Проходит еще какое-то время, и они начинают думать, что, если бы этот туман рассеялся всего на сутки, они смогли бы увидеть ту жизнь, которую действительно хотят, они встали бы со своего кресла, спустились по ступеням и ушли бы жить этой жизнью.
Потом однажды они слышат о том, что кто-то из их друзей умер. Хороший человек. Кто-то, кто по-доброму относился к другим людям. Кто-то такой, кто был слишком ярким светочем, чтобы погаснуть так рано. И на следующие двадцать четыре часа туман расходится, и они обретают ясность, какой не знали никогда прежде.
Они видят тропинку к жизни, которой действительно хотят для себя, и она зовет их с такой настойчивостью, как никогда раньше. Она прекрасна и великолепна. Они видят все возможные причины, по которым им следовало бы пойти по этой тропинке, и понимают ошибочность всех своих прежних отговорок, в силу которых они якобы не могли этого сделать. Все эти двадцать четыре часа они ощущают побуждение двигаться, начать, стартовать.
Но потом сутки кончаются, и туман смыкается снова. И они откидываются на спинку кресла, и качаются. Вперед-назад. Вперед-назад.
Потом однажды утром они выглядывают с веранды – а тумана-то больше нет. Они ждут – час, другой, – но туман не появляется.
Проходит день, потом два дня, а тумана нет по-прежнему. Выглядывая с веранды, они отчетливо видят тропинку к жизни, какую действительно хотят для себя.
Она прекрасна и великолепна, она зовет их. Они воображают все приключения, которые с ними случатся, и радость, которую испытают, если только пойдут по этой тропинке. Наконец, промедление становится невыносимым. Сегодня – тот самый день!
Они поднимаются с кресла, пытаются сделать шаг и осознают, что больше не могут ходить.
Я посмотрел на Джессику. Она плакала.
– Ты молода, Джессика, – мягко заговорила Туту. – Ты умна. Ты талантлива. Впереди множество приключений – они только и ждут тебя. Но ты должна освободиться от этого тумана.
– Бывают дни, когда он настолько густой, – тихо проговорила Джессика сквозь слезы. – А сегодняшний день был такой ясный! Время, проведенное со всеми вами, разогнало весь туман. – Она помолчала. – Но что делать, когда он смыкается снова? Когда я больше не вижу перед собой тропинку?
– Все равно надо встать и идти вперед, – ответила Туту. – Тропинка есть всегда, она ждет, пока ты ее увидишь. Часто для этого требуется только первый шаг в неведомое.
– Я не уверена, – возразила Джессика.
Туту умолкла и молчала дольше обычного.
– В самом густом тумане, какой ты только способна вообразить, насколько далеко ты сможешь видеть? – наконец спросила она.
Джессика замешкалась.
Туту ободряюще кивнула.
– Футов на десять, – предположили Джессика.
– Если ты останешься на этой веранде, то всегда будешь видеть все те же самые десять футов, – закончила Туту и снова позволила паузе повиснуть в воздухе. – А если ты встанешь и сделаешь всего один шаг, один-единственный шаг, как далеко ты будешь видеть?
Джессика пожала плечами, словно не понимая смысла вопроса.
– На десять футов.
– Да. Но это не те же самые десять футов.
Джессика молчала.
– Иди сюда, дитя, – позвала ее Туту.
Как маленькая девочка, Джессика на коленках подползла по песку и оказалась рядом с Туту. Она уткнулась в нее лбом и зарыдала. И плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы.
Туту терпеливо ждала, утешая ее, как любящая мать утешала бы своего ребенка. Когда Джессика затихла, Туту обхватила ее лицо ладонями и всмотрелась в него.
– Когда ты сегодня сделала этот первый шаг, первые девять футов остались такими же, какими были всегда. Однако последний фут был иным. Он был новым. И именно там Вселенная положила начало твоему пути.
Джессика улыбнулась. Отерла слезы со щек.
– Почему бы ей не положить это начало хоть чуточку ближе? – проговорила она и засмеялась сквозь слезы.
Туту тихонько покачала головой и тоже улыбнулась.
– Потому что Вселенная действует не так.
Глава 56
Мы с Кейси и Джессикой прибрали после луау и понесли посуду в кухню. Майк с Туту остались снаружи, держа на руках Эмму и Софию.
– Я могу сделать это, – сказал я и начал наливать воду в раковину, чтобы помыть посуду.
Кейси улыбнулась.
– Все в порядке, Джон. Ты и так сегодня здорово помог. Я сама позабочусь об остальном.
– Ты уверена? – спросил я.
Она кивнула и улыбнулась.
– Полностью.
Джессика сгрузила на стол принесенный поднос.
– Я с радостью помогу, – сказала она.
Кейси чуть качнула головой и снова улыбнулась:
– Спасибо, Джессика. Я сама справлюсь. Правда!
Джессика выглянула в зал кафе через окошко раздачи.
В кабинке, где она сидела этим утром, лежали ее деловой костюм, туфли на каблуке и сумочка.
– Такое ощущение, будто миллион лет прошел, – нерешительно проговорила она. – Миллион жизней.
Она снова перевела взгляд на Кейси.
– Все будет хорошо, – заверила ее Кейси. – То было до того, как ты поняла. А это – после.
На одном из кухонных столов Джессика заметила меню. Она подобрала его и перевернула.
Почему вы здесь?
Играете ли вы на своей площадке?
Есть ли у вас МУЛ?
Она посмотрела на Кейси.
– Последний вопрос. Мы о нем так и не поговорили.
Кейси улыбнулась.
– Кем ты была сегодня?
– Что ты имеешь в виду?
– Кем ты была сегодня?
Джессика на минуту задумалась.
– Когда приехала, я была бизнес-леди. – Она робко улыбнулась. – Очень напряженной бизнес-леди. Потом была гостьей в очень необычном кафе. – Она помолчала. – На качелях я снова была маленькой девочкой. Там, – она кивнула в сторону океана, – я была серфером, впервые в своей жизни.
– А потом? – задала вопрос Кейси.
Джессика рассмеялась.
– Я была барабанщицей, и танцовщицей, и ученицей.
– И кто из всех них был настоящей тобой?
Джессика посмотрела на нее.
– До этого дня я сказала бы, что первая. – Она еще помолчала. – Но это была бы неправда. Все они – это я.
Кейси улыбнулась.
– Тогда тебе очень повезло. У тебя есть МУЛ. Множественное устройство личности. Ты понимаешь, что жизнь многолика. И что ты многолика тоже. Ты принимаешь тот факт, что в любой конкретный момент можешь быть барабанщицей, серфером, ученицей, маленькой девочкой или любой из остальных личностей, которые делают тебя уникальной тобой. Ты также принимаешь уникальные энергии и эмоции, которые идут к этому «в нагрузку». Ты вручаешь себе дар быть всеми личностями, которыми ты являешься. Держать открытыми все аттракционы на своей площадке, которые заставляют тебя улыбаться, приносят тебе радость и делают тебя аутентичной тобой.
