Коул идет рядом со мной, и его плечо время от времени задевает мое. В глубине души мне хочется, чтобы он взял меня за руку и оказался еще ближе, но в то же время хочется оттолкнуть его к Анне. Моя голова и так забита мыслями, места для размышлений о чувствах к нему просто не остается, но каждый раз, когда наша кожа соприкасается, я вспоминаю слова Анны о том, что он потерял смысл жизни после ухода Цзюнь Бэй. Что он позволял Лаклану проводить любые тесты, которые тому хотелось. В лесу он сказал мне, что присоединился к программе тайных агентов через несколько месяцев после ее ухода, после чего в «Картаксе» стерли все VR-клипы, которые он хранил с самого детства.
Наверное, ему было безумно больно. И хотя я злюсь на него и до сих пор не разобралась в том, что он скрывает, мне все же хочется обнять его.
– И где наша комната? – заглядывая в одну из пустующих квартир, спрашивает Анна.
– Сюда, – говорит Мато и сворачивает в коридор, из которого доносится гул голосов. – Мы пройдем через парк. Если хотите, можем поесть. Регина написала мне. Она пожелала нам устроиться поудобнее и сказала, что отправит кого-нибудь за Катариной, когда та будет готова.
– Поудобнее? – переспрашивает Леобен. – У нас что, черт возьми, светский визит? Нам нужно отыскать Лаклана. И в запасе не так много времени.
– Ты довольно неплохой хакер, верно? – посмотрев на него, интересуется Мато.
Леобен пожимает плечами:
– Я не интересуюсь ДНК, но неплохо разбираюсь в технике.
– Я нечасто говорю комплименты, лейтенант, – говорит Мато. – И видел твои работы. – Он останавливается посреди коридора, и его глаза стекленеют. – Я только что предоставил тебе доступ к системам безопасности Энтропии – камерам, автоматическим дверям и лифтам. Правда, они не очень стабильно работают, потому что я проектировал их, когда мне было одиннадцать. Ты можешь отправиться на поверхность и бегать там с пистолетом, если хочешь, но мне кажется, что этот вариант более эффективен.
Леобен останавливается рядом с Мато, и его глаза стекленеют. А когда он выплывает из сеанса VR, то оценивающе поднимает бровь:
– Ты написал это, когда тебе было одиннадцать?
Мато пожимает плечами и слегка кривит губы:
– Я тоже немного разбираюсь в технике.
– Господи, Ли, – говорит Анна и толкает Леобена в спину, чтобы он шагал дальше. – Можешь перестать заигрывать с каждым встречным тощим ботаником? Это раздражает.
Леобен закатывает глаза и идет по коридору за Анной; он слегка покраснел. Мы следуем за ними, и я бросаю любопытный взгляд на Мато. Румянца не видно, но, похоже, он с трудом сдерживает улыбку. Коридор упирается в открытую площадку размером с городской квартал и высоким бетонным потолком. Перед нами оказываются стройные деревья, между ними петляют пешеходные дорожки и извилистый ручей, впадающий в озеро, вокруг которого стоят столы для пикника. Это очень напоминает парк, который можно найти в городе, вот только здесь все неправильного цвета и странной формы, а еще освещение непривычное. Красивая насыщенно-синяя трава усыпана светящимися белыми цветами. Стволы деревьев кобальтовые. Листья – желтые и белые, а по форме напоминают звезды. Кусты и кустарники ярко-оранжевого и золотого цвета тянутся вдоль пешеходных дорожек, а в воздухе кружится с десяток различных видов разноцветных голубей.
Это напоминает ожившую картину. В воздухе витает аромат, распространяющийся от фиолетовой травы, которая растет на лужайке. Каждая травинка, каждый листик и каждый цветок здесь перекодированы.
И это очень людное место.
Мне казалось, что у хакеров в команде Новак неординарная внешность, но по сравнению с некоторыми людьми в парке их модификации кажутся детской забавой. Например, очень высокий парень в цилиндре с длинными, тонкими ногами и руками, которые достают до колен. Или три женщины, сидящие за столиком, с глазами раза в два больше, чем обычно, и маленькими ртами, отчего они похожи на оживших кукол. Или пара, прогуливающаяся по одной из дорожек, с цепкими меховыми хвостами, раскачивающимися позади них.
Я делаю шаг вперед и поднимаю глаза. Парк окружен бетонными домами высотой этажей в пятьдесят. А сверху, через огромное круглое отверстие, просвечивает голубое небо. Солнечный свет падает под углом и отражается от окон квартир. Каждые несколько уровней из стены выступает зазубренный бетон, ощетинившийся арматурой. Похоже, раньше это пространство было разделено на этажи, но жители Энтропии снесли их и создали гигантское пространство в центре бункера. Оно абсолютно открыто свободному воздуху, и голуби беспрепятственно залетают сюда.
И совершенно отсутствует хоть какая-то воздушная защита.
– Мы зовем это атриумом, – говорит Мато, обводя рукой помещение. – Сверху есть взрывозащитные створки, но Регина любит держать их открытыми. Это помогает растениям.
Я медленно поворачиваюсь и осматриваю атриум. Окна некоторых квартир заставлены растениями, а по бетону вьются виноградные лозы. С одной из стен в озеро падает водопад, вокруг которого все заросло мхом и лишайником.
Это необузданный подземный город, и какая-то часть меня мгновенно влюбляется в него.
Люди в парке выглядят так, словно готовятся к вечеринке, про которую говорила Регина. Все вокруг пылает оттенками кобальта, как голубиные перья. Несколько людей открыли бочки с люминесцентной пастой и наносят узоры из нее на одежду и кожу. Это паста из водорослей. Возможно, в них тот же ген, что заставляет светиться перья.
Мы идем по одной из пешеходных дорожек, которая ведет через парк.
– Не могу поверить, что они так просто открыли створки, – говорит Анна, глядя на гигантский проем у нас над головой. – Удивительно, что они тут все не вымерли. Как им удалось прожить эти два года и не заразиться?
– Для этого и высадили границу из остротрава, – отвечаю я. – А еще есть способ заработать иммунитет.
– Фу, гадость, – бормочет Анна. – Это место словно шоу уродцев. – Она морщит нос, когда мимо нас проходит женщина с рюкзаком, из которого к ее горлу тянется трубка. – Не понимаю, почему людям так хочется измываться над своим телом.
Я осматриваю Анну сверху вниз. У нее длинные ноги, изящное тело, а кожа такая гладкая, что практически блестит, и не особо верится, что ее лицо всегда было таким идеально симметричным, как сейчас. Она потрясающе выглядит, и все ее изменения неочевидны, но она точно использует множество различных эстетических алгоритмов.
– Ты ничем не отличаешься от них, – говорю я. – Только если ты не стовосьмидесятисантиметровая богиня.
Ее губы слегка изгибаются в ухмылке:
– Да, но я использую обычные приложения, чтобы выглядеть как нормальный человек… только лучше.
– Значит, ты согласна с мнением Лаклана о людях? – спрашивает Мато, срывая лист с одного из деревьев, которое растет у дорожки. – Интересно.
Она поворачивается к нему:
