Я уже научился определять по прическе, кто какой национальности. Римляне стриглись коротко и брили лицо. Греки стриглись коротко, но многие отпускали бородку. Готы стриглись «под горшок»: видел на улице, как готу надели на голову горшок и обстригали всё, что под него не поместилось, а потом выбривали затылок и лицо, оставив только длинные усы. Кочевники ходили с длинными волосами, часто заплетенными в косу или схваченными в конский хвост, и длинными бородами. Тавры стригли волосы на уровне плеч и бороду имели средней длины. Иногда встречались «гибриды», наверное, полукровки.
Я зашел в свою комнату, переоделся в рубаху лучника и штаны его жертвы. Сверху надел кольчугу. Размер был великоват, можно было поддеть под кольчугу толстый ватный халат, чтобы смягчал удары. Тавру она была до коленей, а на мне — выше их сантиметров на десять. Внутри шлема был стеганый подшлемник, который плотно прилегал к моей голове, как будто на меня сшили. Я надел портупею с мечом, опоясался. Попробовал быстро выхватить меч, но плохо получалось: слишком длинный. Пока не додумался наклонять ножны левой рукой и вынимать меч не вверх, а вбок. Он был не широкий, но тяжеловатый. И вроде бы острый. Щит показался мне легче меча, но и он весил не меньше трех килограмм. Итого на мне было килограмм пятнадцать. Интересно, долго ли я смогу таскать такую ношу?!
Сделав пару контрольных меток на вещь-мешке и двери, чтобы проверить Келогоста, повесил сумку с правой стороны, взял копье и вышел во двор. Замок был смазанный, закрылся легко. Сразу за воротами стояли младший иудей и славянин, провожали взглядами старших, отъезжающих верхом на мулах. За мулами шли двое вооруженных, судя по выбритым затылкам, готы. Я заметил, что большую часть армии составляли готы. Есть у немчуры склонность одновременно к дисциплине и драчливости. Когда я проходил ворота, младший иудей спросил что-то у Келогоста, кивнув на меня. Наверное, кто я есть такой и какая есть моя задача. Надеюсь, сейчас он прослушает рекламный ролик.
На первом перекрестке я по совету славянина повернул направо. Дорога шла между высокими заборами, за которыми, как мне сказали, находились виллы с большими и не очень земельными участками. Некоторые виллы были внушительные, с башнями, напоминали замки рыцарей средней руки. Они закончились, когда дорога пошла в гору.
Поляна оказалась дальше, чем я ожидал. К тому времени я сильно вспотел, особенно голова под шлемом. Казалось, что пот там плескается. Снимать шлем и вытираться не стал, чтобы поскорее привыкнуть к нему. Траву на поляне, действительно, общипали почти под корень, да так ровненько, словно газонокосилкой. Только несколько репейников торчали там и сям высоко и гордо. На дальнем конце поляны из родника вытекал ручей, попадал в выдолбленную в горе яму примерно два метра в диаметре и метр глубиной и бежал дальше. Я оставил возле него сумку и принялся бегать по поляне, рубя мечом репейники, а потом по краю ее, расправляясь с кустами и молодыми деревцами. Наверное, со стороны выглядел дурак дураком. Гарик сначала бегал за мной, затем понял бессмысленность этого занятия, попил воды из ручья, съел что-то, как мне показалось, лягушку, и занялся лизанием интимных частей тела. А я воевал еще с час, пока тело не начало зудеть нестерпимо от пота, особенно в тех местах, где натирала кольчуга, а щит и меч — выпадать из рук.
Быстро раздевшись наголо, лег и напился прямо из ручья. Вода была студеная, зубы ломило. Когда долго поживешь в жарких странах, приходишь к выводу, что нет ничего вкуснее холодной воды. Я искупался в яме сам, потом заманил в воду Гарри и помыл его. Воды он не боялся, только не давал мочить голову. Вид у него был такой, будто говорил: ну, ладно, кормишь меня, значит, можешь издеваться. Я обрезал ножницами и ножом колтуны, после чего пес стал намного привлекательнее. Мясца наест — и будет совсем красавец. Оставив его вылизывать мокрую шерсть, расстелил на траве одежду, чтобы высохла, и растянулся рядом, чтобы не только высохнуть и отдохнуть, но и позагорать. Уверен, что в эту эпоху загорание не в моде. Небо было голубое, с несколькими белесыми перистыми облачками. А что, пока всё не так уж и плохо. По крайней мере, не скучно.
