Моя армия теперь разве что в рот мне не смотрит. Поэтому я немного увеличил время тренировок и видоизменил их. Теперь учу не только на мечах биться, но и работать копьем, а также ходить в ногу, строиться и перестраиваться. В мореходке я под любым предлогом увиливал от строевых занятий. Мальчишки не ропщут. Если я сказал, что это надо знать и уметь, значит, так оно и есть. Иначе я бы не смог один справиться с пятерыми разбойниками в броне, отделавшись одной раной. Она, кстати, выглядит впечатляюще, да и крови из нее натекло порядочно. Рубашка на боку была вся в крови, когда добрался до деревни. Отказавшись от помощи деревенской знахарки, я искупался в море. Морская вода — лучший антисептик и «заживитель» ран. Вечером я, как ни в чем ни бывало, провел тренировку. У меня уже есть на примете десяток парней, с которыми можно поискать счастья в чужих краях.
В конце следующей недели я запряг в телегу лошадь, получившую кличку Скотт, что значит Шотландка. Это здесь самая распространенное имя рабочих кобыл. В телегу были погружены три бочки соленой трески, щиты, кожаные доспехи и овечья шерсть. Всё это было накрыто воловьей шкурой и обтянуто веревками. В итоге телега с грузом была выше человеческого роста, но не тяжелая. Лошадь, не особо напрягаясь, везла ее, даже когда мы с Фион подсаживались на телегу. Я по большей части шел, вновь привыкая к тяжести кольчуги. А вот капюшон не накидывал на голову, потому что не привык к нему, мешал он мне, хотя Фион сшила кожаную шапочку под него. Меч висел у меня на поясе, а арбалет с натянутой тетивой и вставленной стрелой лежал за сиденьем.
До Беркенхеда добрались без происшествий. Лежал он в стороне от пути на Честер, но в одиночку путешествовать в двенадцатом веке так же опасно, как и в шестом. Деревня была большая, с пристанью на реке. Правда, самое большое судно — баркас метров десять длиной. С одной стороны деревню защищает река, а с трех — ров шириной метров пять. Далее окружена валом с частоколом поверху. Трое ворот. Главная улица вымощена камнем. В центре деревянная церковь. Следовательно, по русской классификации это уже не деревня, а село. Англичане называют такие таун, что можно перевести, как местечко или городок. В двадцать первом веке Беркенхед будет соединен тоннелем с Ливерпулем, но у меня тогда не было времени да и желания навещать его.
Переночевали у младшей сестры Доны, неунывающей женщины по имени Шусан, больше похожей по характеру на племянницу Фион, чем на старшую сестру, вечно хмурую. Ее муж тоже погиб, успев наплодить пятерых детей, двух дочек и трех сыновей. Мальчишки были четырнадцати, тринадцати и десяти лет. Старшего звали Нудд, среднего — Рис, а младшего — Ллейшон. Мы привезли им в подарок три больших трески, которых я поймал утром. Две тут же были приготовлены на ужин. Как догадался, семья впервые за долгое время наелась досыта.
— Мне нужны помощники по хозяйству. Не отдашь нам на время своих старших сыновей? — спросил я Шусан.
— Конечно, отдам! — согласилась она с радостью.
— Мы будем тебе за это рыбу присылать, — пообещал я.
— Можете ничего не присылать. Троих детей мне будет легче прокормить, чем пятерых, — призналась она.
— У нас с едой проблем нет, — заверил я.
— Когда муж был жив, и у нас не было, — печально призналась Шусан и сразу опять заулыбалась. — Вы меня здорово выручите, если возьмете их!
— На обратном пути заберем, — пообещал я.
