– Слушаюсь, милорд, – поднялся воин из-за дальнего стола.
– Прошу простить, но из положенных пятидесяти сейчас я могу отдать лишь десять. Или, быть может, желаете приобрести еще одну рабыню? Для комплекта, так сказать. Я и покупал их троих разом.
– Игния, тебе нужна еще одна?
– Милорд, если вам не жаль средств…
– Чего деньги жалеть? Получается, мы с вами в расчете?
– Получается так. Ацлая, иди сходи за темной и приведи ее сюда. Не забудь кандалы.
– Будет сделано, хозяин! – эльфийка в ошейнике низко поклонилась и бросилась бегом наружу.
– Обождите минутку, я освобожу свой кошель…
Милорд вернулся к нашей компании и принялся высыпать содержимое мешочка на наш стол. По мере увеличения кучки глаза присутствующих становились все больше, а челюсти опускались все ниже. Могу сказать, что я никогда не видела такого количества золота. Только в том мешке, что принес Эйлерт из Пиковой горы. Я и не подозревала, что в его кошеле скрывается столько всего… Кроме золота оттуда вывалилось несколько перстней и ювелирных украшений, около десятка маленьких пузырьков зелий, нож с вилкой и ложкой, засохшее яблоко и дохлый таракан.
– Я же помнил, что оставлял тебя здесь! Я про яблоко, если что, – пояснил эрл. – Вот этого усатого проходимца я первый раз вижу, честное слово… Эй, вы чего все притихли? Хорошая шутка ведь…
– Ты что, все добро из усадьбы продал? – уже без смеха спросила Хангильдэ.
– Нет, несколько удачных дел провернул в свое время.
– Но зачем с собой столько таскать?
– Так на расходы, что за вопрос? – непонимающе ответил милорд.
Гастен грустно вздохнул, поглядев на кучу золота на столе, и пошел искать большой и крепкий мешок.
– Вот, сир Шевельс, ваш кошель. Раз уж вы мастер-маг, то сами должны разобраться, как им безопасно пользоваться и как его заряжать.
– Безусловно. Если у вас еще есть нечто подобное на продажу, обращайтесь напрямую ко мне.
– Ага. Ну что, продолжаем гулять, народ? Я угощаю! Будем обмывать удачную покупку!
– Да-а-а! – хором взорвались остальные посетители трактира, с небывалым интересом следившие за переговорами между двумя чародеями.
– Ты хотел сказать, неудачную? Полсотни золотых за обычную рабыню – это грабеж средь бела дня! – вернула свой язвительный настрой Хана.
– Так то не обычные, а фрейлины для Игнии!
– Игния у нас что, королева? Зачем ей сразу три?
– Откуда мне знать? Она сама захотела, – ответил Эйлерт.
– Ладно. Я начинаю понимать, почему ты с ним водишься, – подмигнула мне гномка. – Вот еще бы Андрикс не был таким скупым. Я не прошу бриллиантов, но хотя бы букетик цветов…
– Цветы? Но зачем? Мы ведь с тобой не встречаемся… – заметил воин.
– Действительно, зачем? – горестно вздохнула Хангильдэ и присосалась к кружке.
Застолье продолжилось. Через какое-то время к нам подоспели трое рабынь в кандалах, с которых Шевельс снял ошейники. Было еще много веселого и удивительного. Отдельного рассказа стоит только то, как мы поили купленных рабынь штрафным стаканом вина, дабы они с нами обмыли собственную покупку. По причине скованности рук за спинами сами они не могли держать выпивку.
Самое поразительное для меня крылось в том, что Эйлерт и Шевельс так и не сошлись в дуэли, хотя предпосылки к ней виднелись на каждом шагу. Следует благодарить выпивку, наверное, и то, что оба мага не становились излишне раздражительными на пьяную голову. Ну и в итоге из-за какой-то ерунды в трактире вспыхнула драка. Десятник Бренссон стал лезть к искателям приключений, вот те и не выдержали. Дружинники вместе с орденцами схлестнулись с авантюристами. Разумеется, дрались исключительно врукопашную. Эйлерт решил, что внутри стало слишком шумно, поэтому мы покинули здание «Ловцов удачи». На улице уже стояла ночь.
Я проснулась в незнакомом гостиничном номере, полулежа на господине Эйлерте. Постепенно в мою страдающую головушку стала возвращаться память. В общем, ничего сверхнеобычного после нашего ухода из трактира не произошло. Мы направились в тот же постоялый двор среднего пошиба, где проживали Хана с Андриксом, чтобы переночевать. Я осторожно выбралась из объятий и двинулась на поиски санузла, по пути встретив болезненного вида хмурую Хану.
– Игния! Я сейчас сдохну!
– Я попрошу милорда тебя подлечить, когда он проснется.
– Ты хочешь, чтобы он меня добил своей криворукостью?! Нет уж, я лучше обойдусь… Слушай, Игния, а что за огромная блестящая хреновина на улице появилась? Вчера ведь такого не было.
– Ты не помнишь? Это «колизей» изо льда. Странно, что он не растаял еще.
– То есть это тебе кажется странным, а сам «колизей» – пустяки?!
– Вчера мы вытащили вас в разгар свалки в трактире, и все вместе направились к постоялому двору, – принялась я вспоминать.
– Ага.
– Затем на нас напало несколько бандитов, один из них был магом.
– Да ладно?! И что?
– Поскольку ваша броня и оружие остались в нашей карете, то бойцы из вас были так себе. Гастен с милордом справились сами. Думаю, что господин излишне засветился в кабаке, показав столько золота, вот мы и привлекли внимание грабителей.
– Ну-ну. Так причем здесь ледяная хрень?
– Эйлерт решил немного развлечься. С помощью ледяной магии он выстроил кругом высокую стену с трибунами для зрителей, которую обозвал «колизеем». Внутри были заперты побитые бандиты. Милорд кидал в них огненными шарами и заставлял плясать. Затем… – Я запнулась. – Я тренировалась в стрельбе из арбалета с парализующими молниевыми болтами. Один из бандитов после попадания в ногу скончался.
– Туда ему и дорога!
– Согласна. Эрл сказал, что в следующий раз надо будет уменьшить мощность парализующих стрел, так что испытания можно считать успешными.
– Во дела… – протянула Хана. – Вообще как отрезало. Ладно, подруга, меня сейчас прорвет…
– Конечно, иди первой.
Покончив с делами и попрощавшись с гномкой, на обратном пути я встретилась с помятым Гастеном. Он вчера не пил алкоголь, поэтому должен все помнить лучше.
– Игния, ты в порядке?
– Да. А ты?
– Ну, я уже стар для подобных делишек, знаешь ли…
– То есть?
– Сама посмотри.
Гастен отворил дверь простенького номера, который милорд вчера распорядился снять для него, и явил занятную картину. На обычной кровати виднелся большой мешок, в который вчера сложил деньги милорда воин. Очевидно, даже во сне Гастен опасался с ним расставаться. Особую пикантность картине придавали три скованные рабыни, что также валялись на кровати.
