Двигаясь вдоль пустынного моста, лодка прошла довольно ходко, половину пути. Гризов неожиданно для себя смог это определить, поскольку на другом берегу вдруг что-то взорвалось. Все спецназовцы обернулись на шум, как по команде. Даже Коля Быстрый перестал барахтаться в воде, и принял влево, пытаясь рассмотреть, что произошло.
Судя по всему, иракцы взорвали машину со взрывчаткой на дороге, что проходила по разрушенному мосту и терялась на вершине холма с другой стороны реки. Почти сразу вслед за взрывом послышалась реакция американцев: в ночное небо взмыл вертолет и начал в слепую поливать пулеметным огнем склоны холма, надеясь, уничтожить засевших там партизанов, которых американцы именовали не иначе как террористами.
– Этого нам еще не хватало, – напрягся Костян, – а ну, орлы, поднажмите на весла. Надо быстрее доползти до берега. А то не ровен час, они решат и воду прочесать.
Гризов с Голуазом, выбиваясь из сил, стали грести еще быстрее. При каждом ударе весла об воду поднимались фонтанчики брызг, которые теплой россыпью обдавали всех, но никто не жаловался даже на шум. Все понимали, сейчас они в самом невыгодном положении. Когда лодка преодолела еще четверть реки и уже приблизилась к противоположному берегу, высоко небе над ними вдруг раздался гул, совсем не походивший на стрекот винтов вертолета.
Очень скоро, гул усилился, и всем стало ясно: это военный самолет, заходящий на цель. Только какую цель он тут решил уничтожить, было пока непонятно. Никаких иракских войск здесь давно не было, а разобраться с партизанами хватит и вертолетов. Тем более, что стрельба над холмом еще не успела затихнуть.
Неизвестный самолет снизился еще и дал залп ракетами. Два огненных смерча возникли в черном небе и, пронесшись над головами находившихся в лодке, устремились к противоположному берегу. Через секунду от рыбачьего поселка не осталось ничего. Раздался страшный взрыв и весь он исчез в огне. Вспышка была такой мощной, что на секунду осветила теплые воды Тигра и болтавшуюся на ней лодку. Гризов успел окинуть взглядом воду, но никого не заметил.
Выпустив ракеты, самолет набрал высоту и исчез. А Гризова снова охватило странное чувство, что этот неизвестный ночной самолет искал не иракскую цель, а именно его. Журналиста Антона Гризова.
Преодолев последние метры водной поверхности, утлая лодчонка, просевшая под весом трех человек и снаряжения, наконец, вошла в тростниковые заросли на другом берегу Тигра. Коля Быстрый взобрался на корму, отчего лодка чуть не перевернулась, но делать было нечего. Никаких мостков здесь не наблюдалось. Да и вообще, как успел рассмотреть Гризов во время взрыва, зарево которого полыхало вовсю на оставленном берегу, этот берег был абсолютно дикий. Если не считать моста, никаких строений не наблюдалось на пару километров в обе стороны.
Отталкиваясь веслами от росшего сплошной стеной тростника и появившегося дна, диверсанты дотолкали лодчонку до берега. Аккуратно выгрузились, хотя и промокли. Закинув рюкзаки за спины, и зашнуровав все нужные ремешки, Костян привычно скомандовал:
– Идем вверх пол склону, обходим место взрыва слева. Там дорога. Преодолеваем ее и уходим в долину на той стороне. Во время перехода дороги в перестрелки не встревать. Вперед.
И снова началась беготня. У Гризова появилось стойкое ощущение, что он, как и его бывшие товарищи по оружию: Майкл, Малой и Шура Белинский, снова служит в армии. А как иначе было назвать эту ситуацию? Он подчинялся приказам, таскал рюкзаки и греб на веслах вовсе не потому, что сам этого хотел. Но где-то в глубине души Антон прекрасно понимал, что иначе ему в этой ситуации не выжить. И, если ради того, чтобы выбраться, нужно было даже замочить нескольких американцев, то он был согласен. А пока нужно было карабкаться в мокрой одежде по склону вверх, цепляясь за вылезающие из земли корни деревьев и усыпанные шипами ветки. Тяжелый рюкзак методично бил по затылку. Но Гризов уже начинал втягиваться. «Тяжело только первые полгода, вспомнил он армейскую мудрость, потом привыкаешь».
