Полина, эта страница твоей жизни перевернута, надо заполнять чистые листы без бывшего мужа и Олега, надеясь только на себя. Нельзя тебе, Полька, влюбляться, обе твои любови окончились грандиозным пшиком, разочарованием и разбитым сердцем. Разве двух попыток недостаточно, чтобы понять, что судьба таким образом недвусмысленно намекает, что ты не создана для семейного счастья и все, что тебе предстоит в будущем — это радоваться счастью подросшего сына и воспитанию возможных внуков, если, конечно, они появятся?! Так что, пора заканчивать ждать Олега, а ты ведь его ждешь, лохушка наивная, тихо плача по ночам, чтобы никто не услышал твоих всхлипов, хотя и ненавидишь себя за эту слабость, но страх времени, обиды и одиночества постоянно побеждал тебя, проливаясь новыми слезами в следующую такую же бесконечную ночь… Потому что, просыпаясь ранним утром, самое страшное — это не увидеть его рядом с собой, закрытых любимых глаз, не услышать рядом теплое сопение на ушко и не почувствовать знакомый и ставший таким родным запах его большого, сильного мужского тела. Невыносимо никогда больше не ощутить кончики его жаждущих длинных пальцев на своем плече, нетерпеливых объятий, когда он, не рассчитав силы, крепко стискивает твои плечи. И не смотреть на него в это время, улыбаясь довольной кошкой, жмурясь от недвусмысленного вожделения в его глазах, подаваясь навстречу с ответным желанием вспыхнувшего от страсти тела… А потом кормить его завтраком на кухне, со смехом изворачиваясь от мужских рук, ласково оглаживающих, как только ты немного зазеваешься, складывая посуду в посудомоечную машину, нарочно низко наклоняясь, и слыша в ответ на свою шалость чувственный прерывистый вздох.
Чтобы потом, отвернувшись и наливая в его любимую большую чашку кофе, почувствовать, как он, встав, прижимается к тебе со спины, недвусмысленно намекая большой выпуклостью, чего он сейчас хочет больше, чем крепкого кофе…
А потом, приведя себя в порядок и аккуратно убирая в хвост растрепанные волосы, не увидеть его отражение в зеркале и прожить день, вечер, неделю без его звонка, с заледеневшим сердцем понимая, что и он не ждет от тебя ответного, не нуждается больше, потому что твое место рядом с ним заняла очередная длинноногая красотка, которая в это самое время, в пушистых тапках с помпонами и в наспех натянутом на голое тело халатике, на своей кухне готовит для него крепкий кофе в новой любимой чашке… И это ей предназначены нотки нежности и страсти в любимом голосе, это ее тело он ласкает, к нему тянется и вожделеет, забыв, как совсем недавно такими же отточенными движениями его руки оглаживали твое тело. А тебе точно никто не заменит, ставшего за короткое время самым желанным, неповторимым, и ни в чем, ни на кого не похожим, мужчину, которому незаметно сама отдала сердце, сейчас валяющееся отброшенным, ненужным подарком в куче всякого забытого дерьма.
Просто жизнь может продолжаться и так, — каждому свое.
Я тепло попрощалась с коллегами из офиса, раздала необходимые распоряжения адвокатам и нотариусу и, почувствовав себя легче, наконец-то настроилась на разговор с сыном. Забрав его у няни под предлогом прогулки по парку, купила ему мороженое и пока он ел, осторожно начала говорить:
— Сынок, ты знаешь, так сложились обстоятельства, что нам с тобой придется переехать в другой город, вдвоем, без нашего папы. Маме предложили там работу, а папа с нами не поедет. Он больше не будет с нами жить. Егорка, ты же знаешь, что так порой случается, и взрослые люди иногда расходятся…
— Мамочка, я знаю, папа говорил, что любит тетю Марго и ты с нами больше не будешь жить. Но я не хочу с тетей Марго, я хочу с тобой, а она мне больно ухо крутила, когда я сказал, что хочу жить только с мамой!
Вот стерва, сволочь, я ей руки вырву за моего сына! Я вскочила со скамейки, на которой мы сидели, не в силах сдержать клокочущий внутри гнев. Попадись мне сейчас эта крыса, я ее зубами загрызу, но пугать ребенка я не имела права, вон, как тревожно Егорка взглянул на меня.
— Извини, мой хороший, больше тебя никто не обидит, мама об этом позаботится, обещаю! Ты кушай, смотри, сейчас твое мороженое капельками потечет. Вот скушаешь и на качельки пойдем!
