— Приди в себя, некогда слёзы лить. У меня, вон, раненых и обожженных семнадцать человек. Первую помощь оказали, а что толку? В госпиталь срочно надо. Ну ладно, иди к себе. Ещё увидимся.
Раненых отправили в тыл на одном из бронетранспортёров и повозках, выделенных командиром батареи Антюфеевым.
Комбат Шестаков связался по рации со штабом и доложил обстановку.
— Снаряды нужны. Три коробочки повреждены, ремонтируем своими силами. Хорошо бы электросварку.
— Если сможем, пришлём генератор. Снаряды доставим завтра.
Тяжёлый выдался день. Вечером собрались в землянке комбата, помянули погибших. Подвыпивший старшина Черняк мотал головой и вздыхал:
— Петра Бельченко жалко. Совсем мальчишка, а не побоялся путь фрицами перекрыть.
— А другие ребята что, хуже? — вскинулся капитан Калугин. — Дрались насмерть.
Ночью усилили караулы. Одну из «тридцатьчетвёрок» выставили в боевое охранение. Часть зенитных расчётов дежурили возле орудий. Антюфеев сказал:
— Пусть твои отдыхают, они сегодня крепко повоевали.
Комбат Шестаков согласно кивнул и, обойдя батальон, вернулся в землянку Давала о себе знать контузия, полученная от удара снаряда, угодившего в его танк.
— Может, чаю попьёшь? — спросила Кира.
— Нет, голова кружится, выспаться надо.
Но сон шёл плохо. Чудились в ночи орудийные выстрелы, возникали горящие танки, лица погибших товарищей. Разбудив Киру, попросил:
— Налей, что ли, граммов сто. Может, засну…
Глава 5
Танки держат оборону
Сводки Информбюро и газеты зимой 1942–1943 годов были наполнены сообщениями о Сталинградской битве. По существу, это была главная тема. Подробно рассказывалось, что за считанные дни в ноябре сорок второго года была взята в кольцо одна из самых мощных немецких группировок. Части вермахта несут большие потери, наши войска успешно продвигаются на запад.
Однако окружённая армия Паулюса продолжала упорно обороняться. Декабрь и январь стали месяцами ожесточённых боёв. Наши части наталкивались на хорошо подготовленные укрепления. Недостаток резервов не позволял создать достаточно мощный внутренний фронт окружения. Уже в первый месяц контрнаступления части Красной армии понесли большие потери в людях и технике, о чём средства массовой информации ничего не сообщали.
На 10 января была запланирована операция «Кольцо», целью которой была окончательная ликвидация окружённой армии Паулюса.
За двое суток до её начала советское командование во избежание потерь предъявило Паулюсу ультиматум с предложением прекратить бессмысленное сопротивление и капитулировать. Предложение было отвергнуто. Десятого января после мощной артиллерийской подготовки войска Донского фронта начали наступление.
Где-то вдалеке не смолкала канонада, а капитана Шестакова тревожили проблемы его батальона. Вместе с зенитной батареей Николая Антюфеева он возглавлял оборону обширного танкоопасного участка.
В батальоне оставалось в строю девять «тридцатьчетвёрок», два лёгких танка Т-70 и единственный бронетранспортёр. Запрошенный генератор для электросварки повреждённых машин так и не был получен. Одна «тридцатьчетвёрка» сразбитой ходовой частью могла использоваться лишь как огневая точка.
На обратном пути, после эвакуации раненых, бронетранспортёр «Скаут» был перехвачен истребителями «Фокке-Вульф-190». Эти тяжёлые машины с мощными двигателями, кроме пушек и пулемётов, несли авиабомбы.
Экипаж «Скаута» открыл огонь из двух своих пулемётов (один был крупнокалиберный) и сумел прошить очередью бронебойных 13-миллиметровых пуль один из истребителей. Второй фоккер спикировал и вложил две бомбы-«полусотки» рядом с бронетранспортёром.
Машина загорелась, сдетонировали танковые снаряды, которые везли в десантном отсеке. «Скаут» разнесло не части, уцелел лишь один из пулемётчиков, который к ночи добрался в батальон.
В ту же ночь поступила команда из штаба рассредоточить батальон по всей линии обороны. Получилось, что машины растянулись в цепочку, метрах в семистах друг от друга. В десантной роте старшего лейтенанта Павла Мельника осталось около пятидесяти автоматчиков, которые в лучшем случае могли вести боевое охранение.
— Выдвигай своих людей вперёд, — приказал Шестаков. — Танковый кулак у нас рассыпан, пусть хотя бы ведут наблюдение.
— Откуда? Из сугробов? — огрызнулся ротный в своей неизменной кубанке, с автоматом через плечо. — Помёрзнут люди.
— А лучше, если наши танки сожгут, пока твои бойцы в землянках спят?
После короткого спора решили, что десантники ночами будут нести охранение, а днём отогреваться в землянках.
— Тришкин кафтан, — с досадой обронил Павел Мельник. — Полста бойцов, как ни дели, а все прорехи не закроют. Запроси у комбрига хоть небольшое пополнение.
— Уже просил, — ответил Шестаков. — Обещал прислать, но я в это мало верю. Наступление идёт, а в такой ситуации ни людей, ни техники не допросишься.
— Если наши кольцо сжимают, — сказал Калугин, — то жди прорыва отдельных групп. Ночью офицерам в обязательном порядке дежурить надо и поддерживать постоянную связь.
Опытный командир Григорий Калугин говорил правильные слова, но всё упиралось в нехватку людей и техники. В зенитной батарее каждый человек на счету. Сержанты постоянно у орудий дежурят, девчата из взвода связи тоже на своих местах.
Хорошо хоть за счёт разгромленной бронетанковой роты вооружили людей. По периметру стояли два пулемёта, снятые с немецких танков, разжились трофейными автоматами и пистолетами.
Две ночи прошли спокойно, а вечером на третьи сутки, как и предсказывал капитан Калугин, немцы нанесли удар.
Это были остатки пехотного батальона, артиллеристы, сапёры, отрезанные русским наступлением от основной группировки Паулюса. У этой группы, численностью около ста двадцати человек, оставались два выхода: либо сдаваться русским, либо прорываться из окружения.
В тот период немецкие солдаты, а тем более офицеры, в плен сдавались крайне редко. Умелая пропаганда Геббельса сумела внушить основной массе военнослужащих вермахта, что русский плен означает верную смерть.
Половина сдавшихся будет сразу перебита жестокими азиатами, а остальные погибнут на этапе или в сибирских лагерях, где мороз зашкаливает за сорок градусов. Ходили жуткие слухи, что пленных убивают с невиданной жестокостью, вколачивая в затылок патронные гильзы, протыкают живьём штыками или оставляют умирать в снегу с простреленными коленями.
Если в подобные слухи большинство немецких солдат не верили, то смерть от холода и непосильной работы в северных лесах казалась неотвратимой. Прорыв возглавил капитан, командир противотанковой роты. Воевавший во Франции, Польше тридцатилетний артиллерист, имевший несколько наград, сумел объединить в крепкий кулак наиболее решительных солдат и несколько офицеров.
