— Ты умеешь пользоваться квадрантом?! — удивился финикиец.
— Конечно, — ответил я. — Но привык иметь дело с более точными приборами.
— Точнее не бывает! — не поверил он.
И это говорит потомок народа, который внес в мореходное дело столько новшеств!
— Есть много такого, что и не снилось финикийским мудрецам, — перефразировал я для него Шекспира.
Благодаря этой фразе я сэкономил пять солидов, на которые торговец согласился уменьшить затребованную вначале непомерную цену. Классика — великая сила!
41
На это раз мы повезли предметы роскоши в Равенну — административный центр Равеннского экзархата, как называлось то, что еще принадлежало Византийской империи на Апеннинском полуострове. Мне сказали, что там выращивают крупных и выносливых лошадей для византийской тяжелой кавалерии, катафрактариев. Я хотел купить несколько таких на племя. Налог на всех лошадей одинаковый, так что лучше выращивать породистых, дорогих.
В двадцать первом веке Адриатическое море было почти все заставлено нефтяными вышками, действующими и законсервированными. В одном месте они стояли так густо, что издалека смахивали на редкий лесок. Возле них постоянно суетились мелкие суда обслуживания, поплевывающие на правила движения. Особенно этим отличаются хорваты. Они, кстати, суржики авар и славян. При этом взяли от тех и других не самое лучшее. До сих пор помню, как хорватский супертанкер обгонял здесь небольшой сухогруз под панамским флагом. «Хорват» вызвал на связь «панамца» и потребовал, чтобы ему уступили дорогу только потому, что он супер. Лень было отвернуть чуть в сторону, обогнать, а потом вернуться на прежний путь. Глубины позволяли, никто не мешал. «Панамец» посоветовал именно так и сделать. За что был обозван использованным не по естественному назначению бастардом и другими хорошими словами на английском языке и, наверное, не менее приятными на хорватском.
Примерно на траверзе Анконы, от которой берег прогибается дугой к северо-западу, я заметил небольшую одномачтовую военную галеру, которая шла только на веслах пересекающимся курсом. Решил, что она направляется к восточному берегу, наверное, везет какого-нибудь византийского чиновника. Привык, что военные корабли обеспечивают безопасность на море, что пираты нападают на лодках или баркасах. Поэтому мне показалось странным, что галера подворачивает в нашу сторону.
— Лангобарды! — испуганно произнес Агафон, стоявший рядом со мной на ахтеркастле.
— С чего ты взял? — не поверил я.
— Флага византийского нет, — ответил грек.
Тут и я обратил внимание, что галера идет тяжеловато, гребцам не хватает слаженности, чего на византийском корабле не может быть в принципе, и что на мачте не развевается полотнище с ликом Христа. Лангобарды по большей части язычники или ариане. Они захватили часть Апеннинского полуострова, после чего разделились на несколько герцогств. Сейчас мы проходили мимо герцогства Сполето, в котором правил некий Фароальд. Это мне рассказал Сафрак, когда мы только приблизились в Апеннинскому полуострову. Лангобарды, хоть и тоже германцы, выжили гепидов с их земель, поэтому Сафрак называл их бородатыми бабами. И еще потому, что лангобардские женщины завязывали косы под подбородком так, чтобы издалека казаться бородатыми мужчинами, визуально увеличивая количество воинов.
— Боевая тревога! — объявил я и приказал менять курс, чтобы, как меня учили по предмету «Кораблевождение», удалиться на максимальную дистанцию от быстрее идущего противника. Для этого надо было идти по ветру, который дул с юго-запада.
Забежав в каюту, быстро натянул стеганку, кольчугу, доспех и шлем, схватил арбалет и пояс с мечом и кинжалом, выбежал на ахтеркастель. Галера теперь была у нас по корме на дистанции метров четыреста, которая сокращалась, потому что они подняли латинский парус.
Хисарн и Сафрак натянули жгут баллисты. Был он из конского волоса, довольно толстый. Оба умели обращаться с осадным орудием лучше меня, поэтому не лез с советами. Сава снял кожаный чехол, который закрывал ящик с камнями. Отборные такие каменюки, закругленные, обточенные морем. Хисарн выбрал потяжелее, зарядил баллисту. Прицеливались, маневрируя судном. Галера шла прямо за нами, так что, когда она приблизилась на нужную дистанцию, Сафрак выбил клин. Баллиста издала щелкающий звук и, как мне показалось, немного «клюнула». Камень, крутясь с воздухе, полетел в сторону галеры. Упал метрах в двадцати перед ее носом, Гот и гепид сразу начали заряжать ее по-новой.
А греки принесли копья, которые лежали в кладовке, прислонили их к переборке полуюта, а сами зарядили арбалеты.
— Поднимайтесь сюда, занимайте позиции вдоль бортов, — приказал я им.
— Можно мне из вороньего гнезда стрелять? — спросил Вигила.
Я дал ему свой первый арбалет, самый легкий, который теперь был ни к чему Семену.
— Там неудобно будет заряжать, — засомневался я, — но если хочешь, лезь.
Всё равно толку от него мало.
Баллиста выстрелила во второй раз. На этот раз был бы перелет, если бы камень не угодил в парус. Не прорвал его, но упал на палубу. Задел кого-нибудь или нет, мы не видели.
На бак галеры вышел бородатый воин в ламинарном доспехе и со шлемом в руке. Его рыжие длинные волосы сдувало ветром на лицо, и воин постоянно их поправлял. Он обернулся и что-то крикнул своим. Наверное, сообщил, что добыча близко. До галеры было уже метров двести пятьдесят. Я решил не торопиться, бить наверняка. Подойди поближе, лангобард, и всё, что получишь, будет твоё! Скоро нам сверху станут видны сидящие под прикрытием бортов гребцы. Тогда и посмотрим, кто быстрее.
Сафрак и Хисарн посовещались и опять зарядили баллисту. На этот раз камень пролетел рядом с рыжим и попал в гребцов левого борта. Там сразу перецепились веслами, перестали грести. Галера начала поворачивать влево, несмотря на усилие кормчих, которые по двое ворочали тяжелые рулевые весла. Рыжий обернулся, что-то начал кричать, но вдруг резко наклонил голову. Лангобард медленно повернул к нам лицо, из которого, словно острый клюв, в рыжей бороду на левой щеке торчала вниз и немного вбок окровавленная, передняя часть болта. Еще медленнее он отвернулся и рухнул на палубу.
— Кто стрелял? — спросил я.
У всех греков, стоявших на ахтеркастле, арбалеты были заряжены.
— Это я! — крикнул сверху Вигила.
Он, быстро освоив арбалет, стрелял метче, чем взрослые греки. Причем их приходилось заставлять, а Вигила занимался с удовольствием. Поставит мишень на полубаке и пуляет по ней всё свободное время. Довольно метко. Но попадать с пятнадцати метров — не проблема. Оказывается, и с двух сотен бьет не хуже. А что ему остается?! Он не шибко крепок физически. С копьем, мечом и луком вряд ли добьется больших успехов, а быть беззащитным разучился в таврском зиндане.
— Молодец! — похвалил я его.
Вигила улыбнулся и, вертясь так и эдак, потому что не хватало места приладить рычаг, начал натягивать тетиву арбалета.
