— Люблю тебя, — прошептала в пустоту. Конечно, Анри меня не услышит, но все-таки…
Пора собираться. Позвала служанку. Она помогла мне надеть праздничное платье — Этьен настоял и слушать не желал возражений. И как мне отплатить ему за доброту?
Платье было бледно-голубым, украшенным мелкими бутонами синих цветов, больше похожих на полевые, и тонкой серебристой паутинкой. Я взглянула в зеркало. И все-таки я сильно изменилась. Стала старше, наверное. Сдержала тихий вздох и пошла в парадную столовую.
Этьен и Вильям уже были там.
— Полли, ты такая красивая! — тут же кинулся ко мне Вилли.
— Прекрасно выгладишь, — кивнул Этьен. — Позволишь проводить тебя к столу?
Но раньше, чем успела ответить, мою руку перехватил Вильям и увлек меня к стулу.
Сам сел напротив, а Этьен занял место во главе стола. Слуга наполнил вином наши бокалы.
Только Вильяму досталось совсем немного, и он забавно фыркнул.
— Мал еще, — шикнул на него отец.
В кои-то веки Вильям промолчал, а Этьен взял в руки бокал.
— В ночь смены времен принято благодарить за все минувший год, — заговорил он. — Мне трудно его благодарить, но все-таки он принес нечто такое, что я ценю. Я благодарен уходящему времени за то, что стал по-другому ценить семью. За то, что лучше узнал собственного сына. И что познакомился с тобой, Полина. Да, о многом можно пожалеть, но пусть прошлое останется в прошлом, а в будущем будут только светлые дни.
Я улыбнулась. Действительно, сложно было благодарить этот жуткий год. Но я благодарила его за то, что жива, и Анри, пусть далеко, но все же жив. Что я познакомилась с Пьером, Филиппом, Этьеном, Вильямом, и посреди всех тех людей, которые меня оттолкнули, нашлись и те, кто протянул руку помощи. Да, их было немного, но тем ценнее. Вилли и вовсе что-то перечислял шепотом довольно долго. Бокалы со звоном соприкоснулись, я пригубила вино. Как необъяснимо нами играет жизнь. Ни одного хода нельзя угадать. Ни одного поворота. Пусть новое время прояснит хоть что-то.
За ужином мы обсуждали наши дневные покупки, болтали, смеялись, и мне было легко и хорошо. А затем парни пригласили меня в небольшой зал, где уже разместились музыканты. Играли они замечательно. Вилли тут же позвал меня танцевать, и под смех Этьена мы кружились по залу под тягучую мелодию скрипки и переливы флейты.
Прекрасный день. Уже перевалило за полночь, когда Этьен и Вилли заговорщицки переглянулись. Вильям исчез куда-то, а вернулся с маленькой шкатулочкой.
— Это тебе. С праздником, — протараторил он.
В шкатулке оказался набор шпилек, украшенных бабочками, которые под магией так походили на настоящих!
— Спасибо, — обняла я мальчишку. — Спасибо, Этьен.
Герцог кивнул с улыбкой, а Вилли тут же вставил пару шпилек в мою прическу.
Получилось забавно — будто цветы запутались в волосах, и к ним прилетели бабочки. Мы отпустили музыкантов, и вскоре звуки инструментов послышались из другого крыла замка, а мы разместились перед камином в гостиной и играли в шарики, а затем просто сидели и смотрели на огонь. Вилли уснул, опустив голову мне на колени. Я боялась пошевелиться, чтобы его не разбудить.
— Волшебный вечер, — тихо сказал герцог Дареаль.
— Да. Я очень благодарна тебе, Этьен. Не знаю, что бы делала без вас с Вильямом.
— Жила бы, — пожал плечами герцог. — А вот что делали бы мы? С тобой Вилли забывает обо всем плохом, это дорогого стоит.
— Я тоже… забываю рядом с ним.
И это была правда. Все плохое будто подернула дымка, скрыла из памяти. Не стерла, нет, но оно больше не мучило и не болело.
— Снег идет, — задумчиво сказал Дареаль. — Если завтра выпадет достаточный снежный покров, послезавтра сможем отправиться в путь.
— Это было бы хорошо, — откликнулась я. — Только в столицу возвращаться не хочется.
— Ты можешь остаться здесь с Вильямом, а я поеду один. Вы вернетесь весной.
— Нет, — качнула головой. — Меня там ждут.
— Лучше скажи, что это ты ждешь. — И Этьен пристально взглянул на меня.
— Да, ты прав. Жду именно я. Но это ничего не меняет. Я просто верю, что Анри вернется.
— Не стану тебя разубеждать, — пожал плечами Этьен, и я была ему благодарна. — Если тебе так проще, продолжай верить. Может, действительно тебе повезет.
Я улыбнулась. Может быть. Если сегодня светлые боги услышали мою молитву, то остается только надеяться. И я продолжала надеяться изо всех сил, потому что только так могла жить.
Глава 8
Филипп.
Я думал, что буду чувствовать себя иначе. Ожидал какого-то предвкушения или волнения, но пришел только страх. И когда мы замерли перед воротами гимназии, чтобы покинуть её ровно на сутки, возникло безумное желание отказаться. Может, Пьеру и вовсе не нужен этот список, раз он за ним не приходит? Но нет, нельзя. Трусость не для меня.
— Не опаздывайте, — напутствовал нас директор Рейдес. — И не потеряйте звезду, она — ваш пропуск обратно. Удачи!
Ворота со скрипом отворились. Я поправил булавку в виде восьмиконечной звезды — и шагнул обратно в реальный мир.
Шел снег. Белый, пушистый. Он успел частично засыпать улицы. Настоящий праздник.
Я огладелся по сторонам. Да, отсюда до башни пустоты далековато. Ничего, проедусь.
Хотя бы посмотрю на город.
— И куда ты пойдешь?
Снова вездесущий Гейлен!
— К друзьям, — ответил я.
— А они у тебя есть?
— А у тебя?
Роберт хмыкнул и усмехнулся. Наш третий товарищ уже давно скрылся за поворотом, ему нечего было дожидаться.
— Я к чему это говорю, Вейран. Если негде ночевать, можешь поехать со мной. А завтра вернемся.
Я не ослышался? Роберт Гейлен предлагает нанести его родителям визит вежливости?
Стало смешно. Даже страх куда-то подевался.
— И что скажет на это твой отец? — поинтересовался я.
— Да ничего не скажет! Какой от тебя вред?
— Спасибо, но не стоит. — Я качнул головой. — Меня на самом деле ждут. Уведимся завтра.
— Хорошо, как знаешь, — ответил Роберт. — Передумаешь — приходи.
Неподалеку как раз остановился экипаж со знакомым гербом. Это за Робертом. Мы пожали друг другу руки, и я пошел прочь. Знакомство со мной — не то, что может принести пользу. Лучше держаться ото всех подальше. Как ни странно, обратный путь вспоминался легко, будто только вчера мы с Пьером добирались в этот почти безлюдный район. Я шел и шел. Свежий морозный воздух наполнял грудь. Вскоре улицы стали более оживленными.
