– А текст ты выучил? – спросил я.
– Зачем? – удивился Пашка. Он вынул из кармана и показал исписанные сверху донизу листки. – Здесь все есть. Я просто буду делать вид, что пишу, а сам буду читать.
…и вы только попробуйте разобрать эти его каракули!
Тут не то что Никулиным, тут Марлоном Брандо станешь.
163. Писатель и бунтарь
«Писатель я, как видите, не самый бесталанный,
Нас, бесталанных, много и я – не самый главный».
(с) Рэп писателя
У Василисы в школе по средам проходит классный час. И там у них традиция – приглашают родителей, чтобы те рассказали о своих профессиях. Тем более, класс попался интересный: один папа – космонавт, причем действующий, два полета в космос, другой – создатель миноискателей, сейчас одно из его изделий проходит испытание в Сирии, третий – авиконструктор. Работает с гражданской авиацией, недавно приезжал в школу с лекциями от «Боинга». И т. д., и т. п. Казалось бы, куда с писательским фейсом в калашный ряд. Но Василиса решила иначе.
Она меня полтора года уговаривала сходить к ним в школу. Но у меня все не складывалось. А тут повез ее на хор и расслабился.
А Василиса рассказывает, что у них завтра на классном часе должны были играть в игры, кто-то там приготовил все, но заболел. И классный час… Тут я моргнул. «…свободен для заинтересованного родителя».
– Папа, ты придешь? – спрашивает Василиса.
– Не знаю, – в этот момент я как-то растерялся и не смог сказать твердое родительское «нет».
– Папа, пожалуйста! А то никто не верит, что у меня папа писатель!
Ладно. Хотя применять против отца тяжелую артиллерию – это уже слишком. Я почему-то вспомнил, как в романе Дюма «Королева Марго» главному герою, де Ла Молю, рвут ногти клещами. Палач спрашивает: «Не желаете передохнуть, сударь?» А тот с бледной улыбкой говорит: «Нет-нет, что вы, продолжайте. Я совсем не устал». Настоящий воспитанный дворянин. И палач продолжает. Хороший роман, хотя и не лучший у Дюма. А де Ла Моль всегда казался мне бескостным героем… Каким-то безвольным. То ли дело Шико.
– Папа? – Василиса ждет ответа.
– Ну ладно, приду, – говорю я нехотя.
– Ура!
В назначенный день я встал пораньше. Умылся, побрился, даже удачно сделал вид, что причесался. Надел все чистое. К школьникам нужно идти, как в бой. Пальцы подрагивали. Один раз я уже выступал перед школьниками, только не в Москве, а в Нижневартовске. И не сказать, что вышло блестяще. На презентации обычно приходят те, кто хоть что-то знает об авторе. А тут… Никто из детей не знал, что я написал, а книги с собой я захватить не догадался. Кажется, дети так и не поверили, что я писатель. Черт.
Наученный опытом, я собрал две сумки: первая с моими книгами (подумав, я добавил туда польское и немецкое издания – если их прицельно метнуть, можно убить Гитлера) и вторая – с книгами в подарок. Мой первый сборник, вышедший семнадцать лет назад. Это тоненькая зеленая брошюра. Но там несколько моих лучших рассказов.
Вхожу в класс. Дети уже сидят по местам и ждут. Я поздоровался и начал расставлять книги на учительском столе. Отличное занятие, успокаивает. Когда я учился в ГИТИСе, Вадим Чеславович, наш преподаватель по актерскому, сказал: «Вот посмотрите на Овчинникова. Он нашел для себя способ справиться со страхом сцены. Заметили, что он в каждый этюд входит в пальто? Когда Дима его снимет, он готов работать». Девчонки потом долго надо мной прикалывались.
Тут, правда, пальто не было, но книги тоже ничего.
Я закончил с книгами, выдохнул и повернулся к классу. Ирина Анатольевна, классная, с легкой тревогой смотрит на меня с задней парты.
Я оглядываю класс. Хорошие лица.
– Кто-нибудь читал мои книги?
Дети молчат. Поднимает руку один человек:
– Я играл в игру!
Отлично. Правда, по моим книгам еще ни одной игры не сделано…
– А Роулинг? «Гарри Поттера» читали?
Рук несколько больше. Дети оживились.
– Я видел все серии!
– А я читал! Все пять книг!
А их разве не семь? Хм-м.
– Замечательно, – говорю я. – А сам кто-нибудь пробовал писать? Рассказы, может быть?
– Роман! – выкрикнул кто-то. Ну конечно. Настоящие писатели всегда начинают с романов. Это правило. И я, кстати, не шучу.
– Стихи, – скромно сказала девочка. Я кивнул. Поэтам всегда труднее.
– Стихи не мое, – говорю я. – А вот роман…
И тут пошло. Я рассказал, как в детстве начал писать свой первый фантастический роман про динозавров – в тетрадке в клетку. Дети слушают. Странно, но им интересно. Смеются. Я плавно перешел к роману, который начал писать в девятнадцать лет, студентом «Керосинки»… На словах «герой странствует по миру, полному темной магии и симпатичных девушек», я понял, что контакт с аудиторией достигнут. Дальше я рассказал, как после института поступал на актерский, как учился – это вызвало наибольшее оживление. Писателем себя не всякий представит, а вот актером… Как потом написал первый роман, затем второй…
Говорю и чувствую, что увлекся. И вдруг начинает звучать классическая музыка. Громко, настойчиво. Дети оживились, я озадачился.
– Простите, а музыку можно чуть убавить? – говорю.
– Это звонок, – шепчут мне дети. А! Классный час закончился. А я только вошел во вкус.
Напоследок показываю детям книги. Передаю по рядам.
– А почему эта книга в пленке? – спрашивают дети.
– Потому что вам рано ее читать, – говорю я.
Дети хохочут.
– А еще я принес вам небольшой подарок.
Пришло время тоненьких зеленых книжек. К столу учителя тут же выстроилась очередь за автографами. В общем, встреча получилась что надо. Я даже перестал скрещивать пальцы ног в ботинках.
Последним подходит серьезный мальчик. Показывает на мою книгу.
– Это вы написали?
Я подумал, что он про серию «Вселенная Метро».
– «Метро» написал Дмитрий Глуховский, – говорю я.
Мальчик упрямо мотает головой.
– Нет, вот эту книгу вы написали? Это моя любимая книга!
Доброе слово и плохому писателю приятно. А уж хорошему… Сам видел, как Евгений Лукин смущенно улыбался, когда ему рассказывали, какие у него замечательные книги. Особенно «Дневной Дозор», который он не писал. Его тогда перепутали с Сергеем Лукьяненко. Лукин был невероятно мил и оставил о Сергее Лукьяненко самое приятное впечатление.
– Это хорошо, что ты читаешь, – сказала мальчику Ирина Анатольевна, Василисина классная, и вздохнула. – Ты бы еще математикой так занимался.
