Меня ждут… С Филом мы и так поговорим, когда оба немного успокоимся. Мы с братом всегда хорошо ладили. Поймем друг друга и сейчас. А Полли? Что сказать ей? Я ведь принес ей столько боли — и не желал приносить еще. Надо подумать. Угомониться — и подумать. А сейчас… Что я мог сейчас? И как избавиться от этого сумбура внутри?
Невыносимо!
Я все-таки вернулся в гостиную. Стол накрыли здесь же — наверное, так распорядился Фил. На столе была легкая закуска и травяной настой. Полли и Филипп сцдели рядом. Полли держала брата за руку и тихонько что-то ему говорила, но заметила меня и замолчала. А потом улыбнулась так счастливо, что мне стало горько. И стыдно перед ней.
— Простите, что заставил ждать.
Папа всегда говорил: «Если не знаешь, что сказать, следуй этикету. На что-то да выведет». Вот я и следовал. Мы чинно сели к столу, застучали приборами. Я избегал смотреть на близких. Рядом самые дорогие люди, а я не знаю, как мне быть и как себя вести. После всего, что мы пережили. Всего, что я видел в пустоте. Так мы и обедали в полном молчании. Кажется, я выбрался из пустоты только для того, чтобы сидеть и молчать. Столько хотелось сказать, но слов не было. Был только ураган внутри, с которым еще предстояло справиться.
Еда закончилась. В чашке показалось дно. Слуги быстро убрали посуду. Дальше тянуть нельзя.
— Как ты себя чувствуешь? — Филипп рискнул первым. Он действительно повзрослел.
Будь передо мной младший братишка, к которому я привык, он бы уже висел у меня на шее и засыпал вопросами, как и всегда, когда я возвращался домой после долгого отсутствия. А сейчас подбирал слова, избегал смотреть в глаза. Полли же и вовсе едва сдерживала слезы.
— Я в порядке, — ответил запоздало. — Я знаю, ты болел. Что случилось?
— Ничего.
И закрылся, тут же до боли напомнив отца. Тот тоже вел себя похоже, если наступали трудные времена, и маме приходилось по крупицам выуживать, что опять свалилось ему на голову. Но здесь мамы не было, а я не знал, как подступиться. Наверное, мои методы показались бы Филу сродни допросам дознавателя.
— Хорошо, не хочешь — не говори, — понял, что молчать глупо. — Какой сегодня вообще день?
— Пятнадцатое мая, — ответила Полли.
— Уже? Как быстро. Я не ожидал увидеть вас у башни.
— Колокол, — улыбнулась Полли. — Мы услышали туманный колокол, а Пьер сказал, что он зазвонит, только когда ты вернешься. А мы как раз с Филом были вместе, он зашел ко мне в гости.
— В гости?
— Да. И… Мы побежали к башне. Анри!
И бросилась ко мне, села радом, вцепилась так, будто собирался сбежать. Хотя, разве я не собирался?
— Я буду у себя. — Филипп поднялся на ноги. — Зайдешь потом ко мне, хорошо?
Я кивнул. Конечно, зайду, братишка, и ты мне все расскажешь, что бы ни случилось.
А сейчас… Надо что-то сказать Полине. Как-то дать понять…
— Рад. Очень рад, ты ведь знаешь. Мне просто… немного сложно, Полли. И понадобится время, чтобы все осмыслить.
— Но теперь ведь оно у нас есть, да?
И снова — взглад в самую душу. Я обнял её, потерся щекой о пушистые волосы.
Думал, вернусь — и все встанет на места, а оказалось, что, наоборот, запуталось.
— Как поживает матушка? — решил, что стоит с чего-то начать.
— Не знаю. — Полли высвободилась из объятий и пожала плечами. — Я давно её не видела, с осени.
— Где же ты живешь?
Полли смутилась и отвела взгляд. Что-то не так!
— Ты вышла замуж?
— Нет, нет, ты что! — воскликнула она. — И не думала! Спросишь тоже… Только тебе не понравится ответ на вопрос, и я не знаю, как сказать, чтобы ты понял.
— Прямо.
Полина скомкала в руках кружевную оборку на подоле.
— Я живу у герцога Дареаля. Учу его сына. Понимаешь…
— Нет, я не понимаю, Полли, — отстранился немного. — Что значит — у герцога Дареаля?
После всего, что он сделал?
— Анри, у него такая работа. — Полли попыталась взять меня за руки, но я не дал. — Анри?
Спокойно… Надо успокоиться, угомониться. Значит, драгоценная моя Пустота, ты не солгала. А я-то надеялся.
— Что еще мне стоит знать? — спросил более резко, чем желал.
И в глаза Полли мелькнуло что-то такое, от чего стало тяжело дышать.
— Говори сейчас.
— Ничего. — Она отвела взгляд.
— Вы что, со мной играете оба? Ладно Фил. Я видел, в каком состоянии он находился в последнее время. Но ты?
— Тише. — Ладони Полли опустились на плечи. — Я все тебе объясню, обещаю. Но давай ты сначала немного придешь в себя, успокоишься, хорошо? Есть вещи, которые надо оценивать в здравом состоянии.
— По-твоему, я болен? Конечно, я был близок к помешательству, но не настолько же!
— Я зайду завтра. — Полли подскочила с дивана. — Ты отдыхай, хороший мой. Потом поговорим.
И сбежала. Исчезла. Это как вообще понимать? Первым порывом было — догнать и заставить говорить. Но Пустота научила меня терпению, которое никогда не входило в число моих достоинств. Я подожду. До завтра. Заодно и сам решу, чего хочу и что мне дальше делать. А вот разговаривать с братом в таком настроении не стоит. Но я обещал.
Посидел еще немного. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Надо идти. Поднялся по ступенькам на второй этаж, к комнатам брата. Постучал в двери.
— Входи.
Филипп стоял у окна и смотрел на закатное небо. Как быстро закончился день… Я успел отвыкнуть от смены времени суток.
— Полли так быстро ушла. Почему? — спросил он, не оборачиваясь.
— Не захотела раскрывать свои тайны, — ответил я с горечью.
— Какие тайны? — Фил все-таки обернулся.
— Например, почему она живет с герцогом Дареалем, — сел я на диван, и Фил присел рядом.
— Разве это тайны? — сказал он. — Полли занимается с сыном герцога. Мать выгнала её из дома, а Дареаль помог.
Я закусил губу, чтобы не высказать все, что думаю о такой помощи. Не сейчас и не Филиппу.
— Ты сам-то в порядке? — спросил Фил.
— Не знаю, — признался честно. — Все так… запутанно.
— Не то слово, — кивнул он. — Ничего, отдохнешь, разберешься. Мы оба разберемся, лучше сказать. Я сам только вчера вернулся из гимназии и пока не знаю, за что хвататься.
— Вццел я твою гимназию.
Кулаки стиснулись сами собой. Вспомнились картинки Пустоты, на которых брата били какие-то мрази.
— Там было хорошо, — бледно улыбнулся Фил. — И я многому научился, так что оно того стоило. Как ты сумел выбраться?
