Регина проницательнее, чем я думала.
– Не знаю наверняка, – говорю я. – Но мне кажется, что после расшифровки ко мне должны были вернуться воспоминания.
Она наклоняет голову:
– Интересно. Ну что бы ни пытался сделать Лаклан, его планы пришлось отложить на прошлой неделе. Думаю, он решил подождать, пока ты не вылечишься. Если бы он попытался запустить команду снова, пока не зажила травма, это могло бы тебя убить. Но сейчас ты почти исцелилась, так что, скорее всего, он скоро объявится.
По коже ползут мурашки. Всю неделю я удивлялась, почему Лаклан больше не атаковал людей гневом. Он мог удерживать в заложниках целые бункеры, чтобы заставить меня пойти к нему, но не сделал этого, потому что выжидал. А я позволила себе поверить, что мне ничто не угрожает и что он ждет, пока мне захочется добровольно прийти к нему.
Но, возможно, это не так. Скорее всего, Лаклан просто дожидался моего выздоровления, прежде чем снова прогнать через меня свой код.
И теперь я нахожусь в том же городе, что и он. И почти выздоровела. Поэтому у него больше нет причин ждать.
– Тебе ничто не будет угрожать в этом бункере, – говорит Регина. – И я бы не советовала тебе выходить из него. Можешь остаться в лаборатории и провести здесь столько времени, сколько захочешь. Возможно, это самое безопасное место в городе. Я попрошу своих людей присмотреть за тобой и помочь твоим друзьям поискать Лаклана во время вечеринки.
– Я хотела отправиться на поиски вместе с ними.
– Я бы на твоем месте не стала этого делать, – говорит Регина. – Твоим друзьям будет легко слиться с толпой и обыскать город, но Лаклан может отыскать и схватить тебя сам.
Регина протягивает мне руку, и мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что она хочет забрать микроанализатор. Дотянувшись до затылка, я достаю его и отдаю ей. Она прячет его в коробочку, а затем снова скользит пальцами по моей руке.
– Подумай о моем предложении, Катарина. Я многим бы хотела с тобой поделиться. Давай обсудим это утром, после вечеринки.
Она пересекает комнату и останавливается в коридоре, дожидаясь меня. Я молча следую за ней. Охранница у входа перекладывает винтовку из одной когтистой руки в другую, прежде чем открыть дверь, и от этого я вздрагиваю.
– Ох, расскажи мне еще кое-что, прежде чем уйти, – говорит Регина. – Ты сказала, что Лаклан разработал «Нулевой код», с помощью которого можно влиять на инстинкты. А что еще он делает?
– Зачем тебе это?
– Мне просто любопытно.
Я пожимаю плечами:
– Он сказал, что собирается избавить человечество от гнева, но, думаю, с помощью него можно изменить любой инстинкт. Лаклан хочет сделать человечество лучше.
– Ах! – Она запрокидывает голову назад. – Гнев. Это его давняя мечта. Он не понимает, что попытка отрезать нас от одного из самых важных инстинктов не приведет ни к чему хорошему. Мы бы ни за что не выжили без него.
– Ты действительно так думаешь? – спрашиваю я. – Что насилие – часть нашего замысла?
Она улыбается:
– «Замысел» – серьезное слово для такого места, как Энтропия. Особенно если речь заходит о ДНК. Есть те, кто, смотря на вселенную со всеми населяющими ее живыми существами и человечеством, не может поверить, что это действительно чей-то замысел. Как ученый я не могу исключить вероятности, что они правы. И на самом деле уж давно ищу ответ на этот вопрос. Я изучила наш геном тщательнее, чем кто-либо другой. Заглянула в каждую клетку, в те самые узоры, которые связывают их, и могу сказать лишь одно: если в основе нашего мироздания действительно лежит какой-то замысел, то он расчетливый, жестокий и изощренный.
Она в последний раз улыбается мне, отчего начинают блестеть ее черные глаза, а затем поворачивается и возвращается в лабораторию.
Шагнув на лестницу, я обхватываю себя руками и спускаюсь обратно в парк. Судя по всему, вечеринка уже началась – деревья светятся, а воздух наполнен низкими, пульсирующими басами электронной музыки, которая звучит так, словно мелодию соединили со звуками грозы. В растянувшемся на несколько этажей пустом пространстве атриума плавают кобальтовые огоньки в виде медуз, которые моя манжета воспринимает как рой украшенных миниатюрных квадрокоптеров. Толпы людей заполнили атриум и выстраиваются в очередь к лифтам, чтобы подняться на поверхность и посмотреть на прилет стай.
Коул пробирается сквозь толпу мне навстречу. Он обнимает меня, но, почувствовав, как напряглось мое тело, тут же отступает.
– Ты в порядке?
– Да, – оглядываясь по сторонам, говорю я. – А где Мато?
– Ушел поговорить с кем-то. Пойдем… остальные вернулись в комнату.
Он поднимает руку, чтобы положить ее мне на плечи, но в последний момент передумывает, и она просто повисает между нами. Мы пересекаем парк и петляем по бетонным коридорам, по которым эхом разносятся пульсирующие басы, отдаваясь в груди. Стальная дверь в квартиру приоткрыта. Анна сидит, скрестив ноги, на полу и смазывает разобранную винтовку, части которой разложены перед ней на полотенце. Леобен лежит на одной из кроватей со стеклянным взглядом, а его пальцы переплетены за головой. И нет Мато.
– Что сказала Регина? – поднимая глаза, интересуется Анна.
Я пересекаю комнату и со вздохом опускаюсь на одну из коек.
– Она соберет команду, чтобы помочь нам искать Лаклана сегодня во время вечеринки, а еще сказала, что мы можем оставаться здесь столько, сколько захотим.
– Что, черт возьми, ты ей дала за это? – спрашивает Анна, опуская на пол сверкающую запчасть винтовки.
– Ничего.
Коул садится рядом со мной.
– В чем дело? Она сделала тебе больно?
– Нет, Регина даже не проводила никаких тестов. Только проанализировала имплант. Она посчитала, что он может привести нас к Лаклану, но не думаю, что это возможно. – Я провожу рукой по волосам. – Она моя мать.
Леобен садится, выныривая из сеанса VR.
– Что? – переспрашивает Анна. – Твоя биологическая мать?
Я киваю:
– Ее дочь убили люди «Картакса». А потом создали ее клон, чтобы Регина продолжила работать на них. И это… это была Цзюнь Бэй.
– Черт возьми, – выдыхает Леобен.
Коул встает с кровати и начинает расхаживать по комнате с непроницаемым выражением лица.
– Она сказала, что пыталась вытащить нас из лаборатории, – говорю я. – Несколько раз. И Лаклан тоже пытался.
– Чушь собачья, – возражает Анна. – Это была лаборатория Лаклана. В «Картаксе» почти не следили за нами, когда он был там. Он мог отпустить нас в любое время. Мне кажется, она сотрудничает с ним.
– А как ты считаешь, кальмар? – спрашивает Леобен.
– Не верится, что это так, – отвечаю я. – Похоже, ей не нравятся его планы. И она переживала о том, что он найдет меня… сказала, не выходить сегодня из бункера.
