– Ты Вестал Шелли звонил? – спросила она, растягиваясь на кровати.
– Да. – Я набирал номер Блекстона.
– Так это ты ее водил на бокс вместо меня?
– Именно.
– Хэлло, – пробурчал Блекстон.
– Это Чад. Слушай, Райан, мы можем продолжать. Мне разрешено обратить в наличные четверть миллиона, и я открываю специальный счет на имя мисс Шелли. В Западном калифорнийском банке. Твоя работа – пускать эти деньги в оборот и давать ежемесячную прибыль. На убыток нам отпущено тридцать тысяч. Превысь сумму – и ты потеряешь место.
– Нет, больше чем на пять тысяч не пойду, – заверил Блекстон. – Буду лелеять счет, будто собственный. Похоже, подзашибем мы с тобой деньжат.
– О том и речь. Только одно, Райан. Мне нужен от тебя еженедельный отчет, что ты делаешь с деньгами и что намерен сделать. Все решения предоставлю тебе, но полный отчет чтоб был каждый понедельник. Понятно?
– Конечно. Отчет будет.
– Отлично. Завтра и приступай. Когда тебе понадобятся деньги, дай знать.
– Чад, предоставь все мне.
Когда я клал трубку, Глория окликнула:
– Чад, миленький…
– Совсем про тебя забыл, – вздохнул я, – ну что?
– Ты придуривался, что ли, сейчас или взаправду?
Я ухмыльнулся, глядя на нее. Глория уже полусидела, капризное личико пылало, младенческие голубые глаза смотрят широко.
– А вот подслушивать тебе не полагалось.
– Нет, у тебя что, правда четверть миллиона?
Иногда Глория приставучая жутко, но что хорошо – умеет держать рот на замке. Меня вдруг потянуло обсудить с ней Вестал.
– С нашего последнего свидания, представь, я стал личным финансовым советником мисс Шелли. Если повезет чуть-чуть, и мне обломится деньжат.
– Все говорят, она дрянь кошмарная, – заметила Глория, снова устраиваясь поуютнее.
– И это правда, – легко согласился я, – но мое мужское очарование сразило ее наповал. Сегодня она чуть не соблазнила меня.
– Ты шутишь? – Глория приподняла голову.
– И не думаю. Еле сдержал женщину. Будь она не такая мартышка, сейчас лежал бы на ее шелковом диване. Но к счастью, не так уж я изголодался по женщинам, чтобы бросаться на такую.
– Ну ты болван! Потрясающий! – Глорию точно пружиной подбросило. – Я-то считала – в твоей красивой черепушке мозги все-таки имеются.
От удивления я чуть бокал с виски не выронил.
– Да что такое?!
– Если бы мужчина, который тянет на миллион, попробовал соблазнить меня, вот уж не стала бы отказываться! Пусть бы хоть у него деревянная нога была и вставная челюсть. Я знаю: она тощая, но уж не такая страшила. Сколько точно она стоит?
– Не знаю. Миллионов семьдесят, а то и побольше.
– Ой-ой! Семьдесят! И ты уговорил ее отдать в твое распоряжение четверть миллиончика?
– Да. А что такого? Ну-ка подвинься, ложусь.
– Нет, погоди. Не слезай с разговора, Чад. Это так увлекательно. – Глория спрыгнула с постели и принялась разгуливать по комнате. – Расскажи-ка поподробнее, как все было.
Я рассказал о боксе, как реагировала Вестал, что произошло в сумеречном коридоре и как она убежала от меня.
Глория присела на стол, обняв колени руками. Слушала она очень внимательно, не перебивая.
– И ты ей позвонил, да?
– Не мог прорваться через секретаршу.
– Плохо старался.
– Совсем не старался. Попросил передать, что я звонил, и хватит.
– О господи! Когда ты только уразумеешь, что девушкам не звонки нужны! Им требуется что-то поощутимее. Ну ладно. Пошли ей завтра цветы. Коробку белых фиалок с утра пораньше, пока она еще не встала.
– Считаешь, отличная идея? А я – нет. Еще вообразит, будто нравится мне. Зачем мне это?
– Чад, дружок, что с тобой? – Глория вперилась в меня. – Рехнулся, миленький?
– А что в твоей глупой голове варится?
– Не такая уж она у меня глупая. – Девушка потянулась за сигаретой, закурила. – Мне бы немножко денежек мисс Шелли не помешало. С удовольствием бы пожила в роскошной квартирке на Парк-авеню. А ты приходил бы ко мне поразвлечься, когда заполучишь ее миллиончики. А?
– Ты что, спятила, голубка моя? – Я таращился на нее удивленно.
– Чад, ну неужели ты не понимаешь? Женщина в ее возрасте, да к тому же некрасивая, одинокая, нелюбимая. И вдруг появляется высокий, стройный, красивый мужчина. Вроде тебя. Она непременно в тебя влюбится, без оглядки. Сыграй верно, дружок, последуй моему совету – и ты женишься на ней, не пройдет и месяца.
– Мне на ней жениться! – заорал я. – На такой?! Мне – на ней? Да ни в жизнь! Только представить, что связан с этой мумией на всю оставшуюся жизнь! Брр! Ты рехнулась!
Глория неотрывно смотрела на меня.
– А ты представь, что связан на всю жизнь с семьюдесятью миллионами! – тихонько произнесла она. – Ты это представь.
Я порывался что-то возразить, но осекся.
– То-то. Начинаешь соображать, – сделала вывод Глория, наблюдавшая за мной. – Ну и что, что ты с ней связан? Это же не значит, что тебе нельзя гульнуть. Я тут рядышком, в роскошной квартирке, всегда готова принять тебя. Взгляни на дело с этой точки зрения: долго ли в твоем распоряжении будут четверть миллиона? Если не станешь ее любовником, она очень скоро скиснет, разочаруется в тебе. Тут она тебе и устроит красивую жизнь. При первом же случае отберет у тебя деньги. Но женись на ней, Чад, и ты в порядке. Будь милым с ней, ласковым, и денежки так и потекут. Я тебя знаю. Ты добьешься от нее чего угодно. Ты же неотразим!
– Заткнись! – велел я. – Дай подумать!
Глория послушно умолкла, не сводя с меня глаз. Я сидел, уставившись в потолок минут десять. Потом встал.
– Решил, Чад?
– Вроде бы, – ухмыльнулся я. – В потемках что одна женщина, что другая, а семьдесят миллионов есть семьдесят миллионов, как ни крути.
Глава шестая
Не стану занимать ваше время, излагая детали женитьбы на Вестал. Сейчас уже всем известно, что я женился на ней, как и предсказывала Глория, меньше чем через месяц после того, как девушка подала идею. Вестал играла мне на руку. Все – как предсказывала Глория. Она была одинока и нелюбима. Я оказался первым привлекательным энергичным молодым мужчиной, с которым ей довелось часто общаться. Тот факт, что я не испугался ее, тоже сыграл в мою пользу.
Я постарался находить побольше предлогов, чтобы видеться с ней – якобы по делу – чуть не по два раза на дню. Первые дня четыре-пять разговоры шли строго о бизнесе, потом маленькая передышка – выпивка или короткая совместная прогулка по саду. Вскоре я говорил, что у меня дела, и прощался.
