– Я спущусь, выпью. Встретимся в баре.
– Как ты быстро, Чад! – удивилась она.
– Это ты возишься, – улыбнулся я. И каких же трудов мне стоило выжать улыбку! – Я мартини тебе закажу.
– Я скоро, милый.
Закрыв дверь, я припустил в комнату Евы. Повернув ручку, вошел. Ева поправляла чулки перед зеркалом. На ней были только голубенькие трусики и лифчик.
– Чад!
– Дай ты ей снова таблетку! Завтра же!
Ева отпрянула:
– Ты что, с ума сошел! Она же узнает, что ты зашел ко мне!
– Она переодевается. И закончит не раньше чем через полчаса. Я наврал, что жду ее в баре. – Я подошел к Еве, обнял ее. Прикосновение ее тела зажгло меня.
– Нет, ты что, не соображаешь, как это опасно? Отпусти!
– Ева, ну сделай что-нибудь! Я с ума схожу! Дай ей таблетку завтра!
– Без толку! Больше не сработает. Если ей станет плохо, заставит меня сидеть рядом с ней. Сама сказала. Так что бесполезно!
– Черт ее возьми! Ну как же нам быть?!
– Я тебя предупреждала. Держись от меня подальше. Я не собираюсь из-за тебя терять работу.
В дверь постучали. Мы переглянулись. От лица у меня отхлынула кровь. Ева схватила меня за руку и потащила за длинные полузадернутые шторы. Все случилось мгновенно. Ева уже подбежала к двери, когда та отворилась.
– Мне послышались у тебя голоса, – произнесла Вестал.
– Ну что вы, миссис Винтерс! Это я напевала про себя, – спокойно объяснила Ева. Ровно, безмятежно. – Вам что-нибудь надо?
– Не хотелось беспокоить тебя, но у меня пульверизатор для духов разбился. Можно твой взять?
– Конечно. Сейчас освобожу.
– Нет-нет, не надо. Мне твои духи нравятся. Для разнообразия подушусь ими.
Я вжался в стенку за шторой, по спине у меня катил холодный пот. Если она застукает меня у Евы, одетой только в трусики и лифчик, все – мне крышка. Я клял себя, что свалял такого дурака, пустился на такой риск. Ева были права. У этой уродины нюх на тайны. Она уже что-то подозревает. Правда разбила пульверизатор или это предлог нагрянуть к Еве?
– Спасибо, побегу, а то мистер Винтерс уже ждет меня в баре.
Я услышал, как закрылась дверь, но не шелохнулся. Сердце у меня бешено колотилось. От потери семидесяти миллионов меня отделял крохотный шажок. От этой мысли мне сделалось дурно.
– Выходи! – Ева отдернула штору. Лицо у нее было мелово-белым, синие глаза лихорадочно блестели.
– Чуть не влипли! На краешке держались. – Я вышел и вытер лицо платком.
– Я предупреждала! Все, Чад, конец! Я серьезно. Больше никаких встреч, и не спорь. Ну а теперь уходи!
– Я что-нибудь придумаю, – бросил я, идя к дверям.
– Ничего тут не придумаешь. – Ева тоже подошла к дверям. – Дай сначала взгляну. – Она открыла дверь и выглянула в коридор. – Путь свободен.
Я выскользнул из комнаты, точно вспугнутый вор, и заторопился к бару. Что-то надо предпринимать. Я не хочу отказываться от Евы, но и деньги терять тоже не хочу.
Должен же быть выход!
Но к чему продолжать? Выхода не было. Каждый день начинался с надежды, что подвернется случай побыть с Евой хоть часок, но к вечеру все надежды рушились.
Текли дни. Я жил точно в вакууме. Я ждал, ждал, ждал, но ничего не случалось. Все имеет свое завершение. Вестал наконец-то решила, что пора возвращаться домой.
В Венеции мы пробыли три недели – самые длинные в моей жизни. С того раза, как меня чуть не застигли в Евиной комнате, я не улучил с ней наедине ни минутки. Я здорово перетрусил и не смел больше рисковать. В Лос-Анджелес мы летели самолетом, а оттуда в Литтл-Иден добирались на машине. Я не сомневался, что в Клиффсайде непременно подвернется случай, не выпавший в Венеции. Я же буду много времени проводить вдали от Вестал, буду работать в конторе. Надо подыскать квартирку, где мы могли бы встречаться с Евой.
На горной дороге, крутой, петляющей, Вестал глядела на океан, играющий бликами, а Ева сидела неподвижно передо мной; в уме у меня плелись и закручивались интриги.
Как только мы переоделись, я оставил Вестал заниматься кипой писем, скопившихся в ее отсутствие, а сам пошел в комнату, которую она отвела мне под кабинет, и позвонил Райану Блекстону. Доклад его был полон оптимизма. За это время он провернул несколько удачных операций. Мы договорились встретиться за ланчем на другой день. Когда я клал трубку, вошла Вестал.
– Чад, милый, меня приглашают открыть «Лекционный зал Шелли» в моей старой школе послезавтра. Деньги на постройку зала оставил отец. Поедем вместе, а?
– Ради бога! – воскликнул я. – Меня мутит от всяких церемоний! Поезжай без меня.
– Но, Чад, я ведь уеду на целых три дня! – Она подсела ко мне на подлокотник кресла. – Ты же не хочешь, чтобы мы расставались так надолго?
Сердце у меня екнуло и бешено заколотилось! Три дня! Две безопасные ночи с Евой! Во рту у меня вдруг пересохло. А вдруг Вестал заберет Еву с собой? Вполне вероятно.
– А где твоя школа? – спросил я, стараясь говорить ровно.
– В Сан-Франциско. Я полечу, конечно, но там еще спортивные состязания на другой день, и они хотят, чтобы я призы вручала.
– У меня же работа. – Я похлопал ее по руке. – Скорее всего, не сумею. Прости, но это все не по моей части.
– Наверное. А мне так бы хотелось, чтобы ты послушал мою речь. Ладно, возьму с собой Еву, чтобы не было так одиноко.
Я чуть не ударил ее.
Еву она не взяла. В последний момент Ева внезапно слегла с тошнотой и сильной головной болью.
– Могла бы подождать до нашего возвращения, – сердито ворчала Вестал. – Эгоистка какая!
– Ну так горничную возьми, – посоветовал я, едва скрывая подлинные чувства. – Девушка не виновата, что заболела.
– Мне вообще не хочется ехать! Ладно, придется взять Марианну. Она дура, но куда деваться!
Весь день Вестал сочиняла речь и записала ее на магнитофон. Тут уместно упомянуть, что Вестал обожала магнитофоны. Один стоял в гостиной, другой она отдала мне в кабинет. Вестал заставила меня слушать ее речь. Оказалось, довольно сносная, и я не поскупился на похвалы. Она переписывала три раза, пока ей понравилось, и взяла магнитофон с собой, чтобы послушать еще раз перед церемонией открытия.
Я поехал ее провожать.
– Веди себя хорошо, Чад, ладно? – вдруг попросила она, пока мы шли по тармаку к самолету. – Не пускайся тут в загулы без меня.
Я через силу расхохотался:
– Сегодня я обедаю с Блекстоном, а завтра со Стернвудом. Вряд ли с этими парнями загуляешь!
– Да я шутила, милый. Хотя зря, конечно, оставляю я тебя так надолго! Да еще наедине с Евой!
