А я сам себе боялся признаться, насколько за него беспокоюсь. Потому что видел его там, в пустоте. И знаю, через что ему пришлось пройти.
Мы разошлись по комнатам. Я снова лег, надеясь, что остаток ночи пройдет без снов.
Так и произошло. Утро промелькнуло за тренировками. А еще я подумывал о том, чтобы заказать книги по темной магии. Есть ведь заклинания, которые мне пока неизвестны.
Стоит продолжить обучение самостоятельно, раз от другой возможности я отказался.
Анри к завтраку не спустился. Затем я узнал от слуг, что он ушел еще рано утром.
Куда? Зачем? Понял только, когда на дом доставили несколько свертков с одеждой. Да уж, после пустоты вещи брата можно смело выбросить. Они не подходили ему по размеру.
Следом за свертками появился и сам Анри, злющий, как демон.
— Прогулялся? — поинтересовался я.
— Да чтоб они все провалились! — с порога выкрикнул брат. — Я им что, пугало? Или экспонат в музее? Как еще пальцами не начали тыкать! И это соседи.
— Хорошо, что не побили, — буркнул я.
— Пусть бы попробовали. Магии у меня, конечно, нет, но нос разбить пока еще сумею, — выпалил Анри и помчался наверх, переодеваться. Сам я ловил себя на мысли, что почти не волнуюсь перед визитом в магистрат. Боялся только того, что магистры могут сказать брату. А я… Зачем им я? Исследовать магию? Так Пьер сам же объяснил мне насчет наследования силы. Или…
Что «или»? Видимо, гибель Лиз сделала меня безразличным. Если бы мне сейчас сказали, что завтра казнят, я бы, наверное, только улыбнулся в ответ. Но и сдаваться не собирался. Не сейчас! Сначала надо узнать, кому я так мешаю — и кто стоит за смертью Элизабет.
Может, стоило повторить обряд с зеркалом? Но у меня ведь ничего не вышло. То ли что-то сделал не так, то ли со мной не пожелали разговаривать. С другой стороны, во сне Лиз сама звала меня. Рано я покинул «Черную звезду». Хотя, учитывая возвращение Анри — не так уж и рано.
Еще полчаса я пробродил по дому, затем оделся, уже привычно выбрав темные тона.
Да и после гимназии у меня другой одежды не было. Накинул форменный плащ — диплом дает мне право его носить. Можно идти.
Анри как раз спустился по лестнице. Он выглядел таким хмурым, что с языка едва не сорвался вопрос, хорошо ли он себя чувствует. Только разве может бьпгь хорошо? Еще и накануне такой встречи. Брат успел подстричься, но одежду, как и я, выбрал темную — серую рубашку, черные штаны. И настроение у него явно не отличалось по цвету от одежды.
— Идем? — спросил я.
— Да, только придется пройтись пешком, лошадей нет.
— Мне не привыкать.
Это была чуть ли не единственная реплика, которой мне удалось добиться от Анри за все утро. А я не знал, что ему сказать и как вообще с ним разговаривать. Вроде бы, он вел себя обычно — и в то же время совершенно не так. Брат всегда был очень жизнерадостным человеком, а сейчас от него осталась одна лишь тень. И я подозревал, что он держит лицо только ради меня. Уж не знаю, что такого ему показала Пустота, чтобы вызвать столь сильное беспокойство.
Снаружи было слишком жарко! На территории гимназии перепады погоды хоть слегка контролировались, да и в самих классах никогда не было места жаре или холоду. Но в городе ситуация разительно отличалась, и если бы не месяцы усиленных тренировок, дойти до здания магистрата оказалось бы ой как непросто. Нам оставалось миновать шагов пятьдесят, когда Анри остановился.
— Слушай, Фил, — сказал он, — разговаривать с магистрами буду я. Ты постарайся не вмешиваться. Договорились?
Я хотел было напомнить брату, что давно являюсь инициированным магом, поэтому могу и сам за себя ответить, но спорить не стал. Как себя вести, взгляну по ситуации.
Главное, чтобы сам Анри не сорвался, потому что мне крайне не нравилось его настроение, а магистры вред ли позвали нас для приятной беседы. Ничего хорошего я не ждал.
Глава 27
Анри. Спокойствие давалось тяжело, особенно сейчас, когда мы с Филом остановились перед зданием магистрата. Я бы предпочел видеть на его месте огромную дымящуюся воронку, чтобы и напоминания не осталось. Нет, у меня не было претензий к магистру пустоты. Он пытался мне помочь и восстановить справедливость, пусть и казался на редкость неприятным типом. Но вот Фернан Кернер… Моя семья никогда не ладила с ним, и я бы не удивился, если бы узнал, что это он лишил меня близких. Мутный тип. Даже Таймус его не любил, пусть и никогда не говорил об этом открыто. Зато в личном разговоре упоминал, что Кернер опасен, но его магический потенциал велик, да и артефакт откликнулся. Значит, пост магистра его по праву.
Главное — ничем не вьдать своего состояния. Хорошо, что Фил со мной. Это заставляло остудить голову и подумать о безопасности брата. Хотя, кто еще о чьей мог думать. У Фила есть магия, а у меня — нет, и это безумно раздражало. Даже в пустоте у меня оставались силы. А сейчас я беспомощен и бесполезен. Да чтоб мне провалиться!
На воротах сегодня дежурили темные. Я предъявил им приглашение. Два парня моего возраста уставились на меня, будто перед ними был призрак. Захотелось щелкнуть пальцами у них перед носом. Но я только изобразил вежливую улыбку. Парням и вовсе стало не по себе, потому что они поторопились нас проводить. Вот она, дурная слава.
Хорошо, хоть не шарахаются в стороны.
Я знал коридоры магистрата и мог бы обойтись без провожатых. Раньше постоянно сопровождал сюда магистра Таймуса. Вот кого было искренне жаль… Таймус был добрым человеком и талантливым учителем, я многое узнал от него. Но, увы, теперь никогда не смогу применить.
Зато Фил глазел по сторонам — на обои песчаного цвета, на мудрые изречения в старинных рамах. Хотя, не таких уж старинных, потому что здание магистрата выстроили на месте старого королевского дворца, а это значит, что интерьерам не более пятидесяти лет. В целом, выглэдело достаточно строго. Изначально магистрат не предполагал запредельной роскоши. С людей хватило короля, содержавшего огромный двор. Впрочем, разве у магистров не было приближенных? Причем свои — у каждого из трех.
Еще одна дверь — и мы очутились в приемной. Когда я увидел, сколько тут людей, сразу стало не по себе, потому что все они вдруг уставились на меня. Знали? Точно знали.
Магистры не зря затеяли этот спектакль. Мы могли бы поговорить без посторонних глаз, но публичный прием?
Послышались шепотки. Кто-то даже засмеялся. Посмотрел бы я на них, если бы они год провели в пустоте. Сразу бы расхотелось не то, что смеяться — жить. Но я сделал вид, что ничего не замечаю. Мы с Филом свернули к одному из окон, но все равно создавалось ощущение, что мы — пара насекомых под лупой, а все окружающие стараются нас рассмотреть. И как Филу удается оставаться спокойным? Наверное, мне следует поучиться благоразумию у брата.
— Добрый день, граф Вейран.
