– Да. Сир Авель подходил к данному правилу строго, поэтому банный день у нас действительно дважды в неделю.
– Похвально. Итак, ничего похожего на порчу в бараках я не нашел. Однако моя интуиция твердит, что не все чисто. Чтобы подтвердить опасения, мне нужен колодец.
Мы все больше разрастающейся толпой проследовали к центральному колодцу рабского поселка, который находился аккурат в середине построек.
– Глубоко здесь, – глянул в проем Эйлерт.
– Усадьба расположена на возвышенности, уровень болот находится ниже. В засуху наши колодцы совсем могут пересохнуть, вот тогда нам приходится туго, – пояснила я.
Эрл сбросил ведро вниз и набрал воды. Вытащив ведро, его магичество внимательно присмотрелся к жидкости и поводил над ней руками. После чего выдал:
– В воде есть порча. Хотя ее очень мало, не каждый заметит. Поэтому к Негошу претензий нет. Церковь Локтара разве не проводит периодические проверки?
– Проводит, милорд. Последняя, если мне не изменяет память, была около пяти месяцев назад. Но они сказали, что плохая вода у нас из-за Шемтенских топей, – объяснила я.
– С которыми они ничего сделать не могут? Ясно. Кстати, вы в курсе, что если употреблять такую воду годами, то это может серьезно отразиться на организме. Особенно немолодом. Слабость, болезни, бесплодие, скудоумие – все это вызывает порча.
– Милорд, вы полагаете, что эрл Авель из-за этого… слег?
– Все может быть. Обследовать труп деда я не собираюсь, но разобраться в ситуации надо. Подобная слабая концентрация вряд ли серьезно коснется людей или скота. Однако может попасться кто-то восприимчивый, вроде той порченой крысы. Буду проверять. Принесите мне курицу и топор.
Искомое быстро приволокли. Эйлерт приспособил животное на пенек и слитным ударом отрубил курице голову. Некоторое время эрл следил за растекающейся кровью, которая образовала маленький ручеек.
– Что-то здесь еще осталось. Нечто приманивающее и источающее порчу.
Эйлерт резко двинулся по направлению ручейка и зашел в простой дом, служивший общей кухней, где готовили и раздавали рабам пищу. Кормили здесь два раза в день, и ужин – или, если точнее, вечерняя кормежка рабов – уже миновал.
– Мой господин! – Главный кашевар склонился в низком подобострастном поклоне. – Мое имя Дюстэн. Ваш смиренный слуга руководит готовкой еды для рабов.
Эйлерт не двигался несколько секунд, пытаясь что-то рассмотреть в слуге, на лице которого застыло почтительное выражение. Дюстэн, светлый эльф средних лет, обладал типичной для своей расы внешностью. Хотя по людским меркам его можно было считать стариком, по эльфийским он был зрелым мужчиной. Зеленоглазый блондин с короткой практичной прической, длинными растопыренными острыми ушами, стройный, среднего роста.
– Милорд, – тихо зашептала я, склонившись к самому уху эрла. – Сейчас я вспомнила, что на него мне поступали жалобы от рабов. Простите, не знаю, почему я забыла вам сообщить…
– Ну, тут твоей вины нет. Эта тварь умело маскировалась и пудрила мозги окружающим. Даже я проглядел его на сборе слуг.
Дюстэн дернулся в сторону, по-видимому, услыхав слова эрла, однако Эйлерт был быстрее. Маг вытянул руку и прошил грудь эльфа мгновенно сформировавшейся ледышкой. Негош ругнулся, а Лирой с Гастеном выдвинулись вперед, быстро обнажив оружие. Дюстэн же не умер на месте, как должно было быть в случае таких ранений, а начал грязно поносить Эйлерта и… преображаться. Черты лица заострились, кожа стала мертвенно-бледной, глаза почернели, а волосы стали пепельными. Лицо приняло выражение лютой злобы:
– Ты не понимаешь, что творишь, маг. Присоединяйся к нам! И ты обрете…
Вторая ледышка взорвала эльфу голову, словно переспевший арбуз. Я отвернулась, не желая смотреть на столь нелицеприятное зрелище. Хотя с другой стороны очень хотелось взглянуть. Полупрозрачные острые сосульки голубоватого цвета опасно поблескивали на свету и выглядели очень грозным оружием. Они прошили тело эльфа насквозь будто бумагу. Магия – безумно смертоносная вещь. Особенно в умелых руках.
– Я слышал эти слова сотни раз, служитель Непроглядной, – заметил эрл надменно.
– Тьфу, темный выродок! – сплюнул Лирой, проверяя копьем останки.
Эйлерт же еще некоторое время прислушивался и присматривался. Наблюдал за растекшейся черной жидкостью, которая заменяла Дюстэну кровь.
– Не трогайте тело. Судя по всему, больше значительных очагов порчи в округе нет. Тьму тянет к топям, но они пусть пока подождут. Дом необходимо сжечь, идем наружу.
Мы высыпали на улицу, где уже собралась небольшая толпа рабов. Вести о темной стороне Дюстэна распространились в один момент. Слуги загомонили, припоминая все его выходки и странное поведение.
– Говорил я, что Дюстэна надо давно на божий суд отправить, – громко воскликнул кузнец Толле. – Сколько крови он из нас выпил, сколько мы терпели его издевки!
– Негош, займись вещами культиста, – повелел барин. – Место, где он спал, кровать, комод, одежду, всю его мебель и личные вещи необходимо предать огню. Если заметишь что-то фонящее тьмой, принеси мне. Хотя сомневаюсь, чтобы этот жалкий культист смог скрыть какой-то артефакт от меня.
– Да, ваше благородие. Прошу прощения, что недоглядел, – поклонился бородатый маг, после чего бегом припустил к бараку прислуги.
– Все-таки тьме и прочим нечистым силам непросто набирать сторонников среди рабов – магия ошейника препятствует затуманиванию мозгов, – объяснил Эйлерт. – Среди свободных людей культ приличных размеров за какой-нибудь месяц может распространиться чуть ли не со скоростью мора. Хм… – Господин задумчиво осмотрелся. Несколько рабов уже подносили факелы, дабы поджечь здание. – Отойдите, а то полночи возиться будете.
Дальше последовало то, отчего у меня волосы встали дыбом, глаза пораженно распахнулись, а дыхание надолго сбилось. Эйлерт явил нам силу огня, мощь своей магии во всем ее великолепии. Деревянное строение вспыхнуло, будто промасленный фитиль. Поднялся сильный ветер, еще больше раздувающий огонь. А господин продолжал поливать здание струями ревущего пламени, не жалея сил и магии. Когда же огонь начал перекидываться на соседнее здание, стоящее неподалеку, милорд сбавил напор и левой рукой направил на занимающийся участок струю воды… которую он взял напрямую из колодца! Это было бесподобно и восхитительно. Потрескивающий, ревущий и ярко пылающий остов здания в ночи, протянувшаяся из колодца водяная змейка, которой можно было коснуться, и шипящий пар в местах соприкосновения двух стихий! Ничего более красочного и захватывающего я в своей жизни не видела. Даже в свободном детстве очень редко доводилось наблюдать за представлениями или деятельностью магов. Мои родители оба были неодаренными, так что любая могущественная магия вызывает у меня чуть ли не дрожь в коленках. Тот же светокамень я оставила, потому что хотела обладать хоть таким простеньким магическим артефактом.
