Сбросив плащ, я принялся менять колесо. Трудясь, я размышлял, как же легко я отделался. Случись прокол, когда я въезжал на гору, где петляют крутые повороты, а высота девятьсот футов над обрывом, и я был бы уже мертв. Песок притушил удар, машина даже не поломалась.
Я затягивал болт, когда меня вдруг стукнула идея.
Сейчас я не сомневаюсь, что семя убийства упало мне в сознание в тот момент, когда я услышал о завещании Вестал. А лопнувшая шина дала ему прорасти. Я вдруг увидел кардинальное решение всех моих проблем: деньги, Ева, свобода, будущее. Точно передо мной вдруг вспыхнула картина – четкая и ясная… Если бы Вестал вдруг умерла…
Эта мысль мне уже приходила.
Но ведь я могу убить ее?
Часы в гостиной, когда я поднимался на террасу, пробили половину первого. В гостиной свет горел, и не успел я дойти до двери, как вышла Вестал.
– Вернулся наконец? – Голос резкий, суровый, лицо в свете луны совсем бледное.
– Это не я, это мой призрак, – сострил я. Сегодня вечером я был не в настроении выслушивать ее упреки.
Сменив колесо, я спрятал проколотую шину в багажник и запер его. Весь оставшийся путь до Клиффсайда ум мой напряженно работал. Когда я ставил «роллс» в гараж, план убийства был почти выстроен.
Чувствовал я себя будто непричастным. Я только недоумевал, почему же мне раньше-то такое в голову не пришло!
Вид Вестал в проеме двери, ее пронзительный голос убили во мне остатки колебаний.
– Ты был с женщиной! – яростно выпалила она. – И не смей лгать! Кто она?
– Сержант Джим Лашер. Может, голос у него – сопрано, но волосы на груди растут точно.
Рука Вестал взметнулась и отвесила мне пощечину. Резкий жалящий удар – у меня даже слезы проступили. Такого я никому не спускаю. Я бешено схватил ее за костлявые плечи и принялся трясти. Мне вдруг нестерпимо захотелось сдавить ей не плечи, а горло, но, к счастью, я сдержался. На моих запястьях тисками сомкнулись могучие руки и оторвали меня от Вестал. Рванули, точно шагающий бульдозер налетел.
– Полегче, мистер Винтерс, – спокойно произнес лейтенант Леггит.
Инстинктивно я изготовился нанести ему удар, но он вдруг рявкнул:
– Не советую! – И руки у меня упали сами собой.
Поправив плащ, я нашарил сигарету. Меня било от злости, но я чудом сдерживался. Это опасно. Знай я, что лейтенант рядом, я бы пальцем не тронул эту стерву. Вестал исчезла. Мы с Леггитом остались на террасе одни.
Он поднес мне огня, и в свете зажигалки мы обменялись взглядами.
– С женщинами мученье, – небрежно бросил он. – Порой меня тоже так и подмывает придушить жену, но это не лучший выход.
– Все правильно, – согласился я и испугался, услышав, как дрожит у меня голос.
– Ладно, пора домой. Миссис Винтерс беспокоилась о вас, вот я и задержался. – Леггит пошел в гостиную.
Я двинулся следом.
– Позвоните, пожалуйста, мистер Винтерс, чтобы принесли мою шляпу, – попросил он; я чувствовал, что глаза его испытующе сверлят меня.
Подойдя к звонку, я позвонил.
– Беда в том, что Вестал у меня немножко собственница. – Я попытался выдавить улыбку. – Засиделись со старым армейским приятелем, а ей почему-то взбрело в голову, будто у меня свидание с женщиной.
– Да, женам, случается, приходят вздорные идеи, – покивал он.
Я понемножку успокаивался. Этот полицейский – простофиля, а я-то думал…
– Не важно, помиримся. Успокоится скоро. Не стал тащить парня к нам на вечеринку, уж очень сержант мой неотесан.
Вошел Харджис со шляпой Леггита. Он вручил ее лейтенанту и, бросив на меня короткий ледяной взгляд, удалился. Леггит протянул мне руку, мы обменялись рукопожатием.
– А губную помаду с воротничка лучше сотрите, – посоветовал он. – Вдруг у миссис Винтерс глаза такие же зоркие, как у меня.
И он вышел, а я остался стоять столбом. Сердце у меня неслось вскачь.
Глава двенадцатая
Большие напольные часы в холле отбивали три, когда я осторожно открыл дверь спальни и ступил в полумрак коридора. Постоял пару минут, прислушиваясь. Ни звука. Только мерное и глубокое тиканье напольных часов.
Прикрыв дверь, я запер ее и вынул ключ. Потом бесшумно двинулся по коридору, приостановился у комнаты Вестал, послушал, приложив ухо к двери. Тишина.
Дойдя до конца коридора, я, прежде чем повернуть в тупичок, ведущий к Евиной спальне, оглянулся, проверяя, нет ли кого. Потом повернул ручку и легонько толкнул дверь. Она открылась. Я вошел в залитую луной комнату и повернул ключ, запирая дверь.
– Кто там? – отрывисто вскрикнула Ева.
В лунном свете темнел ее силуэт – она резко села в постели.
– Тише! – прошипел я. – Не включай свет!
– Чего тебе? Как ты тут оказался?
По ее голосу я догадался, что Ева очень нервничает.
– Она обвинила меня в том, что я был с женщиной, и мы поссорились.
– Знает, с кем?
– Нет.
– Так чего ты явился? Уходи быстрее! Оставь меня в покое!
– Тише! Тише же! Я поговорить пришел.
– Слушать ничего не желаю! Уходи ты, ради бога! Вспомни, что произошло в тот раз. Скорее! Скорее!
– Да плевать на прошлый раз! Разговор важный! Ева, ну-ка скажи, хочется тебе получить пятьдесят тысяч?
– О чем ты? Ну уходи, Чад!
– Слушай меня внимательно. Предлагаю тебе шанс на пятьдесят тысяч. А также себя в качестве мужа и совместное пользование шестьюдесятью миллионами долларов. Ну? Что скажешь?
Повисла пауза. Ева вглядывалась, стараясь разгадать в полутьме выражение моего лица.
– Ты что? Пьян? Про что ты?
– Помнишь, ты говорила о роковых случайностях? Я еще не понял тогда. Ты объяснила, что случается всякое – болезнь, авария, неожиданная смерть. Помнишь?
– Чад, – пальцы ее впились в простыню, – к чему ты клонишь?
– Скоро Вестал попадет в аварию.
– Откуда ты знаешь? О, пожалуйста, перестань ерундить. Уходи! Она может нагрянуть в любую минуту.
– Я не буду, Ева, ждать рока, – прошептал я, наклонившись к ней. – Я решил убить ее.
Я услышал, как у нее перехватило дыхание. Я ждал, как ждал когда-то реакции Вестал на предложение смошенничать с подоходными налогами. На Еву, казалось мне, я рассчитывать мог, но я не был уверен. Если она отвергнет предложение, я погиб. Во рту у меня пересохло, пока я, затаив дыхание, ждал ответа.
Казалось, прошла вечность. Ева сидела, застыв, я молчал. Руки ее сжимали простыню, блестящие в лунном свете глаза неотрывно смотрели на меня. Я слышал тяжелые толчки ее сердца.
