Пока размышляла, я успела сделать набросок, и дальше принялась прорабатывать детали, стараясь не отвлекаться от процесса, чтобы, не дай демоны, парень на полотне не приобрел чьи-то чужие черты. Точнее, черты одного конкретного человека, которого почему-то в последнее время стало слишком уж много в моей жизни. Пока я была собрана и не уходила в себя, процесс шел так, как надо.
Когда я заканчивала лицо Джевиса, голова кружилась от перенапряжения. Рука дрожала. А всё потому, что желание исправить разлет бровей, придать подбородку другую форму, изменить цвет глаз было таким сильным, что приходилось находиться в полной концентрации. Стоило хоть немного отвлечься, и тут же рука начинала жить своей жизнью. Определенно, с Ноксом у нас имелась какая-то связь. И мне жизненно необходимо понять, какая именно.
На нарисованном Джевисе я даже рубашку изобразила, застегнутую на все пуговицы, хотя сначала хотела обнажить шею и часть груди. Но потом поняла, что очень трудно контролировать процесс и не изобразить татуировки, испортив этим весь масштабный труд.
В результате к тому времени, когда вернулись девчонки с Даном, я хоть и доделала основную композицию и заканчивала работать над фоном, но чувствовала себя как выжатый лимон. Готова была уснуть, уткнувшись физиономией в импровизированный холст и палитру, в качестве которой я использовала единственное в нашей комнате белое блюдечко.
Вопреки ожиданиям, никто не стал давать советов или острить. За моей работой смотрели с благоговением.
— Как красиво… — протянула Стеффи с восхищением.
— Ага, — согласилась я. — Только моей заслуги в этом никакой нет. Зелье попалось качественное. Вот и всё.
— Не скажи. — Элси присела на пол рядом и вытерла с моей щеки краску. — Композиция твоя, и вообще здесь всё твое. Стиль, какие-то неуловимые мелочи, делающие это картиной. Я видела работы под действием зелья. У большинства получается просто детальная, мертвая точность. В твоей картине жизнь. Это замечательно и встречается не так часто, как может показаться на первый взгляд.
— И что это значит?
— Не знаю. — Элси пожала плечами. — Возможно, в прошлой жизни ты была художницей.
Подружка улыбнулась, а Стеффи вздохнула.
— Жаль только, эта красота ненадолго, — она указала пальцем на картину.
— Главное, чтобы завтра до вечера довисела, — ответила я, хотя мне тоже было немного жаль, что труды пропадут.
— Ну, когда можно будет вешать? — деловито спросил Дан, который нашими сантиментами не проникся. А может быть, полувампира просто раздражал другой парень на его территории. Пусть конкурент и был нарисованным.
— Нужно подождать, когда высохнет, — сказала я и устало поднялась, потягиваясь и разминая мышцы.
Ноги не держали. Болели ребра и спина. И я не могла сказать — от чего. То ли от пробежки по сугробам с Ноксом, то ли из-за того, что я долго сидела в одной позе.
— Виреночка, а может быть, ты пока умоешься? — спросила Элси. — У тебя боевая раскраска аборигенов с дальних островов. Пока ты приводишь себя в порядок, Стеффи немного посушит полотно. А то уже поздно, пора повесить результат твоих трудов.
Хотела напомнить девчонкам, что бытовые заклинания — моя специализация, и я способна посушить свою работу не хуже, чем Стеффи. Но потом вспомнила, что произошло в прошлый раз, когда я пыталась использовать это заклинание. Невинная попытка высушить платье, которое не успело досохнуть к нужному времени, закончилась тем, что за летающей по коридорам тряпкой мы гонялись всем общажным крылом. Отловили только в районе столовой. И то не мы, а буфетчица — суровая гномка Салара, которая встала на пути у сбежавшего платья грудью и тем самым спасла и мой наряд, и подливу с томатами, куда платье возжелало нырнуть.
Когда я вышла из ванной, Дан снова стоял в центре нашей комнаты, обернув вокруг бедер халат Стеффи, и задумчиво смотрел на сложенную в несколько раз простыню.
— В чем дело? — уточнила я. — Тебе в таком виде ходить удобнее, что ли?
— Я не могу ее поднять, — обрадовал меня парень.
— В смысле? — холодея, уточнила я.
Неужели все труды насмарку?
— В самом прямом смысле, — раздраженно буркнул он. — Не могу поднять простыню в образе мыши.
— Думала, у вас сила остается прежней.
— Не совсем так. — Дан поморщился. — Во-первых, я полувампир, и все способности сородичей у меня выражены менее ярко. Всё же кровь я не пью. А во-вторых, мне просто не хватает лап! Она слишком большая!
— И что делать будем? — тоскливо спросила Элси. — Неужели всё?
— Ну почему всё? — кровожадно улыбнулась я. — У нас же есть тот, кто обо мне заботится и не помогает лишь потому, что его не просят. Так ведь?
Я выразительно посмотрела на Халяву, который дрых у меня на кровати, раскинув лапы и выпятив мохнатое пузико.
Демоненок почувствовал, что говорят о нем. Проснулся и нелепо задергался, словно жук-навозник, случайно упавший на спину. Перевернулся и уставился на нас незамутненным взглядом черных блестящих глаз. На морде читалось сонное непонимание.
— Будешь помогать нам, — сообщила я.
— Кто? — искренне удивился он. — Я?
— Ну, Дан один не справляется. А кроме него из летающих тут только ты.
— А булка? — уточнил Халява, выразительно посмотрев на пустой стол.
— Ты только что съел три! — возмутилась я.
— Не помню, — заявил нахальный зверь и повернулся к нам задом.
Признаться, от такой наглости я выпала в осадок. Чем больше его узнавала, тем сильнее убеждалась: он действительно Халява. Не в том плане, что помогает достичь желаемого без усилий, а в том, что сам именно этого ждет от жизни и окружающих.
— А кто обещал мне помогать? — попыталась воззвать к его совести.
— Булку хотелось… — предельно честно отозвался он.
— Булку, значит, хотелось! — Я прищурилась и сделала несколько шагов навстречу поганцу. — Короче… Или ты сейчас помогаешь Дану вешать флаг, или выметаешься сию минуту в нижний мир. — Я выставила перед собой руку. — Кусай!
— Не буду! Бе-е-е, — затошнился демоненок и спрятался за подушкой.
— Не будешь кровь пить или помогать? — уточнила Стеффи.
— Кровь не буду. Бе-е-е!
— Тогда бери флаг и отправляйтесь на башню, — скомандовала я. — Быстро!
— А булка?
— Завтра будет тебе булка. А если всё пройдет без неприятностей, то и две.
Осознав, что так просто от него не отстанут, Халява печально выбрался из своего укрытия и тяжело перепрыгнул на стол, где лежала сложенная простыня.
Глава 12
Чтобы выпустить процессию с простыней из комнаты, нам с девчонками пришлось открыть окно настежь. Мы побоялись, что Халява застрянет в форточке. Вообще тандем из сильного и умного смотрелся на редкость забавно. Халява пер вперед стремительно и неумолимо, а Дан летел сзади, придерживая край простыни, и его крылья работали быстро-быстро, словно на спине полувампира находился маленький моторчик. А как он ругался, слышали даже мы. Хотя в образе летучего мыша Дан это делал ментально, то есть свои мысли вполне мог адресовать исключительно Халяве, но, видимо, решил, что мы тоже должны страдать. Хотя бы морально.
