— Ты позволишь? охрипшим голосом спросил он, задержавшись на пояснице.
Я только кивнула, выдыхая в этот момент и наверняка опаляя его дыханием, как в следующий миг осталась сидеть в одних трусиках, голым телом ощущая его возбуждение. По движениям Дамира я поняла, что он отбросил платье куда-то в сторону, а сам, словно ожидая волшебства, с особым трепетом прижал меня к своей груди.
— Ты даже не представляешь, что я сейчас ощущаю, — воодушевленно проговорил он, и склонившись, снова припал к моим губам.
Мы долго целовались, поглощая друг друга, даря любовь и нежность, дикую страсть и истому, все было перемешано, но гармонично. Мы, наконец-то, делали то, в чем очень долго нуждались, мы любили, не оглядываясь назад, не взирая на все мои страхи, просто полностью отдались на волю чувствам и эмоциям.
Дамир переложил мена на кровать, накрывая всем своим немаленьким телом, и целуя мою шею, ключицы, а затем добрался и до груди. Стоило ему только сжать губы на соске, как мы вместе застонали, и я ощутила очередную дрожь в теле, а левая рука коснулась второй груди. Мне хотелось все больше и больше ощущать его, хотелось, чтобы он не упустил ни клеточки на моем теле. Но пока целовал грудь, я молча, с особым удовольствием принимала его ласки, глубоко дыша и постанывая.
Перебравшись на другую грудь, он принялся так же сладко посасывать сосок, прикусывать, доводить меня до исступления. Голова металась по подушке, руки раскинуты в стороны, а в зубах зажат край одеяла, чтобы в соседней комнате не услышали моих стонов. Мир сузился только до нас двоих, и хотелось, как можно дольше наслаждаться этим мгновением, чтобы запомнить навсегда то, что уже не повторится. И не потому, что больше этого не будет, нет, наоборот от того, что с такой страстью, мы будем дарить каждый раз друг другу все больше наслаждения.
Со стоном оторвавшись от моей груди, он проложил дорожку из поцелуев вниз, к пупку, и остановился на полоске трусиков, пальцами подцепив их по бокам.
— Хочешь этого? снова спросил любимый, и я кивнула, да только не сразу поняла, что он не увидит.
Убрав одеяло, я рукой коснулась его руки, крепко сжимая в знак согласия, а потом, найдя в себе силы, прошептала охрипшим голосом:
— Очень.
Я приподняла бедра и Дамир стянул по ногам надоедливую ткань, склонился и легко коснулся губами моего лобка. Он не задерживался там, лишь секундное прикосновение, после чего приподнялся и руками развел ноги, размещаясь между ними.
— Как же я скучал по тебе, моя девочка, — губы коснулись скулы, потом шеи, а левая рука нежно сжимала грудь.
— Только прошу, не применяй силу, — тихо произнесла я, короткими ноготками проводя по спине.
— Обещаю, — выдохнул он и медленно погрузился в лоно, вызывая в теле очередной спазм.
Любимый замер на несколько секунд, давая возможность мне привыкнуть к давно забытым ощущениям, а потом принялся медленно двигаться, вознося меня до небес.
Всю ночь мы занимались любовью, и Дамир ни разу не позволил себе причинить мне вред, как-то надавить морально, или унизить физически. Он был нежен и добр, ласков и горяч, постоянно доводил меня до оргазмов, а после, давал телу передышку, чтобы я могла с возобновлением его толчков снова погрузиться в пучину страсти. Этой ночью на моем теле не осталось ни одного местечка где бы не касались его губы, не было и секунды, чтобы я думала о плохом, ни разу не возникало желания остановиться. Только мы вдвоем, только наши ощущения, наша страсть и любовь, только наши тела и тихие стоны в унисон.
— Дамирушка, — позвала я, лежа спиной на его груди, и смотря на стену, которую медленно озарял рассвет.
— Ммм? устало промурлыкал он, удобно располагая подбородок у меня на макушке.
— Я люблю тебя.
Он замер, рукой сжал мою руку, и склонившись, выдохнул, оставляя поцелуй под ушком:
— Я тоже люблю тебя, очень-очень.
— Не отпускай меня ни на минутку, не позволяй быть одной, я так боюсь этого.
— Если я буду занят, всегда звони Мише, я ему доверяю, как себе. И не бойся Шираева, он тебе больше не навредит.
— Я читала сводки. У меня только один вопрос к тебе, последний, потому что к прошлому больше не хочу возвращаться.
— Слушаю.
— Мама знает, что твой отец умер?
— Нет, она давно о нем слышать не хочет. Поначалу страдала, любила, ждала, а потом осознала, что такому человеку не место в нашей жизни. Позже вышла замуж за немца и прожила с ним всю жизнь. Он два года назад умер.
— Мне очень жаль, — произнесла я, не представляя, что должна была ощущать Алина Семеновна, навсегда потеряв любимого, — А отец твой тоже был немец?
— Да, он же увёз маму в Мюнхен, но, когда я повзрослел, то уехал на Украину, позже и брата забрал.
— Прости, что спрашиваю, а отец, когда переехал сюда?
— Судя по всему, еще сразу после развода. Я, если честно, мало об этом знаю, никогда после ухода не считал его своим отцом. Одно дело, когда прошла любовь и родители разошлись. А он всегда маме изменял, так что, для меня он чужой.
— Почему Италия? решила перевести тему, чтобы не причинять боль любимому.
— Не знаю, просто моя слабость.
— И моя теперь тоже.
— Лия, послушай, — начал Дамир, и я повернулась, ложась снова на него, только уже грудью, — помнишь, речь шла о камне?
— Да, конечно.
— Он принадлежал мне и Кириллу, — дедушка так распорядился. И теперь мы с братом тоже распорядились и дарим его тебе.
— Что? открыв рот, удивилась я, пытаясь сообразить к чему он все клонит.
— Красный алмаз безумно дорогой камень, и это наша благодарность тебе за спасение.
— Дамир, я радуюсь тому, что вы живы.
— Это не обсуждается. Просто знай, ты никогда не будешь голодной, у тебя есть деньги, чтобы не произошло.
— Поступай, как знаешь, для меня он- что есть, что его нету, главное, наша семья! И люблю я тебя не за деньги.
— Знаю, малышка, знаю. Ты выйдешь за меня замуж? вдруг спросил он, поглаживая рукой мой затылок.
— Так мы же уже женаты, — удивилась я и пошевелила правой рукой, на которой теперь красовалось обручальное кольцо, подаренное мужем.
— Верно, да только хочу услышать твой ответ, и белое платье увидеть на тебе.
— Тогда, конечно, «да», — улыбнулась я, и сама потянулась за поцелуем.
* * *
Мы с малышкой сидели в гостиной на диване, а рядом в люльке мирно спала наша доченька, когда в комнату вошел взволнованный Михаил. Он огляделся по сторонам и замер напротив мня, ожидая услышать то, зачем я его позвал.
— Добрый день, Лия Александровна, Дамир, — он пожал мне руку, не отводя взгляда.
