Мурадин настороженно сдвинул густые брови.
– Что это ты задумал?
В ответ Артас хищно ухмыльнулся и изложил дворфу свой план.
Похоже, Мурадин был потрясен до глубины души.
– Послушай, малец, а не слишком ли будет?
Судя по тону, сам Мурадин ничуть не сомневался, что это действительно слишком, да еще как. Но Артасу было плевать: ведь дворф не видел того, что видел он, и не был вынужден совершить того же самого. Ничего, скоро он все поймет – только бы отыскать Мал’Ганиса, а уж там… В победе над Повелителем Ужаса Артас был уверен. Он должен, обязан был победить. Одержав победу, он покончит с чумой, избавит от беды свой народ. А уничтоженные корабли – невелика потеря в сравнении с жизнью и благополучием жителей всего Лордерона.
– Да, знаю, мера – круче некуда. Но без этого никак. Так нужно.
Пару часов спустя, добравшись до Забытого Взморья, Артас стоял у кромки воды и смотрел, как горит, пылает его флот.
Решение было простым. Нет кораблей – солдаты не смогут увести их домой и бросить его одного. Поэтому Артас и сжег их.
Для этого пришлось прорубаться сквозь чащу леса и заплатить наемникам – вначале за помощь в истреблении нежити, а после за то, что они щедро окропят деревянные суда нефтью и предадут огню. Здесь, в стране вечного холода и полумрака, жар пылающих кораблей казался невыразимо приятным – вот только глаза пришлось прикрыть ладонью, защищая их от ослепительного зарева.
Стоявший рядом Мурадин вздохнул и покачал головой. Ни он, ни прочие дворфы, негромко роптавшие невдалеке, еще не убедились в его правоте.
Спина отчаянно мерзла, лицо и грудь опалял нестерпимый жар, но Артас, величаво скрестив перед собою руки, спокойно взирал на пожары.
Пылающий остов очередного корабля, глухо ухнув, расселся пополам.
– Будь проклят Утер, вынудивший меня пойти на это! – пробормотал он.
Ничего. Скоро он покажет этому паладину – бывшему паладину! Скоро и Утер, и Джайна, и отец увидят: он не увильнул, не уклонился от выполнения долга, сколь бы тот ни был жесток и страшен. Он, Артас, вернется домой с победой, сделав для этого все, что напугало их слабые души. Благодаря ему, его готовности взвалить на плечи бремя ответственности, народы Восточных Королевств будут жить.
Треск пламени, пожиравшего облитое нефтью дерево, был столь громок, что на миг заглушил, поглотил отчаянные крики солдат, вышедших из лесу и увидевших горящий флот.
– Принц Артас! Наши корабли!
– Что случилось? Как же мы доберемся домой?
Эта мысль забрезжила в дальнем уголке его разума еще несколько часов тому назад. Артас с самого начала знал: обнаружив, что пути домой нет, его люди придут в ужас. Да, они согласились следовать за ним, однако Мурадин был абсолютно прав. Если приказ, полученный от отца, противоречит его приказам, солдаты подчинятся королю. Тогда Мал’Ганис победит, но солдаты не понимают, сколь важно, сколь необходимо остановить зло здесь и сейчас…
Взгляд принца скользнул по наемникам.
По этим никто не будет горевать.
Их можно продать и купить. Если кто-то заплатит им за его смерть, они убьют его с той же готовностью, с какой сейчас помогают ему. Между тем, Мал’Ганис погубил многих и многих – честных, благородных, ни в чем не повинных людей. Их гибель вопиет об отмщении, но если люди Артаса не поддержат его всей душой, победы не видать.
Этого Артас вынести не мог.
– Скорее, воины мои! – вскричал он, поднимая молот.
И вновь молот не засиял, источая Свет, но на это Артас с некоторых пор уже не рассчитывал. Он указал на наемников – те как раз выволакивали на берег шлюпки, наполненные припасами с сожженных кораблей.
– Эти бесчестные твари сожгли наш флот и помешали вам вернуться домой! Во имя Лордерона, смерть им, всем до одного!
С этими словами он первым бросился в атаку.
Глава пятнадцатая
Частую, однако тяжелую, звучную поступь Мурадина Артас узнал еще до того, как дворф откинул клапан палатки и устремил на него яростный взгляд. Минуту они молча взирали друг на друга, а затем Мурадин резко мотнул головой, приглашая Артаса выйти наружу, и опустил клапан. На миг Артас, словно отброшенный в прошлое, вновь почувствовал себя неуклюжим мальчишкой, не удержавшим в руке деревянный учебный меч. Нахмурившись, он последовал за Мурадином, подальше от своих солдат.
Дворф в выражениях не стеснялся.
– Ты соврал своим людям и предал наемников, дравшихся на твоей стороне! – прорычал Мурадин, придвинув лицо к лицу Артаса, насколько позволяла немалая разница в росте. – И это тот малец, которого я учил бою? Тот, кого посвятили в орден Серебряной Длани? Мальчишка короля Теренаса?
– Ничей я не мальчишка, – процедил Артас, оттолкнув Мурадина. – Я делаю, что полагаю необходимым.
Казалось, Мурадин вот-вот ударит его, но нет – весь гнев бывшего наставника разом исчез, как не бывало.
– Что же стряслось с тобой, Артас? – тихо, с безмерной тоской и недоумением в голосе спросил Мурадин. – Неужто месть для тебя так важна?
– Избавь меня от нравоучений, Мурадин, – буркнул Артас. – Ты не был там и не видел, что сотворил Мал’Ганис с моей родиной, что сделал он с невинными людьми, не пощадив ни женщин, ни детей!
– Я слышал, что натворил ты, – все так же тихо сказал Мурадин. – Кое-кто из твоих не слишком-то сдержан на язык, особенно если язык этот развязан парой кружек доброго эля. Я знаю, что обо всем этом думаю… но понимаю: не мне тебя судить. Ты прав, меня там не было. Хвала Свету, мне таких решений принимать не пришлось. И все равно… что-то с тобой неладно. Уж больно ты…
Его слова заглушил грохот мортир и тревожные крики. В мгновение ока выхватив оружие, Мурадин с Артасом поспешили в лагерь. Их воинство лихорадочно вооружалось. Фалрик командовал людьми, а Бейлгун созывал к себе дворфов. Из-за пределов лагеря послышался шум боя, и Артас увидел огромную толпу нежити, придвинувшуюся к укреплениям почти вплотную. Пальцы невольно стиснули рукоять молота. Пожалуй, это уже не случайная стычка – тут налицо все признаки организованной атаки…
– Темный Господин говорил, что ты придешь, – произнес знакомый голос.
Артаса охватила бурная радость. Мал’Ганис здесь, а значит, его затея не напрасна!
– Тут и конец твоим странствиям, глупый мальчишка. Здесь, в северной глуши, на краю света, ты и погибнешь, и только смерть пропоет песнь о твоей злосчастной судьбе.
Окинув окрестности острым взглядом, Мурадин звучно поскреб в бороде. Шум боя за периметром лагеря не утихал.