Утром тронулись в путь. Мне предложили возглавить колонну, но я отказался, сославшись на незнание дороги. Я помнил, что больше всего в обозе при нападении достается первой и последней телеге. Всего набралось четыре арбы, запряженные парами волов, и три телеги, включая нашу, запряженные лошадьми. Беркенхедцы везли в город рыбу, шкуры, древесный уголь, смолу, деготь, пеньку. Их телеги тащили по две лошади, но справлялись намного хуже моей кобылы. Двигались мы очень медленно, поэтому до ночи не успели добраться до Честера. Когда остановились на ночевку возле большой англосакской деревни, хозяева двух этих телег подошли ко мне, чтобы рассмотреть хомут и упряжь. Я показал и рассказал им, как сделать хомут и дышло, чтобы впрягать сразу две лошади. На холме возле этой деревни я увидел первый замок, хотя у меня язык не поворачивался так назвать. Это был окруженный рвом холм с деревянным частоколом. На маковке холма располагался донжон, который был метра четыре на три и высотой в шесть-семь. Снизу пару метров из камня, а все остальное деревянное. Раньше нам попадались только маноры — жилища рыцарей — двухэтажные дома с глухим, без дверей, первым этажом, и жилым вторым, на который вела узкая деревянная лестница. Второй этаж был раза в полтора выше первого. По бокам двор ограждали примыкающие к дому, одноэтажные, хозяйственные постройки, а с четвертой стороны был высокий забор с воротами. Видимо, на полуострове, особенно дальше от моря, жизнь была спокойнее. Не имело смысла тратить деньги на замок. Или денег было маловато. Деревни около маноров не походили на богатые.
13
Честер расположился у излучины реки. Четырехугольной формы, с закругленными углами — в виде игральной карты, как любили строить римляне, которые его основали. Там, где его не защищала река, был ров шириной метров десять. По всему периметру города был вал высотой метров шесть-семь с четырехметровым деревянным частоколом поверху и двумя десятками деревянных башен, которые были на пару метров выше. Внутрь вели четверо ворот. В общем, типичная для этих мест система защитных укреплений. До каменных стен и башен они еще не доросли, хотя уже побывали в Византии, Азии, увидели, какие укрепления можно построить при желании. Честер по меркам Византии — большая деревня. С одной стороны к городу примыкало предместье, где жили и работали ремесленники, а с другой — луг, на котором проводились ярмарки. Как мне сказали, они проходят еженедельно по субботам и воскресеньям, но мы приехали на ежегодную, которая продлится целую неделю. Арбы, телеги, тележки и вьючные лошади с товаром занимали почти все пространство луга, мы с трудом нашли свободные места. У берега реки стояло несколько торговых судов, с которых выгружали на берег бочки с вином, тюки с тканями, мешки со специи, связки оружия и доспехов.
Пока я развязывал веревки и готовил товар к продаже, Фион прошлась по рядам и узнала цены. Покупателей было мало, поэтому оставил ее торговать, а сам отвел лошадь на пастбище, где за небольшую плату она будет до нашего отъезда пастись под присмотром местных пастухов. Затем прогулялся к реке, чтобы рассмотреть суда получше. Они стояли ошвартованные к деревянной пристани. Часть судов была похожа на византийские нефы, двухмачтовые, с латинскими парусами. Длина метров двадцать пять, ширина — около семи. Высокий нос загибается назад. Корма трапециевидная. С каждого борта по рулевому веслу. Фок высотой метров десять, грот пониже метра на два, и обе мачты немного наклонены вперед. Реи из двух брусков и длиннее мачт. На корме — надпалубная рубка, но бака нет. Обшивка корпуса встык. Надводный борт высотой метра четыре. Парусники в чистом виде. Пришли они со Средиземного моря, из Генуи. Вторую часть составляли похожие на то одномачтовое судно с прямым парусом, которое я видел в море. Может быть, одно из них и было им. Пришли они из портов Северной Европы. Эти были покороче и поуже на пару метров. Мачту спереди и сзади удерживали две группы из трех вант, прикрепленные к верхнему поясу обшивки на внешней стороне. До выбленок — веревочных скрепов на вантах, служащих ступеньками — еще не додумались. Обшивка встык. Надводный борт в грузу будет всего метра два. Я прикинул, что северян будет легче захватывать. Третью часть составляли местные баркасы типа того, каким я теперь владел. Они использовались в каботаже, поэтому не интересовали меня. Пока не собирался напрягать отношения с местными властями. Не знал, как они отнесутся к морскому разбою.
