Он подождал, пока Джон не закончит разговор и не повесит трубку, затем сказал:
– Добрый вечер, мистер Картер.
Джон обернулся, и Кунц ударил его ребром ладони в точку, расположенную на три дюйма ниже подбородка. Удар сбросил Джона с дивана на пол, но благодаря тому, что Кунц рассчитал усилие, его шея осталась цела. Кунц не хотел, чтобы Джон Картер умер слишком быстро.
С заложенными ушами, задыхаясь и давясь, Джон лежал на полу и смотрел на нависшую над ним темную фигуру. В голове пульсировали очажки боли. Затем, собравшись с силами, он оперся ладонями о пол и попытался встать. Кунц пнул его в подбородок, сломав челюсть, выбив несколько зубов и опрокинув на спину.
Удар ошеломил Джона, но боли от него он еще не чувствовал. Он смотрел на Кунца расфокусированным взглядом и старался собраться с мыслями. Кто это? Сумасшедший? Грабитель? Какого черта ему здесь… Затем его зрение восстановилось, и он вспомнил, где видел это лицо. В клинике в Калифорнии. Это был администратор, который отвел его в кабинет Сароцини в тот день, когда он только приехал.
Засунув руки в карманы, Кунц стоял над Джоном. Выждав паузу, он произнес:
– Мистер Картер, необходимо, чтобы вы сообщили мне, куда отправилась Сьюзен.
Джон хотел заговорить, но движение челюсти породило боль. Он вскрикнул и схватился за подбородок. Выплевывая кровь, перемешанную со слюной, он промямлил:
– Я не… я не знаю.
Он пытался рассуждать. Его послал Сароцини?
Кунц смотрел на скорчившегося на полу Джона Картера, и ненависть пожирала его изнутри. «Вам это нравится, мистер Картер? – хотелось ему спросить. – Это похоже на те ощущения, которые вы получаете, елозя по своей жене?»
Кунц хотел сделать с ним столько всего сразу, что ему трудно было решить, с чего начать.
– Сейчас я сделаю вам больно, мистер Картер. Сейчас я сделаю вам очень больно. Как вы думаете, почему?
Джон в замешательстве посмотрел на него:
– Я не… она… сегодня днем… уехала… ничего не сказала.
– Вы не очень хорошо меня понимаете, мистер Картер, – улыбнулся Кунц.
Он хотел, чтобы Джон Картер расслабился, успокоился, слушал. Он должен узнать, за что его наказывают. Он должен почувствовать благодарность. Тринадцатая истина гласит, что всякая благодарность коренится в наказании. И Джон будет ему благодарен, если поймет, по-настоящему поймет, насколько важно для этого мира дитя, рожденное его женой.
Кунц успел заметить, но не успел отреагировать на то, как Джон Картер схватил небольшой тяжелый столик и изо всех сил запустил им ему в голень.
Вскрикнув, Кунц пошатнулся и тяжело упал. Джон Картер вскочил на ноги и бросился из гостиной в холл. Придя от боли в еще большую ярость, Кунц швырнул свое мощное тело за ним.
Джон добежал до входной двери, попытался повернуть рычажок замка, но он не пошевелился. О господи! Блокирующая язычок защелка была опущена. Дрожащими пальцами он попробовал еще раз. Дверь открылась, но только на несколько дюймов. Ее мертво, с металлическим клацаньем, остановила натянувшаяся дверная цепочка.
Он в отчаянии захлопнул дверь. Да она что, сама накинулась, что ли? Сама, что ли? Как? Как это случилось? Он рванул ее пальцами, пытаясь снять, но Кунц схватил его за волосы, дернул назад, одновременно мощным ударом лишая равновесия. Всхлипнув от отчаяния, Джон рухнул на спину.
Кунц яростно, всем весом наступил на его правую коленную чашечку и раскрошил ее.