— А вы с папой разводитесь?
— Егорка, откуда ты такие сложные слова знаешь?
— В садике воспитательница так говорит, в нашей группе пап нет у многих детей, они со своими детьми в разводе, вот! Помнишь, девочка Леночка, я тебе ее показывал, она тоже с папой в разводе, он к ним давно не приходит, потому что с чужой тетей себе новенького ребенка родили, а Ленка старая, давнишняя.
— Малыш, что ты такое говоришь?! С детьми не разводятся, это папа с мамой ребенка разводятся, а дети так и остаются любимыми для них обоих. И неважно, сколько детишек появится в новой семье, они все одинаково любимые. Ты не должен так думать, это совсем неправильно.
Я была в ужасе, когда заводила этот разговор, и даже не представляла, что Егорка об этом думает и как причудливо переплетаются в детской головке наши взрослые проблемы. И теперь не понимала, что мне делать.
Задумавшись об этом, пропустила вопрос сына, который он настойчиво повторял уже третий раз, упорно стараясь до меня достучаться.
— Мам, ну почему ты молчишь-то?
— Прости, милый, я задумалась и пропустила, что ты спросил. Повтори, пожалуйста, еще раз.
— Я спросил у тебя про дядю Олега! Теперь он будет с нами жить?
Господи, ну за что мне все это?
— Егорка, а почему он должен с нами жить, этот чужой дядя? Он просто друг, помогающий маме по работе. У него своя жизнь. И вообще, откуда такие мысли, что ты себе придумал?
— И ничего я не придумал, просто слышал, как дядя Миша разговаривал с Асей и говорил, что дядя Олег и ты очень подходящая пара, и вам надо пожениться, а Ася смеялась и сказала, что она видела, как вы целовались и дело идет к свадьбе! Разве с друзьями целуются, мама? Я же с Леночкой даже в щечку не целуюсь!
Вот черт, что они при ребенке языки не сдерживают, заразы? И когда эта девчонка нас видела, как мы были так неосмотрительны? Сама виновата, хорошо еще, что сын не видел.
— Нет, сынок, жить в другом городе мы с тобой будем вдвоем, разве нам вместе плохо и нужен еще кто-то?
— Просто мне понравился дядя Олег, он прикольный и всегда мне что-нибудь приносит, видела, какого воздушного змея подарил? Он придет его запускать, он обещал!
— Сына, взрослые не всегда могут собой распоряжаться, Олег сейчас очень занят, я не знаю, скорей всего он не сможет его с тобой запустить. Ты должен это понять, ты ведь умненький мальчик, правильно? Мы сами с тобой его попробуем отправить в небо, ладно?
Вот и поговорили, называется. Что же так тошно на душе стало?!
Олег
Вполне в человеческих силах создать для любого индивида себе рай или ад на земле. Я и создал, для себя, персональный ад с индивидуальным котлом кипящей смолы, когда ушел практически на неделю в жесткий пьяный загул. А что, имею право, за столько лет воздержания, напиться до «положения риз», трусливо уходя от решения, которое, воспаленный алкоголем мозг не хотел принимать. Кто-то скажет, что «не по-мужски», «слабак», «не захотел разбираться», а мне плевать на чужое мнение, если я не могу принять собственное, потому что хочу только одного — сдаться без сопротивления, без борьбы, без начала войны, в мягкие ручки одного единственного человека. И это до чертиков пугало, заставляя трепыхаться в алкогольном дурмане, повторяя как мантру, что это все блажь, так не бывает, — со мной то уж точно. И это все, что угодно: тоска, возраст, одиночество, пьяный бред. Мне не нужно ее одобрение и признание, ее любовь и она сама рядом. Она обыкновенная баба, которая проста, как прямой угол без единой извилины. И совсем неважно, что она там наговорила, я это сам всем телкам говорю, когда меня достают. Да кто она такая, эта невзрачная пигалица с высоко вздернутым носом? Только нос и выдающийся. Я свободный человек и руководствуюсь только собственными поступками и мнением. Сука, какое чужое мнение, какие отношения, какая, бл*дь, любовь, откуда эта зараза влезла в мой организм и сейчас ядом разлагает мое сердце, печень, кровь и мышцы, выжигая алкогольное опьянение почище огненного напалма и, заставляя заливать в себя все новые порции алкоголя, лишь бы не думать и не вспоминать эту дерзкую девчонку, сразу встававшую перед глазами в редкие минуты просветления…
