И тогда наш Капитан обрушится с неба на корабль и пробьет насквозь его днище.
План безумный. Неосуществимый. Если ни одному киту это прежде не удавалось, то почему должно удаться нам?
Потому что так гласит пророчество?!
Я все пыталась разглядеть вдали городские огни, даже послала сигнал – не нащупаю ли очертание какого-нибудь дома, где живет и трудится мой народ? Огни мы создали из фосфоресцирующих форм жизни. А еще изобрели огромные кислородные хранилища – по сути, те же пузыри, только в сотни раз больше, – и это новшество позволило нам почти (почти!) полностью избавиться от необходимости спускаться в Бездну. Я бросила клич своему народу – послание простое и вечное: «Я здесь, а вы здесь?»
Мне не ответили. Если не считать островов, эта часть неба была совершенно пуста.
Мы были одни.
– Разворот! – прогремел снизу голос капитана. Мы стали разворачиваться, а она поплыла дальше… и выше. Ее черед придет позже, ибо она гораздо больше нас и сильнее.
Мы с Виллем ринулись обратно к поверхности Бездны. Теперь мы спускались: давление падало, а воздух в наших легких и кислородных пузырях расширялся по мере приближения к коварному воздуху людей.
– Целься в правый борт, – сказала Виллем.
– Знаю.
– Я вырвусь на поверхность с левой стороны.
– Да знаю я!
– Пусть этот день принесет нам победу. Пусть мир запомнит наши имена!
– Я и так помню твое имя, Виллем. Вильгельмина.
– Так гласит пророчество.
– Это я уже слышала.
Мы ныряли все глубже и глубже, вниз, вниз, вниз… Вода кипела под нашими хвостами. Бездна приближалась. Я разглядела слева корабль «Александру», ставший мне домом почти на целый год. Матросы на палубе следили за атакой и подбадривали нас сигналами эхолокации.
Я видела привязанного к мачте Деметрия. Удастся ли исполнить обещание, которое я ему дала? А что, собственно, я обещала?
Бездна, которую покидало солнце, розовела, но воды у самой ее поверхности еще хранили остатки дневного света.
И в этом свете я увидела…
– Нет!.. – потрясенно выдохнула Виллем.
– Дай приказ к отступлению! – крикнула я, резко сворачивая с пути.
– Нет! – повторила Виллем. Что означало ее второе «нет» (то ли она по-прежнему ужасалась тому, что предстало нашим взорам, то ли отвечала мне), я не поняла. И теперь уже никогда не пойму: она не выжила и рассказать мне об этом не смогла.
А потом мы обе осознали, что прекращать атаку нет смысла. Мы слишком поздно увидели свою ошибку.
Огромное белое судно оказалось вовсе не кораблем.
То был сам Тоби Вик.
36
Он выпростал огромную белую руку – теперь-то мы увидели, где он их прятал, – и без труда стиснул в кулаке Виллем. Я услышала лишь короткий вскрик – и вот ее уже выдернули из воды. Несколько мгновений спустя в океан хлынула ее кровь, а затем упал практически разорванный пополам труп.
Я едва успела это осознать: другой рукой Тоби Вик тянулся ко мне. Стало ясно, что мы напрасно атаковали его с двух сторон – хуже плана нельзя было и придумать. Я увернулась, но он успел схватить меня за самый кончик хвостового плавника – и тут же оторвал половину, без труда, словно какую-нибудь водоросль. Крича от боли, я кубарем полетела к нашему кораблю.
Мне удалось подобраться к Деметрию.
– Почему ты нас не предупредил?! Как ты мог?! – проорала я ему.
Он ошарашенно взглянул на меня.
– Я не знал… О Тоби Вике ходили разные слухи, но…
– Он – дьявол!
– Вирсавия.
То было его последнее слово. Огромное белое тело затмило солнце. В последний миг, пока Тоби Вик расправлялся с нашими матросами, мне удалось отпрянуть от корабля. Тоби Вик убивал их легко и быстро, словно каких-нибудь кальмаров, из которых состоит наш рацион.
А потом…
А потом.
Его ужасный, ужасный лик. Он окунул в воду лицо и оскалил заросшие моллюсками зубы – каждый размером с мою голову, – вращая в воде вытаращенными глазами. В них полыхало безумие, чистой воды безумие, которое не терпит возражений и не знает пощады. Ломая наш корабль, он злорадно улыбался. По воде стелились его волосы – длинные клочья водорослей, среди которых росли кораллы и плавали акулы.
Тогда-то я и увидела…
Он был – кит. Да, с человечьим лицом и руками, но при этом – кит. Кит из Бездны. Отражение нашей чудовищной сущности. И людской тоже. Он обретался на поверхности воды – там, где наши миры встречались.
Неудивительно, что он убивал нас. Неудивительно, что он убивал их.
Тоби Вик принялся давить руками наш корабль – без труда, словно игрушку.
– Деметрий! – услышала я свой собственный вопль.
Нелегко ориентироваться в пространстве с раненым хвостом. По сей день, спустя столько лет, я порой говорю себе: если бы не рана, я попыталась бы помочь Деметрию. И по сей день я гадаю, так ли это. Разве смогла бы я преодолеть ужас ради попытки спасти одного-единственного человека? Ради попытки, обреченной на провал?
Он оглянулся и посмотрел на меня. В этот самый миг Тоби Вик схватил его своей огромной ручищей. Деметрий ничего не сказал. Его последним словом стало мое имя. И перед смертью он услышал свое.
Был ли в этом какой-то глубокий смысл? И если был, пусть даже только для нас двоих, легче ли мне стало от этого понимания? Что-то во мне надломилось – совсем как в тот миг, когда я увидела мертвое дитя. Что-то разорвалось у меня в груди, когда он умирал.
– Деметрий, – повторила я уже тихо, почти про себя.
Я видела его лицо в миг смерти. На нем читалось облегчение.
И что-то вроде… восторга.
А потом я осталась один на один с дьяволом.
Итак, мой час пробил. Пророчество свершилось. Я наконец узрела истину. Каждое приписываемое ему преступление – от убийства моей матери до нападения на Александру, которую люди загарпунили и отпустили на волю, – лишь подпитывало легенду, делало ее все правдоподобнее. Воображая дьявола, мы его создаем.
Он сломал нашу мачту, разодрал на куски палубу, швырнул содержимое трюма в кромешную пучину. Лишь тело Деметрия всплыло на поверхность Бездны – туда после смерти отправляются тела всех, кто при жизни дышит воздухом, и наши тоже.
Тоби Вик посмотрел на меня.
И тут капитан Александра вылетела из черных глубин и пронзила ему брюхо.
