Вечером опять был пир, последний, после которого рыцарям следовало разъехаться. Если имели, куда ехать. Остальным — перебраться в город на съемное жилье. Поскольку мне нужен был рыцарь на подмену, я подошел к Гилберту и спросил:
— Не хочешь пойти служить ко мне?
— На каких условиях? — спросил он.
— Буду кормить и поить и по возможности снаряжать, а ты взамен будешь охранять мой манор, когда я уйду в поход, или пойдешь вместо меня, если по какой-то причине не смогу, — ответил я.
— А что у тебя за манор? — все еще колебался он.
— Приедешь и посмотришь, — ответил я. — Понравится, осуществишь оммаж, не понравится — поедешь, куда хочешь. До моего манора всего день пути.
— Хорошо, — согласился Гилберт.
Я не сомневался, что он станет моим вассалом. Уезжать из деревни он не захочет хотя бы по той простой причине, что некуда. Его нигде не ждут, больше никто не зовет на службу и шансов выслужить манор почти никаких. Он хороший воин, но не более того. А так появится место, куда всегда можно вернуться.
31
Дом мой был уже перестроен. Благодаря второму этажу и новой стрехе, он сильно выделялся. Теперь у любого вновь прибывшего не будет сомнений, где живет глава деревни. Гилберта я разместил на первом этаже вместе с Доной, Краген, Нуддом и Рисом. Эйру забрал на второй этаж, чтобы помогала старшей сестре, которая в конце зимы должна родить. Наверху по обе стороны холла были отгорожены тонкими деревянными стенками два темные комнатушки, в которых стояли кровати. Мы с Фион спали в одной комнате, Эйра — в другой. В нашей спальне на стене висел ковер, привезенный мной из Виндзора, предохранял от холода. Фион считала, что в первую очередь он защищает от нечисти. В окно, немного расширив проем, вставили одну из трофейных рам с цветными стеклами. По обе стороны от камина были сделаны полки, на которых заняла места посуда, бронзовая, медная и стеклянная. Часть посуды, более дешевая, осталась на первом этажу, куда мы спускались кушать. В камине на втором этаже ничего не готовили, использовали его только для обогрева помещения. В мое отсутствие в холле побывали почти все жители деревни. Если тебе не завидуют, богатство теряет смысл.
Я беспокоился, что Гилберту не понравятся условия проживания. Зря. Если он и вырос в доме получше, то не намного. А про питание он сказал, что и дома так хорошего не ел. Хотя, возможно, подлизывался к Доне, потому что едоком оказался отменным, а готовила и, что важнее, накладывала пищу она. Я все никак не приучу их есть из отдельных тарелок. Только Фион и Эйра делают, как я. Им нравится чувствовать себя знатными дамами. Гилберт стал моим вассалом. Следовательно, я теперь шатлэн — вассал сеньора, имеющий вассалов рыцарей.
У Гилберта отношения с Доной и Краген складываются лучше, чем у меня. Хоть он тоже рыцарь, к тому же потомок норманнов, но более понятен и предсказуем. Я иногда тренировался с ним. Бились на деревянных мечах. Я ему показал кое-что из того, что умею, а он мне — как работать с двуручным топором. По мне топор — слишком вульгарное оружие, но лишних знаний и умений не бывает. Их может только не хватать. И вместе поучились воевать более длинными и тяжелыми копьями, которые изготовил Гетен по моему заказу. В остальное время Гилберт тренировал вместо меня деревенских парней, наших и из Лесной, которым приходилось для этого прошагать километров пять в один конец. Поскольку зимой работы намного меньше, ребята тренировались всю вторую половину дня. Сперва стреляли из луков, потом учились владеть мечами, копьями и топорами. Я приказал каждому изготовить по две обоюдоострые жерди, которые перед началом стрельбы надо было вкопать перед собой для защиты от атаки конницы. Наверное, это кому-то из них не понравилось, поскольку валлиец должен быть отчаянным, но мне нужны не только смелые лучники, но и живые. Умфра и Джон следили за беспрекословным исполнением моих приказов. После возвращения из похода они стали первыми парнями на деревне. Мне кажется, слушались их даже лучше, чем меня. Для солдата сержант всегда важнее генерала.
Я обговорил с кузнецом Йоро условия нашего сосуществования. Деревенские очень обрадовались, когда узнали, что теперь я — хозяин манора.
— Лучшего вам вряд ли удастся получить, — сказал я. — Но и отказываться от полагающегося мне по праву я не собираюсь. Граф мне сказал, что ваша деревня должна давать двадцать фунтов, а Лесная — десять. Еще два года будете платить по старому, пока не окрепнете, потом три года вы — пятнадцать, они — девять, а дальше — по полной.
Кузнец вздохнул тяжело, но согласился:
— Что нам остается…
— Не прибедняйся. Ребята со мной за лето заработали неплохо, а в следующем году я буду брать в поход десятка по два-три человек, и добыча, надеюсь, будет побогаче. За один поход они могут привезти годовую выплату, — сказал я.
— Но не все, — возразил Йоро.
— Остальные отработают, как ты и твои подмастерья, — решил я.
Теперь у него были два помощника, дальние родственники из Лесной, одному лет пятнадцать, второму чуть меньше. Оба невысокого роста, но плечистые, кряжистые. Я загрузил их всех троих работой. Привез с собой купленное в Честере метеоритное железо, которое кузнец расковал на три одинаковые пластины, добавил две пластины такого же размера из мягкого железа. Все пять пластин он складывал, чередуя, а потом сковывал в одну, которую разрубал на пять частей, расковывал их до пластин, складывал и опять сковывал, получая многослойное железо. Я знал, что делать это надо много раз, пока твердая сталь не перемешается с мягким железом настолько, что станет гнуться, не ломаясь, и рубить, не тупясь. Мне нужен был однолезвийный палаш из такой стали. Метеорного железа было на два, так что у кузнеца Йоро есть две попытки.
Сам большую часть дня занимался постройкой шхуны. Из города со мной пришли плотники — Билл с сыном Тони и еще четверо. Поскольку работы у них не было, сторговались на полтора пенса в день каждому. Расселил их по соседям, чтобы помогли решать демографическую проблему. В деревне много невостребованных молодых женщин и девушек возраста Фион и старше, которые казались старыми моим бойцам. Сперва плотники сделали стапель на берегу моря. Большой, поскольку шхуна будет двадцать пять метров длиной и чуть меньше пяти шириной. Сделаю улучшенный вариант своего последнего византийского «Альбатроса» и назову его так же. Дубов, сосен и тисов в лесу было много. Второстепенный лес брали возле деревни, чтобы расширить пастбище. Это свиней и коз пасут в лесу, а лошадям, коровам и овцам нужны луга. Плотники внимательно выслушивали мои инструкции и делали, как сказал. Как много они не знали! А ведь Византия, где многое из показанного мной сейчас применяют, не так уж и далеко. Мне кажется, знания — не инфекционная болезнь, не передаются всем подряд. Этнос должен до них дорасти.
Когда ударили морозы, слабенькие по российским меркам, Йоро закончил делать второй палаш. Этот получился немного лучше, хотя и первый был ничего. Длиной сантиметров восемьдесят, легче и уже меча. Острие заточили, так что палашом можно было колоть. Я взял второй палаш, а первый отдал Гилберту. Рыцарь сперва поморщился, но, помахав новым оружием, быстро оценил его преимущества. Тем более, что палаш разрубал то, что мечу было не по зубам, и медленнее тупился.
