Попасть туда без добычи – самое плохое, что может случиться с китом в открытом море.
Я спустилась в трюм с человеком в пасти – ладно, так и быть, с Деметрием, – и прилежный матрос задраил за нами люк. Кромешную тьму нарушал лишь едва заметный свет из маленьких квадратных окошек, выходивших в океан.
– Где мы? – спросил человек. – Ты меня здесь убьешь?
– Убью, если не закроешь рот, – ответила я, против собственной воли озираясь по сторонам.
Деметрий сделал то же самое – я хорошо помню этот миг. Хотя человечьи глаза плохо видят в океанском сумраке, он сразу заметил связки ног своих бывших товарищей, набитые телами тюки и огромные коралловые кувшины, полные голов. Вода была мутная от крови и ошметков плоти, которыми кормились мелкие рыбешки.
Увидев все это, Деметрий умолк и разинул рот (какие же маленькие рты у людей, как мало в них помещается, как – скажите мне, как?! – они умудрялись веками сражаться с нами за мировое господство?).
– Вы – чудовища, – наконец промолвил он.
– Люди отпилили моей матери голову, пока она еще была жива, – в ярости прошептала я. – С нее содрали весь жир, а труп скормили акулам. Вы такие же чудовища, даже хуже: мы хотя бы извлекаем из ваших тел пользу, а вы убиваете просто так.
– Это ужас, – сказал он. – Кромешный ад!
– И ты очень скоро в него попадешь, если не замолчишь.
Ибо к нам приближалось другое стадо. Я услышала это даже из корабельного трюма.
17
– Разрешите подплыть, – обратился их предводитель к нашему.
С этого начинались любые переговоры; если бы наш капитан ему отказала (единственной веской причиной для отказа была чума на корабле), это могли расценить как акт агрессии. Впрочем, киты при желании усматривали агрессию в любом поступке.
– Разрешаю, – ответила капитан.
– Меня зовут Арктур, – сказал кит. – Мы плывем с запада.
– А меня зовут Александра. Мы плывем с юга. Далеко же вы забрались от дома, капитан!
– Мы охотимся уже четыре года.
Поразительно. Охота, как правило, длится год, самое большее – два. Наше плавание уже приближалось к концу, хотя точную дату мог назначить только капитан. Теперь, напав на след Тоби Вика, мы и вовсе не знали, когда вернемся домой.
– Не ваш ли отряд вчера разорил человечье судно? – спросил второй капитан, хотя ответ был ему известен: наш корабль изрядно отяжелел, а на палубе варились кости. Вопрос его был такой же формальностью, как и желание получить разрешение на переговоры.
– Наш, – ответила наш капитан. – К сожалению, добыча была скудная.
– У вас всего две ученицы? Третья погибла в бою?
– Третья сейчас на задании. Мы не теряли бойцов.
– Слышали, ребятки? – Как я поняла, этот вопрос Арктур задал своим ученикам. В отряде могут быть ученики обоего пола, но, судя по всему, их отряд состоял из одних самцов. – Капитанша посылает учениц на задания. О чем это нам говорит? Она так доверяет ученицам? А может, она их использует, желая расширить границы освоенных морских просторов?
– Это говорит о том, что она преследует несколько целей, – ответил один из учеников с «Арктура».
– Это говорит о том, что наша цель чище и благородней, – подхватил второй.
– Это говорит о том, что мы имеем численное преимущество, – добавил третий.
Наш капитан никак не ответила на скрытую в этих словах угрозу. Капитанам негоже отвечать на угрозы учеников, ибо это – признак слабости. Она предоставила право ответа нам, своим ученицам, и хорошо сделала.
– Это говорит о том, что ее ученицы умеют не только брюхо набивать, – сказала Трежер, и в тот миг даже я преисполнилась гордости.
– Это говорит о том, что наш капитан не боится повстречать в морских водах другой охотничий отряд, даже если одна из ее учениц отлучилась, – сказала Виллем.
– Это говорит о том, что наш капитан – легендарная Александра, – добавила Трежер, – и правила здесь устанавливает она.
– Это говорит о том, что она неуловима, – сказала Виллем, и я сразу поняла, что сейчас все пойдет наперекосяк. – Даже Тоби Вик так считает.
Последовала неловкая тишина, в которой слышалось лишь движение океанских вод.
– Тоби Вик? – оживился Арктур.
– Боюсь, мои подвиги начали обрастать мифами, – ответила ему капитан. – Мои ученицы переусердствовали в поклонении. Впрочем, решать эту проблему, разумеется, должны не вы.
– Наш капитан тоже охотится на Тоби Вика! – разгневанно произнес первый ученик с «Арктура».
– Тихо, – осадил его капитан таким спокойным голосом, что я впервые заподозрила неладное: уж не повстречала ли наша Александра достойного соперника? – Мы все охотимся на Тоби Вика. В этом смысле охота не кончается никогда. В этом смысле у охоты – у всякой охоты – может быть лишь одна цель.
– Истребление людей, – сказала наш капитан.
– Истребление людей, – кивнул Арктур.
– Ибо кому из нас достало бы глупости преследовать самого дьявола?
– В самом деле – кому?
Вновь воцарилось молчание. Лишь океан продолжал вершить свои таинственные дела.
– Что ж, – сказал капитан Арктур, – нам нечего передать в ваши края.
Этой фразой традиционно завершались все переговоры. В старину все вести и почту в открытом океане переносили охотничьи корабли. Сейчас наши города столь многочисленны, что необходимость в этом отпала, тем не менее традиция жива по сей день.
– Нам тоже, – ответила капитан. – Считаю, что мы получили все необходимые сведения. Переговоры можно завершать.
– Согласен, – кивнул Арктур. – Доброй охоты, капитан. Переговоры окончены.
– Переговоры окончены.
Я услышала, как они поплыли прочь, продолжая посылать в нашу сторону щелчки эхолокаций. Особенно много щелчков приходилось на трюм нашего корабля, где прятались мы с Деметрием.
– Вам его не одолеть, – прошептал в темноте Деметрий.
Я решила, что он имеет в виду Арктура.
– Да он просто хвастун. Наш капитан одним ударом плавника его размажет…
– Я про Тоби Вика, – перебил Деметрий. – Они ведь о нем говорили? Я только его имя и разобрал. Вам его не одолеть. Он не человек, а дьявол!
– Если он существует, то он всего-навсего человек.
– Он несет погибель всему живому. Никто его не видел – а кто видел, тот не уцелел.
– То есть его не видел никто из ныне живущих людей? – опешила я.
– И никто из китов. По крайней мере, так гласит легенда.
– Почему Тоби Вик убивает своих?
