— Восемьдесят?
— Да. Ма Ганга плачет.
Сет внимательно посмотрел на нее.
— Для вас это действительно очень важно.
Долгое время она не отвечала, и он думал, что он снова сказал что-то не то. Наконец она ответила.
— Да, очень. Я ничего не могу поделать с самыми серьезными вещами, уничтожающими Индию — с наводнениями в прибрежных районах, неурожаем, смертями от жары. Но, возможно, мы вместе с вами сможем что-то поделать с загрязнением. А другие — с глобальным потеплением.
Сет нахмурился.
— Кто? Что? Усилия всех правительств по отдельности ни к чему не привели.
Они не смогли справиться с коррупцией, с последствиями сжигания ископаемого топлива, с малодушием в отношении геоинженерии, с инерцией.
Саанви не ответила.
— Давайте вернемся в лабораторию и приступим к работе.
Дия, привыкшая к славе, подсказала ему, как ее избежать: ускользнуть на час, день или даже неделю от следящих беспилотников, репортеров и психов, посылающих ему письма с угрозами или заметки о "тайных научных открытиях". Она возила его в прекрасные места, где никто не интересовался микробиологией или модой: в хижину в Альпах, на ранчо в Вайоминге, в горы в Непале. Начиная с середины XXI века Дия рассматривала эти временные исчезновения как шалость, Сет — как глоток кислорода.
— Ты привыкнешь к этому, — сказала Дия.
Но он не мог. Между поездками он бежал в лабораторию и спал на раскладушке в своем кабинете.
— Я так горжусь твоей работой, — сказала Дия.
А позже добавила:
— Ты слишком много работаешь, Сет.
А еще позже:
— Ты используешь свою работу, чтобы убежать от реальной жизни? Включая меня.
— Моя работа — это моя настоящая жизнь, — запротестовал он и в тот же самый момент понял, что ошибается, только не знал почему.
Ее красивое лицо замерло, превратившись в маску; ее музыкальный голос стал острым, как алмаз.
— Да, — сказала она. — Для тебя работа — это единственно реальная жизнь. Я всего лишь сон, от которого ты устал.
— Дия… — начал он, но не знал, что сказать дальше. Слова не приходили ему на ум, чувства как будто отмерли. Он мог только смотреть, как она отворачивается. Ее черные волосы взлетают на плечах, а спина затвердевает под напоминающим облако платьем. Это платье создала она сама.
Тем не менее она приехала с ним в Индию, хотя и на своих условиях.
— Я уже видела Канпур, — фыркнула она. — Мне он не нравится. Толпа — грязная и бедная. Но моя сестра Анания живет в международной зоне. Я останусь с ней.
Она так и сделала, поселившись с сестрой в увитой бугенвиллеей кондиционированной вилле со смарт-системой, в районе со сверкающими ресторанами и магазинами и вооруженной охраной. По мере того как Сет, Саанви и их сотрудники работали все дольше и дольше, он видел Дию все реже и реже.
Иногда он задавался вопросом: заметила ли она это?
Недели модификации генов, усиление желаемых свойств, тестирование, и снова, и снова, и снова… Неделями они по-новому собирали генетически модифицированные белки, но добивались лишь небольших изменений. Недели горячего жара на берегу реки и холода в лаборатории, невероятного напряжения ума, компьютерного анализа и бессонных ночей.
А потом — вдруг — они с Саанви нашли решение. И измененный микроорганизм очистил речную воду от хроматов.
— Я мог бы пить эту воду! — возликовал Сет.
— Нет, — засмеялась Саанви.
— Мне нужно… Я вернусь через несколько часов!
Он нашел Дию в арендованной ею студии, окруженную рулонами ткани, 3D-принтерами, машинами, в которых он ничего не понимал. Она наклонилась над рабочим столом, разрезая кожу лазерным резаком.
— Дия! Мы сделали это!
Она сдвинула очки на макушку.
— Что?
— Генно-модифицированную бактерию! Мы нашли ее!
— Это здорово. Поздравляю. — Она продолжила резать без очков.
Сет замер.
— Это шкура не буйвола.
— Нет. Теленка. Удивительно эластичная. Я собираюсь…
— Где ты ее взяла?
Дия выпрямилась. Он увидел в ее глазах все, что с ними будет, и что, как ни поразительно, она рада этому.
— Шкура местная.
Он не мог остановить то, что происходило между ними.
— Это шкура незаконно убитого теленка, выдубленная отравляющими реку солями хрома.
— Ты будешь читать мне праведные лекции о загрязнении? Ты? Американец? Да одни только выбросы углерода…
— Дия… Хроматы в конечном итоге оказываются в воде для полива, в овощах, в молоке, в грудном молоке…
— Ты читаешь мне лекции об Индии? Ты даже не слышишь себя! Вы все снисходительны к Индии, романтизируете ее!
— А ты еще хуже — ты пакостишь в своей стране!
Он мгновенно пожалел о своих словах. Хотя, возможно, она не знала использованного им выражения.
Но она все поняла. Ее красивые губы так плотно сжались, что почти исчезли. Когда она снова разжала их, то произнесла:
— Это не работает, Сет. Наш брак. Это не работает.
У него в голове возникла картина рушащегося и обращающегося в прах золотого храма — у него, который никогда за всю свою жизнь не заходил под своды храмов.
Когда Дия улетела обратно в Бостон, он ничего не сказал ни Саанви, ни кому-либо еще. Впереди были еще недели испытаний — лишь после этого можно было послать официальный отчет Найджелу Харрингтону. Бактерия может мутировать во втором, или в третьем, или в 26-м поколении. Важнейшие белковые составляющие могут измениться. Генетически модифицированный организм может по-разному вести себя в различных смесях речной воды, концентрациях хроматов и температурах.
Сет спал на раскладушке в своем кабинете. Саанви уходила домой к мужу, дочери и внучке. Она никогда не комментировала сложившуюся ситуацию.
Жара не спадала. Прибрежные наводнения продолжались, оттесняя миллионы людей по всему миру. Концентрация CO2 росла. Тропические заболевания переместились в зоны умеренного климата. Новый саммит, посвященный глобальному потеплению, провалился. Происходили беспорядки, перевороты, выборы, в том числе и в США. Сет игнорировал новости, пока ночные перестрелки не приблизились к стенам лаборатории.
Солдаты бросились занимать оборонительные позиции внутри и за пределами лабораторий GEP. Но в этом не было нужды. Они не были целью.
— Двести семнадцать мертвых, — сказал Саанви на следующее утро. — Все в Жаймау.
— Из-за чего? — спросил Сет.
Впервые она посмотрела на него с раздражением.