6
Келогост не соврал: метки остались не тронуты и жена его готовила хорошо. Я поел рыбную похлебку с просом, которую у нас назвали бы ухой, и жареного мяса с солеными огурцами. Елена рассказала мне, что солит огурцы в морской воде. На вкус они были не хуже, чем консервированные моей матерью. Елену очень удивило, что у меня греческое имя, и я знаю много греческих слов. Я прогнал и ей байку про учителя-монаха, который меня крестил, но теперь это был грек, и он не погиб на костре, а пошел дальше обращать неверных. Женщинам больше нравятся истории с открытым концом: появляется надежда встретиться с главным героем. Еще рассказал ей, что имя свое получил в честь Александра Македонского, что знаю обо всех подвигах его и Геракла, что читал Гомера и даже пересказал сюжет «Илиады». После того, как я спросил Елену, не из-за нее ли подрались греки с троянцами, Гарик бесплатно получил большую щербатую миску объедков и костей.
После обеда мы с псом немного погуляли по окрестностям. Вернувшись на постоялый двор, сел во дворе точить меч. Видимо, делал настолько неумело, что подошел хромой охранник и начал показывать, как правильно точить. Я все равно делал не так. Сказал, что раньше мне слуга точил. Тогда он наточил сам. Я хотел заплатить ему, но охранник отказался. Я предложил вместе выпить — и правильно сделал. На мои деньги охранник, которого звали Дулон и был он гетом из Фракии, принес из кухни кувшин красного вина и тарелку с мясом, сыром и хлебом. Мы сели за трехногий столик под террасой и тепло общнулись, заодно поужинав. Я угадал, он был солдатом, пехотинцем, служил вместе с Келогостом. Выслужить надел земли не успел, потому что был ранен и охромел, вот и приходится работать охранником. На жизнь не жалуется. Здесь легче, чем в армии. И живет он с рабыней, которая помогает Елене на кухне. Я обратил на нее внимание, потому что была симпатичнее и моложе хозяйки. Обычно некрасивые бабы таких рядом не терпят. Я ему рассказал свою легенду. Впрочем, он ее уже знал. Сплетни здесь распространяются так же быстро, как и у нас, несмотря на отсутствия журналюг, как профессии. Только в его варианте кораблей с дружиной у меня было три и бандитов тоже было трое, одного я убил на месте. Любовь к троице — явный признак христианина. Дулон был ортодоксом, как он с гордостью заявил. Келогост тоже. Поэтому Келогоста взяли в мужья, а Дулона — на работу. В общем, к тому времени, когда стемнело и пришло время закрывать ворота и выпускать собак, меня уже уважали по полной программе.
Перед сном я закрыл дверь на засов, на всякий случай расклинил и его щепкой и переоделся в шелковую рубаху Тавра и свои трусы, потому что предыдущей ночью у меня постоянно чесалась спина. Сперва я списывал это на солому, а потом вспомнил, что раньше очень было распространено существо по имени клоп. Я их никогда не видел, но знал, что с шелком справиться не могут ни клопы, ни вши, ни прочая подобная гадость. Поэтому и провел ночь более спокойно. Гарри спал на полу рядом с моей кроватью, хотя я предлагал ему занять вторую.
На следующее утро, позавтракав у Елены, я пошел с Гариком в город. Там я купил еще одни порты на смену и стеганку, набитую хлопком, чтобы надевать под кольчугу и не натирать ею тело. Жарковато, конечно, будет, но лучше потеть, чем лечить потертости. Не знаю, как Тавр носил кольчугу только на одной рубашке?! Наверное, дело привычки. В стеклодувной мастерской приобрел темно-зеленую бутылку емкостью грамм четыреста и пробку к ней из пробкового дерева. Что-то у меня слишком много барахла становится.
