Глава 33
Полина.
Когда я увидела истекающего кровью Филиппа, чуть с ума не сошла от ужаса! Но Айша хорошо меня учила, и заклинания исцеления будто въелись в голову. Я остановила кровь и поддерживала Фила, пока Пьер уничтожал два темных проклятия. Было больно и страшно, но все получилось, и Фил спокойно уснул. Я какое-то время сидела у его кровати, гладила непослушные темные вихры. Кто же мог на него напасть? Шестеро!
Против одного мальчишки, пусть и сильного темного мага.
А затем запоздало вспомнила, что в гостиной, вообще-то, ждет Пьер. Вот с ним разговаривать не хотелось, потому что он начнет спрашивать. В то же время, он точно знает, что произошло с Филом, и… Пьер оставался моим другом, одним из немногих. А еще он знал правду о судье Вайхесе. Поэтому не было нужды лгать и выкручиваться. Я пошла в гостиную. Пьер сидел на диване, будто статуя — холодный и неподвижный. И лишь завидев меня, поднялся навстречу.
— Как Филипп? — спросил он.
— Уснул, — ответила я.
— Это хорошо, отдых ему не повредит.
— Что произошло? — Села рядом с Пьером, приготовившись слушать рассказ, но он был кратким и мало чем отличался от того, что я уже знала:
— Я шел к Вейранам, когда почувствовал магические удары. Поспешил туда — и увидел, что Фил лежит на земле, а над ним стоит какой-то тип с окровавленным кинжалом.
От троих Фил успел избавиться сам. Они были живы, но увязли в заклинаниях настолько, что не могли пошевелиться. Еще троих, включая несостоявшегося убийцу, я уничтожил.
— А те, кто выжил? Что с ними?
— Отправил за ними теней. Допрошу и потом решу, что с ними делать. Не думаю, что они собирались убивать Филиппа, но улица черна от копоти. Там кипел страшный бой, уж можешь мне поверить.
— Как хорошо, что Фил жив! — прижала руки к щекам.
— Да. Надо сказать его братцу, чтобы не оставлял парнишку без присмотра. Враги их семьи не просто не закончились, но не думали и начинаться.
Я кивнула. Надо. Конечно, надо, только Анри больше никогда не захочет со мной разговаривать. Пьер сразу заметил, как изменилось мое настроение.
— Что-то не так? — спросил он. — Ты плакала?
— Я? — хотела соврать, но вдруг вспомнила, как Пьер утешал меня после той жуткой ночи, которая перечеркнула мою жизнь. — Да, Пьер, плакала.
— Почему?
Магистр пустоты вгледывался в мое лицо с тщательным вниманием, а я не находила себе места.
— Мы поссорились с Анри.
— Снова? — Пьер нахмурился и посуровел. — Из-за чего на этот раз? Он обидел тебя?
— Нет, боюсь, это я его обидела. Анри… Он хочет… Хотел, чтобы мы заключили брак как можно скорее, а я решила, что нельзя строить будущее на лжи, и рассказала ему…
— Про Вайхеса, — за меня закончил Пьер.
— Да… То есть, не совсем так. Я не смогла объяснить, почему это произошло, и…
— Не смогла или не захотела? — снова перебил меня Пьер.
— Не захотела, — признала я. — Анри начнет винить себя, а я меньше всего на свете хотела бы этого, понимаешь?
— Я-то понимаю, — склонил голову магистр. — Но граф Вейран, видимо, решил, что ты нанесла несокрушимое оскорбление его чести и выставил тебя за дверь?
— Почти, — признала со стыдом. — И с Филом они поссорились из-за этого, так что Филипп пока останется у меня.
— Семья Дареаля растет, — усмехнулся мой собеседник. — Что-то наш волк теряет хватку.
— Ты неправ, — ответила я. — Дело не в Этьене, а в том, что… Я уже ничего не понимаю, Пьер. Но мне так страшно! Анри ведь меня не простит.
— Простит, если любит, Полли. Такова истина. Прощение и любовь всегда шествуют рука об руку.
Стало так горько и тоскливо. Сколько еще испытаний вьдержит наша любовь?
Наверняка, это было последним. И мне было больно оттого, что человек, ради которого была готова на все, не понял, не услышал. Сейчас я и сама не знала, хочу ли вадеть Анри Вейрана. Ладно я, а Фил-то при чем? Зачем вымещать обццу на брате? Даже если сам Фил так не говорит, легко догадаться, что произошло после моего ухода.
Пьер наблюдал за мной молча. А когда я снова обернулась к нему, поразилась неожиданной стали в серебристых глазах.
— Я хочу тебе кое-что сказать, Полли. — Его голос зазвучал пугающе. — Только выслушай, пожалуйста, и не торопись отвечать. Твой жених — величайший глупец из всех, кого я знаю. Да, тебе следовало рассказать ему правду, не спорь! Но и ему не стоило рубить сгоряча. Впрочем, не знаю, как бы сам отреагировал на такие новости. К счастью, в подобные ситуации не попадал никогда. Тем не менее, нахожу поступок графа Вейрана глупым и низким.
— Я сама виновата, — покачала головой. — Филипп предупреждал меня, чтобы не ходила к Вайхесу. Предупреждал ведь! А я не послушала.
— Хорошо, допустим, ты бы никуда не пошла. И вот на суде Вайхес проголосовал против Анри. Что бы ты подумала в первую очередь?
И Пьер так заглянул в глаза, что мурашки пробежали по телу.
— Что это из-за меня, — призналась искренне. — И если бы согласилась, Вайхес проголосовал бы по-другому.
— Вот видишь. Если разобраться, ты поступила правильно. Но глупо было ждать, что Анри оценит твою жертву. Я уже понял, что он относится к особому сорту людей. Для таких есть два варианта пути — свой и неправильный. Твой поступок противоречит его понятиям о чести и достоинстве. Наверное, этими понятиями он, в какой-то степени, и живет. Сейчас у тебя есть два выхода, Полли. Первый — пойти к Анри и рассказать о судье. Да, это будет больно, но он если не сумеет тебя понять, то останется рядом хотя бы из чувства долга, а там и угомонится. Второй — забыть о нем, и я бы тебе советовал именно такой вариант.
— Забыть Анри? — прошептала онемелыми губами.
— Да, — безжалостно ответил Пьер. — Я предупреждал тебя, что он изменится. Ты сама видишь, что перед тобой — совсем не тот мужчина, в которого ты была влюблена.
Влюблена, Полли, потому что до любви в ваших отношениях врад ли дошло. Но ты со всем пылом юности потянулась к человеку — искреннему, прямому, открытому. А кто перед тобой теперь? Тень. Нет, без сомнения, граф Анри сохранил свои качества характера и души, но рядом с ними стали вццны другие. Страх, неуверенность, стремление спрятаться от мира. Оставшись с ним, ты обречешь себя на несчастье.
— Ни с кем другим я счастливой не буду, — ответила Пьеру устало.
— Думаешь? — спросил тот. — А если…
— Что? — Было в лице магистра что-то, не дававшее мне покоя.
— Если я скажу, что люблю тебя, Полина Лерьер?
Что? Я не ослышалась? Пьер Эйлеан только что признался мне в любви? Безумие!
