– Сейчас там?
– Да. Двадцать минут назад ей послали завтрак.
– Номер комнаты?
– Сто пятьдесят девять, первый этаж, переднее крыло.
– Благодарю. Продолжайте наблюдение.
– Конечно, мистер Винтерс.
Повесив трубку, я закурил сигарету, нацепил очки и, выйдя на улицу, взял такси:
– Отель «Палм-Бич».
Отель смотрел на море. Самый роскошный отель в городе. Я остановил такси у подъездной дорожки.
– До дверей пешком пройдусь. – Я расплатился с водителем.
Перед парадным входом целая череда машин. Швейцар и армия помощников неустанно провожали гостей, забирали чаевые, тащили багаж. Все были заняты и не обратили на меня внимания, когда я прошел мимо, толкнув вращающиеся двери.
В огромном холле тоже суета – кто-то выезжает, кто-то въезжает, у стойки дежурного клубится толпа. Рассыльные таскают чемоданы. Никем не замеченный, я поднялся по лестнице.
Поднимался я медленно, раскачивая на пальце очки. Мимо по лестнице сбежал официант. Он даже не взглянул в мою сторону. От площадки лестницы расходились широкие коридоры. Табличка с золотыми буквами указала мне, где искать номер Евы.
«159» находился посредине коридора. Я постучался.
– Кто там? – раздался голос Евы. От его звука у меня перехватило дыхание.
– Телеграмма мисс Долан.
Я услышал шорох, взял себя в руки. Дверь отворилась. Я вдвинул плечо. Ева и опомниться не успела, как я очутился в комнате и захлопнул за собой дверь.
Очки, зализанные волосы – все исчезло, – настоящая красавица в белом шелковом халате. Она испуганно уставилась на меня. Я прочитал крик в ее глазах еще до того, как она успела открыть рот.
– Тихо! – резко прикрикнул я. – Мне необходимо было увидеть тебя, Ева. Наше алиби рухнуло!
– Ты врешь! – Ева отступила, прижав руки к горлу. – Убирайся, пока тебя не выкинули!
– Почему ты не сказала, что мне тогда звонили?
– Ты про что? – Глаза у нее широко распахнулись.
– Звонила моя приятельница – в тот момент, когда предполагалось, что я диктую. Почему, черт подери, ты ничего мне не сказала?
– Я… из головы вылетело. Какое это имеет значение?
– Вылетело… Как ты могла? Ты ведь говорила с ней, правда?
– Какое это имеет значение? – нетерпеливо повторила она. – Надо же было как-то отвязаться. Давай убирайся!
– Но не такая уж ты дура, чтобы не понимать! – Я старался говорить спокойно. – Звонок наверняка слышал Блекстон. А Харджис? Тоже слышал?
– Ну наверное. Ты используешь это как предлог, чтобы донимать меня! Уходи!
– Харджис слышал? А, наверняка! Что ты делала, когда зазвонил телефон?
Она остро взглянула на меня:
– Только что сказала Блекстону, что ты задержишь его ненадолго. Входила в кабинет, а тут телефон. Хорошо еще, что не минутой раньше зазвонил. Не то твоя реплика Блекстону пропала бы.
– А Харджис из кабинета уже ушел?
Она нахмурилась и покачала головой:
– Нет, как раз уходил.
– Значит, тоже слышал. Дверь кабинета оставалась открытой? Они слышали, как ты ответила, что меня нет?
– Н… наверное. Но разве это важно? Они же знали, что ты дома, и поняли, что я лгу, чтобы не отрывать тебя. Чего ты всполошился?
– Если магнитофон записывал, а не проигрывал, то должен был записать и звонок, и твой ответ!
– Но он же не записывал! – Она замерла, глядя на меня. – Он проигрывал запись твоего голоса… Ну и что? Звонок никак не мог записаться! Запугиваешь меня!
– Ты что, дура совсем? Подразумевалось-то, что магнитофон записывает! И звонок, и твой ответ должны быть на пленке! Дошло? Стоит Леггиту прослышать о звонке, и он тотчас догадается, что на магнитофон не записывали! А проигрывали пленку! Леггит забрал пленку и наверняка прокручивает и прокручивает ее, ища «дырку». Небось уж наизусть выучил! Стоит Блекстону ляпнуть про звонок – и Леггит нас накрыл! Поняла? Нет? Алиби больше не существует!
Мне показалось, что Ева теряет сознание, и я обнял ее. На минуту она прильнула ко мне, но тут же отпихнула меня.
– Не трогай меня! – Она отошла и села на кровать. – Леггит может и не узнать.
– Уж не хочешь ли ты ставить на «авось»? Ждать и надеяться, авось пронесет? Он сам сказал, что в алиби непременно отыщется прокол. И оказался прав. Почему ты не сказала про звонок?
– Не придала значения. – Она стиснула руки. – Показалось, такая мелочь. Что же теперь делать?
– Я скажу тебе – нам не погулять на денежки Вестал!
– Чад! Не надо так! Должен же быть выход. Ну что делать-то?
– Убираться куда подальше! – Я подошел и присел к ней. – И поскорее!
– Но куда? Они найдут нас. Они всегда находят!
– Известно мне одно местечко, где, может быть, и не разыщут. Поедешь со мной, Ева?
Она смотрела на меня, ее голубые глаза потемнели от ужаса.
– А ты еще хочешь – после всего, что я тебе наговорила?
– Не хотел бы, не спрашивал. Больше ничего не остается. Твои тридцать миллионов ухнули. Тебе надо выбирать, кого ты хочешь – Ларри или меня. Я думаю, что сумею спасти тебя. Он не сможет. Желаешь играть со мной или попробуешь в одиночку?
– А куда поедешь ты?
– В Гавану, а потом в Южную Америку. Если повезет, если поторопимся, то успеем. Ну что? Ты со мной?
– Да.
Я обнял ее.
– Твердо решила? Мы начнем новую жизнь. Мы выкарабкаемся, Ева, если будем держаться вместе. Ты решила?
– Да, Чад.
Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. Я чувствовал, как она дрожит.
– Одевайся скорее! – велел я, отпуская ее. – Брось все вещи. В отеле не должны знать, что ты уезжаешь. Поезжай в дом. Ева, открой сейф и забери ее драгоценности. Они, кроме бриллиантов, не застрахованы. Никто не знает, что у нее было. Бриллианты не трогай, остальное забери. Там камней на миллион долларов, надо их взять. Встречу тебя в доме через сорок пять минут. А пока куплю билеты на самолет. Вряд ли Леггит уже добрался до Блекстона, но надо торопиться.
Ева кивнула, поспешно влезая в платье.
– Итак, встретимся в доме. – Я направился к двери. – И спокойнее. Мы победим, но надо спешить.
– Да, Чад. – Ева смотрела на меня, глаза – точно темные окна.
– Вдвоем мы победим хоть кого! – воскликнул я.
– Да, Чад.
Я ехал по горной дороге, осторожно высматривая опасность. Старенький «бьюик» я взял напрокат у владельца гаража, клиента нашего банка, моего знакомого. В этой обтрепанной машине я чувствовал себя в относительной безопасности от цепких глаз полицейских. На заднем сиденье лежал чемодан. В нем боны и наличные на сто тысяч долларов – все, что я забрал из банка и конторского сейфа. Я уже купил два билета на самолет в Гавану, в кармане лежали. Я был готов к бегству.
