День клонился к вечеру, солнце начало садиться, и небо приобрело сияющий розовый оттенок. Закатные лучи отражались от воды на фоне облаков, напоминавших формой невесомые перья. Это было само совершенство, распростершееся, насколько хватало глаз.
Все впятером мы выгребли чуть за бич-брейк и наблюдали, как солнце опускается все ниже и ниже.
– Не могу поверить, что была лишена всего этого, – проговорила Джессика. – Я была так занята своей занятостью, что совсем перестала видеть закаты.
– С доски они смотрятся еще лучше, правда? – отозвался Майк.
Джессика кивнула и улыбнулась:
– Да, конечно.
На некоторое время мы умолкли. Волны лизали края наших досок, теплый ветерок наполнял воздух, да еще этот невероятный закат. Чего еще пожелать!
– Морская черепаха! – вдруг нарушила молчание Джессика. – Глядите, морская черепаха!
Я инстинктивно бросил взгляд на Кейси. В прошлый раз, когда я был в кафе, она рассказала мне историю о зеленой морской черепахе. Мораль заключалась вот в чем: если мы не расслабимся, то полностью потратим свои время и энергию на то, что не имеет для нас особого значения. А потом, когда появится возможность заниматься тем, чего мы действительно хотим, у нас не будет на это ни времени, ни сил. Если мы не расслабимся, то в итоге соберем коллекцию переживаний, что будет здорово отличаться от той жизни, какой мы бы хотели жить. Все это Кейси поняла, наблюдая, как движется в воде зеленая морская черепаха.
Эта история изменила мою жизнь. Она всплывала в моих мыслях почти каждый день после той ночи в кафе. И вот мы здесь, а прямо рядом с нами – зеленая морская черепаха! Совершенство стало еще более совершенным. Я бросил взгляд на черепаху, потом снова на Кейси. Перехватив мой взгляд, она подмигнула, а потом кивнула в сторону Джессики.
Черепаха всплыла на поверхность прямо рядом с ее доской.
– Это Хону-Хону! – взволновано протараторила Эмма.
– Хону-Хону? – переспросила Джессика.
– Хону по-гавайски означает «черепаха», – пояснил Майк.
– Видите, у нее такой малюсенький горбик на панцире? – указала Эмма. – Мы часто ее здесь встречаем. Я назвала ее Хону-Хону.
– Изумительно, – проговорила Джессика. Черепаха была всего в паре футов от доски, и девушка не могла отвести от нее глаз.
– Потом Кейси расскажет тебе великолепную историю о зеленой морской черепахе, – сообщил я Джессике.
– Правда? – переспросила она и посмотрела на Кейси.
Кейси улыбнулась.
– Конечно! Когда вернемся на пляж.
Мы некоторое время наблюдали за Хону-Хону. Она прокладывала себе путь под водой без видимых усилий, скользя вместе с волнами, когда они двигались в нужную сторону, и терпеливо дожидаясь, когда движение волны было встречным.
– Отлив и прилив, – тихо пробормотал я себе под нос.
Эмма услышала. Она повернулась и воззрилась на меня.
– Что это значит? – спросила она.
– Движение воды, – объяснил я. – Временами тебя несет вперед. Это высокая вода, прилив. Ты плывешь практически без усилий. Но потом поток устремляется в другую сторону. Он тащит тебя прочь от того места, куда ты хочешь попасть.
– Типа, когда закончил с серфингом и стараешься выбраться обратно на пляж, – понимающе кивнула Эмма. – Волна подталкивает тебя ближе, а потом, после того как разобьется о песок, она откатывает, и тебя уносит обратно.
– Точно!
– Почему ты сказал это вслух?
Я улыбнулся.
– Это то, что я порой говорю себе в качестве напоминания: относись ко всему легче. На мой взгляд, жизнь, как и волны на пляже, – это во многом чередование приливов и отливов. – Я бросил взгляд на Джессику, потом перевел на закат. – Когда попадаешь в отлив, ощущение такое, что все вокруг никуда не годится. Тебя все дальше и дальше относит от того места, куда ты хочешь попасть. Но за отливом всегда бывает прилив. Всегда. Но некоторые об этом забывают. – Я подмигнул Эмме.
– Прилив обязательно придет, – задумчиво произнесла Джессика.
Я посмотрел на нее и кивнул.
– Именно. Отлив и прилив. Отлив и прилив. Даже проговаривая это вслух, я успокаиваюсь. Прилив обязательно придет.
Глава 40
Солнце почти утонуло за горизонтом.
– Пора возвращаться обратно, Кокосик.
Эмма повернулась к Майку.
– Еще два разочка! Можем мы прокатиться еще два разочка?
Майк улыбнулся:
– Еще два. – Он бросил взгляд на волны. – А вот и первая идет.
Нарастала большая волна. Майк и Эмма развернули свои доски и начали грести.
Эмма повернула голову и взглянула на нас через плечо.
– Вы идете? – крикнула она.
– На следующую! – крикнула в ответ Кейси.
Волна прокатилась под нами, и я слышал восторженные вопли Эммы и Майка, которые поймали ее и встали на доски.
– Готовы? – спросила Кейси. Еще одна большая волна вырастала, приближаясь к нам.
– Она твоя, – ответил я. – Я поймаю какую-нибудь поменьше.
– Я тоже, – поддержала Джессика.
– Увидимся на берегу, – ответила Кейси. Она начала грести. Волна прошла под нами, и через пару секунд мы увидели Кейси на доске, летящую к берегу.
Джессика повернулась и окинула взглядом океан.
– Это был прекрасный день, – сказала она. – Спасибо тебе за то, что этим утром убедил меня остаться.
Я кивнул.
– Мне это только в радость.
Пару секунд созерцали океанский пейзаж.
– Знаешь, было время, когда я был готов отказаться от большей части своей жизни, потому что она мне не больно-то нравилась, – наконец сказал я.
– Что ты имеешь в виду?
– По понедельникам я сидел на работе и мечтал, как бы повернуть стрелки часов вперед, к окончанию рабочего дня в пятницу. Я был готов отдавать пять дней своей жизни каждую неделю, только бы добраться до выходных, которые мне по-настоящему нравились. То, о чем я говорю, даже представить трудно, когда осознаешь, что вот этим, – я широко развел руки, – можно заниматься каждый день!
– Чем больше играешь на своей площадке, тем меньше желания быть вне ее, – проговорила Джессика и улыбнулась. – Кажется, мне только что в голову пришла одна умная мысль для моей собственной книжки «Ага!».
– Какая же?
– Если бы я ходила на пляж раз в неделю, я помнила бы, что мне это очень нравится. Тогда я организовывала бы свою жизнь так, чтобы ходить на пляж. А я не бывала на пляже по полгода и не сознавала, что теряю. Поэтому позволяла себе заполнять свое время тем, что мне далеко не так нравится.
