снег, а она лежит там…
На несколько минут в комнате воцарилось молчание, каждый думал о своем, и каждый по-своему переживал эту боль за ставшую такой важной для них девушку.