От шока Джона вздернуло вверх, словно марионетку. Завыв от страшной боли, он опять упал, начал метаться, кататься по полу, колотить по нему кулаками. Его корчило и крутило, добела раскаленные лезвия резали его плоть вверх и вниз от колена. Вой понизился на несколько тонов. Это совершенно не зависело от его воли. «Господи, дай мне умереть, – думал он. – Дай мне умереть. Все, что угодно, лишь бы эта боль прекратилась. Убей меня, пожалуйста, убей меня». Он вцепился в ковер пальцами, вгрызся в него зубами, стонал, выл низким воем. Из глаз, ушей, из всей головы сочилась боль.
Его рывком перевернули на спину, туфлей придавили шею к полу.
Глазные яблоки Джона непроизвольно вращались, по лицу тек пот. Он пытался вздохнуть и давился собственной кровью. Кунц улыбнулся:
– Мистер Картер, Первая истина гласит, что настоящая любовь приходит через боль. Я бы хотел, чтобы вы подумали над этим. Я бы также хотел, чтобы вы поняли, что я делаю это исключительно для того, чтобы помочь Сьюзен. Если бы вы знали, чем я при этом рискую, мистер Картер, вы бы полюбили меня. Да-да, полюбили бы. Пожалуйста, подумайте еще раз, только очень хорошо, и ответьте: где она?
Он сильно надавил ногой на шею Джона. Слишком сильно. Раздался хруст, глаза Джона Картера стали вылезать из орбит, он издал булькающий звук. Кунц чуть ослабил давление.
– Х-х-х-х-я-я не знаю, – прохрипел Джон. – Не знаю! Я не знаю! Пж-ж-алста, поверьте мне!
Кунц достал из кармана маленький перочинный нож и раскрыл его.
– Мне не нравится, когда вы занимаетесь любовью с вашей женой, мистер Картер. Я сделаю так, чтобы в будущем перед нами такой проблемы не возникало.
Не снимая туфли с шеи Джона, Кунц присел, не обращая внимания на сильную боль в левой ноге, затем схватился за ремень на брюках Джона и рывком расстегнул его.
Джон вскрикнул от страха. Его тело конвульсивно дергалось, руки скребли по ковру.
За спиной Кунца раздался какой-то шум.
Он обернулся. Дверь была приоткрыта, цепочка натянута. Из-за нее доносился женский голос:
– Мистер Картер! Мистер Картер! Что случилось? – Это была няня. Кунц узнал ее голос. Быстрым, словно змеиный бросок, движением он закрыл рот Джона ладонью и сказал:
– Иду! Закройте дверь, чтобы я смог снять цепочку.
Дверь закрылась. Действуя с лихорадочной скоростью, Кунц схватил Джона за правое запястье и точным движением вскрыл ему вену. Через какую-то долю секунды он проделал то же самое с другим запястьем. Затем бросился в кухню, остановился, чтобы сполоснуть и вытереть нож, отпер заднюю дверь и выскользнул в сад. Там он перемахнул через забор, под прикрытием темноты прошел через парк и быстро добрался до «мерседеса».
Он припарковался на достаточном расстоянии от дома, поэтому няня, которую он ясно видел в свете горящей над крыльцом лампы, вряд ли даже слышала, как он завел двигатель. Она снова толкнула дверь, и та открылась ровно на длину цепочки.
Когда Кунц через двадцать минут приехал домой, его ждало сообщение от мистера Сароцини: «Завтра в десять утра у меня встреча со Сьюзен. Ты заберешь меня в девять из клуба. На этот раз она меня не подведет».
72
Было мокрое воскресное утро. С неба лил летний дождь. Не позволяя стрелке спидометра опуститься ниже семидесяти миль в час, Кунц вел тяжелый «мерседес» по шоссе, пролегающему среди полей и холмов Букингемшира. Тот участок дороги, по которому они ехали сейчас, был трехполосным, с двойной разделительной полосой, время от времени прерывающейся для обеспечения обгона. Часы на приборной панели показывали 9:50.
