Тралл был огромен, а с виду – по сравнению с пленными орками в лагерях, не отличавшимися столь же отменным здоровьем и бодростью духа – и вовсе казался настоящим исполином. Вдобавок, он и держался куда прямее. Без шлема, почти без доспехов, он вышел в круг, поигрывая могучими мускулами, туго обтянутыми зеленой кожей. Под оглушительный рев зрителей он вскинул кулаки над головой и двинулся в обход арены, подставив жуткую морду под дождь из розовых лепестков, обычно устраиваемый только по праздникам.
– Этому его научил я, – с гордостью сказал Блэкмур. – Странное, надо заметить, дело: толпа приветствует его, но всякий раз надеется на его поражение.
– А он хотя бы раз проигрывал схватку?
– Ни разу, ваше высочество. И в будущем не проиграет ни одной. Но люди не теряют надежды, так что деньги текут к нам рекой.
Артас устремил на генерал-лейтенанта холодный взгляд.
– Пока королевская казна получает положенную долю от ваших выигрышей, вам, генерал-лейтенант, будет позволено продолжать эти игры.
Вновь повернувшись к арене, он еще раз взглянул на завершавшего круг орка.
– Не вздумается ли ему… выйти из повиновения?
– Ни за что, – поспешно ответил Блэкмур. – Он воспитан нами в страхе и почтении к людям.
Словно услышав его замечание сквозь громоподобные вопли, хотя это, разумеется, было совершенно невозможно, Тралл повернулся к креслам Артаса, Блэкмура и Лангстона, гулко ударил кулаком в грудь и склонился в глубоком поклоне.
– Вот видите? Он мой всей душой и телом, – промурлыкал Блэкмур.
Поднявшись на ноги, он взмахнул флагом. Крепко сложенный рыжеволосый человек по ту сторону арены тоже вскинул вверх флаг и взмахнул им. Тралл повернулся к дверям и поудобнее перехватил оружие – громадный боевой топор.
Стражники вновь начали поднимать створку дверей. Еще до того, как проход полностью отворился, на арену стремительно выбежал медведь, да какой – не меньше Непобедимого! Рык зверя был слышен даже сквозь рев толпы. Вздыбив шерсть на загривке, он, точно выпущенный из пушки, рванулся к Траллу.
Тралл даже не дрогнул. В последний миг шагнув в сторону, он взмахнул огромным топором, словно тот ничего не весил. Топор глубоко рассек бок медведя. Зверь заревел от боли и развернулся, обрызгав кровью песок. Орк вновь замер на месте, слегка покачиваясь на пятках босых ног, и вдруг, с проворством, совершенно не соответствующим величине, рванулся медведю навстречу. Осыпая зверя гортанными насмешками на великолепном Всеобщем, он снова взмахнул топором и обрушил его на врага. Хрустнула кость, медвежья голова едва не отделилась от туловища, но зверь еще миг-другой продолжал бежать и только после этого дрожащей бесформенной грудой рухнул на песок арены.
Тралл запрокинул голову и издал громкий победный клич. Толпа обезумела. Один Артас молчал, глядя на орка во все глаза.
– И это только начало, – улыбнулся Блэкмур, видя его удивление. – В следующем бою он сойдется с тремя людьми. Вдобавок, ему будет приказано не убивать их, но лишь одолеть. Тут уж одной грубой силы мало, тут необходима стратегия! Хотя, признаться, увидев, как он одним ударом обезглавил медведя, я испытал немалую гордость.
На арену выступили трое гладиаторов-людей. Все как на подбор огромные, мускулистые, они отсалютовали противнику и зрителям. Глядя, как Тралл присматривается к ним, Артас невольно задумался: разумно ли было со стороны Блэкмура растить из своего ручного орка такого грозного бойца? Ведь если Тралл в один прекрасный день сбежит, то сможет обучить тому же других орков!
Да, несмотря на усиленные меры охраны, исключать подобного исхода не стоило. В конце концов, если Оргрим Молот Рока сумел устроить побег из Подгорода, из самого сердца подземелий дворца, то и Тралл вполне может сбежать из Дарнхольда.
* * *
Официальный визит продолжался пять дней. В один из них, поздним вечером, в покои принца явилась Тарета Фокстон. Удивленный тем, что его слуги не отвечают на нерешительный стук в дверь, он удивился еще сильнее, увидев на пороге миловидную светловолосую девушку с подносом различных вкусных вещей в руках. Девушка скромно потупилась, однако платье ее было столь откровенным, что принц ненадолго лишился дара речи.
Под его взглядом она склонилась в реверансе и, покраснев, сказала:
– Милорд Блэкмур прислал меня к вам с предложением кое-чего соблазнительного.
Артас был смущен.
– Я… передайте хозяину мою благодарность, но я не голоден. Да, и куда могли подеваться мои слуги?
– Они приглашены на ужин с другими слугами, – пояснила Тарета, не поднимая глаз.
– Понимаю. Что ж, со стороны генерал-лейтенанта это очень любезно. Уверен, мои люди оценят его доброту по достоинству.
Но девушка не двинулась с места.
– Что-то еще, Тарета?
Девушка покраснела сильнее прежнего и подняла на принца спокойный, безропотный взгляд.
– Милорд Блэкмур прислал меня к вам с предложением кое-чего соблазнительного, – повторила она. – Возможно, вам это понравится.
Тут Артас разом понял, в чем дело. Понимание сменилось смущением, смущение – раздражением, а раздражение – гневом. Сдержаться стоило немалого труда, однако девушку вряд ли стоило в чем-то винить – напротив, ведь это с ней обошлись дурно.
– Тарета, – заговорил он, – еду я приму с благодарностью, но больше мне ничего не нужно.
– Боюсь, ваше высочество, он будет настаивать.
– Передайте ему: я вполне доволен.
– Сэр, вы не понимаете. Если я вернусь назад, он…
Взглянув на запястья державших поднос рук, на длинные волосы, прикрывавшие шею и грудь, Артас шагнул вперед, отодвинул светлую прядь и гневно нахмурил брови. И запястья, и горло служанки были украшены слегка поблекшими, изжелта-синими отметинами кровоподтеков.
– Понятно, – протянул он. – Ну что ж, тогда входи.
Впустив девушку в комнату, он плотно прикрыл за ней дверь.
– Оставайся здесь сколько потребуется, а потом возвращайся к нему. Ну, а тем временем… мне одному все это съесть не по силам.
Указав ей на кресло, он сел напротив, подцепил с подноса небольшое пирожное и широко улыбнулся.
Не сразу поняв смысл его слов, Тарета недоуменно заморгала, но в следующий же миг взгляд девушки исполнился сдержанного облегчения и благодарности. Она разлила по бокалам вино и вскоре начала отвечать на вопросы принца не только парой учтивых слов. Проведя за разговором около пары часов, оба решили, что теперь ей пора возвращаться.
– Ваше высочество, – сказала Тарета, прихватив со стола поднос, – как же я рада видеть, что у того, кто со временем станет нашим королем, такое доброе сердце! Вот посчастливится же той леди, которую вы выберете себе в королевы!
Улыбнувшись, Артас закрыл за ней дверь и на миг прислонился спиной к косяку.