Американский вертолет, прочесав пулеметными очередями всю поверхность склона, улетел уже минут пять назад, до того как они причалили. А еще через двадцать минут группа российского спецназа была уже на вершине холма, венчавшего противоположный берег реки Тигр, чьи мутные воды рассекали столицу Ирака на две части.
Залегли метрах в десяти от дороги, в канаве. Осмотрелись. За спиной остался высокий берег Тигра и основные кварталы Багдада. Правее, где-то в полукилометре, там, где произошел взрыв, догорал американский блокпост, на который замыкались эта дорога и дорога, ведущая на мост. Братья-арабы со всего маху въехали в него на грузовике с полным кузовом взрывчатки. Американский «Хаммер» и небольшой домик у обочины дороги, где квартировал караул, превратились в обгорелые руины. Сейчас там суетились пожарные под охраной еще двух «Хаммеров». Вертолеты кружили дальше вверх по берегу, изредка постреливая. Видно, напали на след иракцев. На другой стороне дороги, ближе к взорванному блокпосту стояло несколько сельских домов с пустыми глазницами окон. Впереди по курсу, сразу за разбитой дорогой начинались холмы, укрытые сейчас легким туманом. Небо светлело на глазах. Еще полчаса и наступит рассвет.
Старшой, осмотрев всю эту картину, принял решение перебраться на другую сторону и встретить рассвет подальше от города. Так и сделали. Осторожно, по одному, чтобы не привлекать внимания озабоченных тушением пожара американцев, спецназовцы ползком преодолели придорожную канаву и бегом дорогу. К счастью, морпехи за дальностью расстояния их не заметили, а по дороге в этот час никто не проезжал.
Рассвет группа спецназа встретила в десяти километрах от Багдада, лежа в канаве у следующей дороги и наблюдая за изредка проходящим мимо потоком машин. Точнее это был не поток, а тонкий ручеек. Но он понемногу тек. За час в Багдад и обратно проходило пять или семь машин. Причем в большинстве случаев это были иракские машины, на которых жители столицы курсировали между пригородами, пытаясь торговать в условиях оккупации. Впрочем, иракцы любили торговать и не собирались себе отказывать в этом удовольствии даже после захвата страны американцами.
Температура воздуха быстро поднималась. Было еще раннее утро по европейским меркам, а здесь от жары уже можно было сойти с ума, не имея привычки. Гризов такой привычки не имел. Он имел привычку к дождям и туманам, гололеду, промозглой зиме и ледяным ветрам, что продувают насквозь. О чем и мечтал сейчас, лежа рядом со своим рюкзаком, потяжелевшим за ночь, как ему казалось, ровно вдвое. С носа капала пот. Кепка, песчаного цвета, выданная Костяном на привале, хоть как-то спасала голову от солнечного удара. Но, если придется пролежать здесь так еще час или два, пока солнце будет взбираться все вышел по безоблачному небосклону, он просто зажарится в этих песках. Хотя, вокруг была еще далеко не пустыня. Спецназ не выбрался еще из зоны оазиса, где можно встретить и воду, и траву, и деревья. Но уставшему и умирающему от жары Гризову этот климат, несмотря на худосочную травку, на которой он лежал, с непривычки уже казался Сахарой.
Остальные лежали молча, наблюдая за окрестностями. Коля Быстрый по русской привычке жевал сухую травинку. Голуаз просто бычил. А Костян чего-то ждал, разглядывая в бинокль то горизонт, то последний блокпост на выезде из Багдада, через который медленно пробирались машины. Наконец, в тот момент, когда Гризову показалось, что у него начал плавится мозг, поступила команда:
