Я лежала на кровати рядом с братом, глядя на проникающий сквозь занавески свет. Уже занялся день. Лоб моего брата больше не горел от жара; теперь его пот был холодным. Я нашла еще полотенца, намочила их в горячей воде и стала прикладывать горячие компрессы к его лицу и груди. Моя одежда была насквозь пропитана его потом, до самой кожи. Но это не казалось мне неприятным. Ведь это была часть его. Моего брата. Это только делало мою любовь к нему еще сильнее.
– Ник?
– Да?
– По-моему, я чувствую себя лучше.
Я сжала его в объятиях:
– Вот и хорошо.
– Кто были те мужчины, которые охотились за тобой, Ник? Чего они хотели?
– У них были дурные цели.
– Они все еще охотятся?
– Думаю, да.
– И что теперь будет? Нам опять придется прятаться? Бежать куда-то еще?
– Нет. – Я смотрела на свет дня, пробивающийся сквозь занавески на окне. Зная, что мне предстоит сделать в этот день. – Мы больше не станем от них прятаться.
– Если ты не прячешься, тебя ловят. Так бывает всегда.
– Ну и хорошо, – сказала я. – Пусть ищут. Пусть ловят.
Он посмотрел на меня с испугом:
– Не понимаю.
Я ответила не сразу. Мой взгляд не отрывался от окна – в этот момент я думала о другом окне, разбитом окне в коттедже, этом бесполезном выходе, который для меня стал олицетворением последних хлипких мостков, разделяющих жизнь и смерть. Думала о Карен, которая пыталась убежать от неизбежного и чей удар кулаком по стеклу был так же тщетен, как биение о него крылышек мотылька. Это они пришли в мою жизнь. Я их не звала. Они нашли меня, убили Карен, пытались убить моего брата, хотели отнять у меня все.
Такое однажды уже произошло со мной. Другие люди отняли у меня все.
Я не допущу, чтобы это случилось опять.
Я хотела, чтобы Брэндон понял.
– Дело не только в том, что они охотятся за мной.
– А в чем?
– В том, что я охочусь за ними.
42
Я отправилась домой, приняла душ, поспала пару часов и к середине утра приехала в книжный, предварительно коротко переговорив по телефону с Миллером. Договорились, что днем вместе выпьем кофе. Надо было ему кое-что отдать. Я старалась не обращать внимания на то, что вконец вымотана и что сегодняшний день, по всей вероятности, станет самым трудным и важным в моей жизни. На прошлой неделе, поскольку на носу был Хэллоуин, Джесс сложила в магазине штабеля тыкв, развесила на стенах изображения ведьм и чертей и создала специальный книжный отдел ужасов, куда поместила произведения Стивена Кинга, «Франкенштейна» Мэри Шелли, Роберта Блоха
[66] и Энн Райс
[67].
Хэллоуин – 31 октября.
До 1 ноября оставался один день.
Я знала, что должна делать. Но сумею ли – другой вопрос.
Я приехала в магазин только затем, чтобы быстро переговорить с Джесс, но работы там оказалось так много, что нам с ней удалось только кивнуть друг другу. Мясистый мужчина в камуфляжных шортах и шляпе сафари с обвисшими полями привез в магазин тележку для багажа с более чем тремя сотнями книг, которые он хотел продать за один раз. Я же пыталась объяснить иностранному студенту, что собой представляет древнеанглийский язык, а в это время какой-то магистрант донимал меня вопросами о книгах, которых не было у нас в наличии.
Мужчина с багажной тележкой посмотрел на свои часы:
– Сколько еще времени на это уйдет?
– Мне придется прочесть и другие книги на древнеанглийском? – спросил студент. Это был высокий черноволосый кореец в ярко-зеленых очках и золотистых кроссовках.
– Как называется ваш курс?
Он развернул учебную программу – «Обзор английской литературы до 1500 года».
– Тогда наверняка придется, – сказала я ему, доставая с полки «Беовульфа»
[68].
У него сделался такой вид, словно он вот-вот расплачется.
– А вы не могли бы позаниматься со мной древнеанглийским частным образом?
– Я бы мог вернуться позже, но я взял эту багажную тележку напрокат в режиме почасовой оплаты, – говорил мясистый тип.
На нем была майка, по краям которой и на груди, и на спине виднелись поразительно густые заросли волос.
Я почувствовала, как у меня начинает раскалываться лоб.
– Прошу вас, потерпите.
Слишком много голосов, слишком много людей, которые что-то у меня спрашивают, которым что-то от меня нужно. Слишком много всего…
– Я пишу диссертацию о Гиббоне
[69], – жаловался магистрант. – Как же я могу обойтись без пятого тома «Упадка и разрушения»?
– Не знаю, что вам на это сказать. – Голова моя болела все сильнее.
– По-моему, было бы справедливо, если бы вы разделили со мной оплату этой багажной тележки.
Мое терпение лопнуло.
– Возьмите свою чертову тележку и засуньте ее себе в…
Я повернулась и направилась к двери, даже не пытаясь хоть на секунду остановиться и послушать, как он возмущается, брызгая слюной. Надо подавить чувство усталости и начать готовиться к тому, что мне предстоит сделать сегодня вечером. Я помогу Джесс управиться со всей этой кутерьмой потом. Я как раз была в дверях, когда столкнулась с кем-то, входящим в магазин. Это была Зои.
И мои планы на день изменились еще раз.
Я не сразу узнала ее из-за синяка под глазом, кровоподтеков на руке и расплывшейся от слез туши для глаз, которую она, похоже, не смывала с лица со вчерашнего дня. Моя последняя встреча с ней, когда мы обе удобно сидели на засыпных креслах-мешках, казалась мне теперь такой далекой и почти нереальной. Теперь ее всю трясло, голос звучал сипло и был полон страха. Я помогла ей сесть.
– Что случилось?
Это был вопрос, не имеющий смысла. Все равно что спрашивать, почему произошло землетрясение. Причины имеют значение отнюдь не всегда, иногда важен только вызванный ими ущерб.
