Первый день дли галсами против ветра. Граф Глостерский по моему совету не покидал каюту. Зато его дочь торчала на палубе целый день. Ей нравилось внимание мужчин. Точнее, ей не хватало их внимания. Не многие бы оглянулись ей вслед, не будь она дочерью графа Глостерского. Бедный Ранульф де Жернон! С другой стороны он будет защищен, если императрица Матильда захватит престол. Она не посмеет тронуть зятя своего главного военачальника. И Роберт, граф Глостерский, не все потеряет в случае победы короля Стефана. Поэтому оба и спешили с браком.
Вечером легли на крутой бейдевинд, направляясь в пролив Святого Георгия. Я всю ночь был на палубе, боялся, как бы не выскочили на берег. Впередсмотрящих менял примерно через час. Я купил в Бристоле песочные часы, которые были «на треть свечи». Время горения свечи составляло местный «час», а поскольку таких «часов» в сутках было восемь, то каждый получался равным трем часам двадцать первого века. Впрочем, свечи были не одинаковые. Будем в солнечных краях, проверю между двумя полуднями, сколько раз придется переворачивать мои песочные часы.
На рассвете я убедился, что находимся в проливе, положил судно на курс норд. При устойчивом и свежем западном ветре, дующим в левый борт, побежали со скорость узлов семь. Около полудня увидели небольшое ирландское судно. Наверное, везет скот в Бристоль или Глостер. К сожалению, гоняться за ним некогда. Тем более, что увидев нас, ирландцы сразу повернули к своему берегу. На следующее утро прошли остров Ангсли и взяли курс на устье реки Ди.
— Здесь начинается земли вашего будущего зятя, там и мой манор, — показал я графу Глостерскому на оконечность мыса Уиррэл.
— Большой манор? — поинтересовалась его дочь, которая стояла рядом и пыталась меня очаровать.
— Три деревни, но доход всего тридцать фунтов, — ответил я. — Еще одна деревня возле Линкольна, приносящая двадцать пять фунтов, у меня от вашего будущего родственника Вильгельма де Румара.
— Так мало?! — удивилась Матильда, которая видела обстановку в моей каюте да и одет я не в пример некоторым рыцарям, сопровождавшим их.
— Главный мой лен — вот он, — показал я на море. — Он приносит мне больше, чем все деревни вместе взятые.
Вечером мы ошвартовались к пристани Честера. Меня пригласили переночевать в замке, но я отказался, сославшись на то, что отлив начнется рано утром, с ним уйду. Мне надо успеть добраться до деревни, разгрузить и разоружить судно и вытащить его на берег на зиму. Проверить, как продвигаются работы по подготовке к строительству замка. Потом сесть на коня и прискакать в Честер, чтобы вместе с добравшимися по суше рыцарями и обозом сопроводить невесту и ее родителей к жениху, своему сеньору. Заодно отвезти ему подарок на свадьбу — фунт серебра с каждого лена, дающего доход в двадцать фунтов. То есть, с меня причиталось полтора фунта.
42
На свадьбу Ранульфа де Жернона, графа Честерского, и Матильды, дочери Роберта, графа Глостерского, съехались рыцари со всей Англии. Поскольку он придерживался нейтралитета в гражданской войне, поздравить его приехали представители обеих враждующих сторон. Среди них почти не было бедных рыцарей. Если какой и попадался, то это наверняка вассал графа Честерского, приехавший засвидетельствовать почтение своему сеньору и отдать подарок. В замке места на всех не хватало, а большинство жителей отказывалось впускать на постой задаром, поэтому многие ночевали в мужском монастыре неподалеку от города. Я остановился в своем маноре в доме старосты, сорокапятилетнего мужчины с плешью на грушевидной голове и умением никогда не отвечать «да» или «нет».
Когда я в первый раз, сразу после получения манора, заехал в деревню, он попробовал развести меня, снизить оброк. Мол, погода была плохая, урожай не удался, чужой скот потравил поля и так далее. Я выслушал его, а потом сказал насмешливо:
— Если снижу в этом году, в следующем таких бед будет еще больше. Я не могу допустить, чтобы вы так страдали. Поэтому заплатите полностью.
Оброк они платили на День всех святых, который здесь отмечался первого ноября. Я не стал нарушать традицию, пообещал приехать к этому дню.
Деревни здесь другие. Дома не вплотную, двор к двору, а на некотором удалении друг от друга. Поэтому и не имеют никакой защиты, если не считать забор во дворе. Зато поля огорожены жердями, в три ряда закрепленными горизонтально на столбах. Участки земли большие, четко размежеванные, и работают на них семьей, а не всей деревней, как валлийцы. Земли здесь плодороднее. Урожаи зерновых в полтора-два раза выше.
Приехал я на свадьбу на двух кибитках и с охраной в лице рыцаря Томаса, который все-таки решил стать моим вассалом, Умфры и Джона и четверых своих матросов, чтобы забрать часть оброка натурой. Гилберта оставил в деревне присматривать за работами по строительству замка и заботиться о жене, которая недавно родила ему сына. Мы с Томасом спали в доме старосты, остальные во дворе на кибитках или на сеновале. Местные крестьяне косили зерновые под корень и солому складывали во дворе. Впервые взял с собой своих псов. Обоих, чтобы не путаться, потому что были очень похожи, звал Гариками. Они были крупнее собак, попадавшихся нам в деревнях по пути. Оба отвели душу, гоняя шавок. Нужны псы будут на обратном пути, когда поедем одни, без большого отряда рыцарей и обоза.
В церковь, где венчали молодых, я не пошел. Там и без меня хватало народа. Уверен, что граф Честерский не заметил мое отсутствие. Но на пир мы с Томасом приехали. Лошадей оставили на постоялом дворе. Сомневаюсь, что за ними будет надлежащий присмотр в замке, где лошадей и без наших слишком много. Мне указали место в конце стола, но на третьем этаже, где сидели рыцари, владеющие землей. Так как у меня было два с половиной манора, мне хватило места за этим столом. Я бы с удовольствием пировал этажом ниже, где сидел Томас и другие безземельные или малоземельные рыцари. Оттуда легче уйти по-английски. Что мне польстило — это то, что меня начали выделять из толпы.
— Вон он, Византиец, — услышал я тихий голос за спиной, когда шел по двору возле донжона между рыцарями, ожидавшими приглашения на пир.
Тут же во дворе на кострах жарили целые туши, нанизанные на толстые жерди: говяжьи, оленьи, свиные, бараньи. Всё это потом отнесли сначала на третий этаж, а то, что осталось, на второй. Чем дольше шел пир, тем больше доставалось бедным рыцарям. Попойка была мрачноватая. Хотя пили, как положено, только при перемене блюд, то есть, перед тем, как начинали раздавать куски от новой туши, все равно застолье набиралось как-то слишком быстро. По обе стороны от меня сидели два пожилых рыцаря. Старость сделала их похожими. Оба вассалы графа Честерского из его ланкаширских владений. Один стоил три манора, другой — два. Раньше я их не встречал. А они уже слышали обо мне.
— Ловко ты захватил город, — сказал сидевший выше меня обладатель трех маноров.
— Говорят, граф дал тебе за него два лена, — сообщил сидевший ниже меня.
Как хорошо было бы, если бы действительность соответствовала слухам!
