— Пол-лена и деньги, — уточнил я.
— Я один лен выслуживал почти двадцать лет. Второй мне достался от отца, — поделился сидевший ниже, жадно обгладывая говяжий мосол.
— А я все три получил еще от его отца, — признался сидевший выше.
— Выпьем за то, чтобы графы были щедрее! — предложил я.
К этому тосту присоединились и другие рыцари.
На четвертый день, когда дождь решил сделать перерыв, на лугу у города провели турнир. На склоне холма сколотили несколько рядов деревянных лавок, расположенных амфитеатром. В центре сделали большую кабину на полсотни человек — ВИП-ложу, которую закрыли сверху и по бокам красным холстом. В первом ряду там стояли стулья с высокими спинками. От ристалища трибуны отделяла изгородь из толстых жердей. ВИП-ложу заняли жених и невеста и почетные гости. На лавках расселись дамы и рыцари. Причем и здесь строго соблюдалась иерархия, но в обратном порядке: те, кто побогаче, сидели ниже, кто победнее — выше, дальше от поля сражения. Простолюдины смотрели стоя. Все зрители были с одной стороны, с другой ристалище ограждал ручей, выезд за который рассматривался, как сдача в плен, а по бокам расположились турнирные бойцы. Рыцари разделились на два отряды по двадцать человек. В каждом были как сторонники королевы Мод, так и сторонники короля Стефана. Отряды формировались по территориям и знакомству, а не по тому, за кого перед этим воевал. Вооружены были деревянными молотами, дубинками или просто дрынами. У одних к шлемам были прикреплены зеленые ленточки, у других — красные.
— А ты почему не участвуешь? — спросил меня сосед по столу, сидевший там выше, а здесь рядом со мной.
— Никогда не трачу благосклонность судьбы на развлечения. Может не хватить на настоящий бой, — ответил я.
Запретил и Томасу, хотя юноша рвался показать удаль. Будет у него свой конь, тогда пусть поступает, как вздумается, а моим рисковать не позволю. Тем более, что он до сих пор не озвучил свои намерения в отношении Эйры. Вроде бы она нравится Томасу. Не пойму, чего он ждет. Некоторые крутые пацаны бывают удивительно робкими с бабами.
Оба отряда, растянувшись в линию, поскакали друг на друга, но не очень быстро. Из-под копыт летели комья грязи. Сблизившись, каждый начал молотить своего противника, пока тот не падал с лошади. Было много криков, шума от ударов дубинок по шлемам и щитам, ржания лошадей. И зрители орали так, будто сами бьются. Женский визг преобладал. Не знаю, как они отличали один отряд от другого. Рассмотреть ленточки можно было только на тех, кто бился рядом с холмом. Одни рыцарь с большим молотом довольно лихо сбивал своих противников, троих положил. Потом его самого по-рыцарски сзади ударили дубинкой по шлему и свалили с коня. В итоге на лошадях остались два рыцаря из «зеленого» отряда, который и был объявлен победителем. Семь человек, вывалянных в грязи, унесли с поля на щитах, но погибших не было. Обычное мочилово, никакой эстетики. Гладиаторские бои были намного красивее. Там люди шли сражаться за свою жизнь и действовали настолько хорошо, насколько были способны. После этого рыцари долго разбирались, кто кого «взял в плен» и кто кому должен заплатить выкуп за коня и доспехи. Поскольку кое-кто, пока не упал сам, успевал свалить кого-то, добавлялись взаимозачеты. Во время этой процедуры крика и шума было больше, чем во время сражения. Свежеиспеченная графиня Честерская пожаловала победителям пять фунтов серебра, то есть по пять шиллингов на брата.
На следующий день сражение повторилось. Я не пошел на него. Пир будет продолжаться еще несколько дней, но бедным рыцарям дали понять, что можно разъезжаться, пора и честь знать. Я поехал в манор, чтобы проверить, как погрузят и закрепят зерно, и какой скот пригнали в оплату оброка. Завтра поедем домой. Староста пытался втюхать зерно и бычков по той цене, по которой продают в городе в розницу. У меня сложилось впечатление, что крестьяне считают рыцарей дураками, которых сам бог велел надуть. Впрочем, большинство рыцарей не умели ни считать, ни писать, ни торговать, зато великолепно грабили, в том числе и собственных крестьян. Разрешали себя обмануть, а потом отбирали столько, сколько хотели. То есть, и тем, и другим важен был не конечный финансовый результат, а возможность реализовать свои лучшие моральные качества.
43
Работы по подготовке к строительству замка шли полным ходом. Гилберт оказался толковым управленцем. Лес на указанной мной территории был повален. Сейчас обрубали сучья, распиливали стволы на бренна, которые складывали в штабеля неподалеку от холма, и выкорчевывали пни. Вершину холма срезали, сделав ровную площадь трапециевидной формы: от стороны, обращенной к реке, и к противоположной параллельной и более длинной отходили примерно под прямым углом правая сторона и под большим углом — левая. Теперь холм был высотой метров двенадцать. Склоны пока пологие, но летом их сделают отвесными. В дальнейшем собираюсь облицевать их кирпичной кладкой и сделать кирпичный скос от замковых стен к ним. Мастера по изготовлению кирпичей придут в конце весны. Оказывается, сырые надо сперва высушить, а потом уже обжигать. Сушат на солнце, потому что сушилки делать пока не научились. Мастера должны изготовить и черепицу. Крыть свинцом, как это делают некоторые богатые горожане, мне пока не по карману. Да и тяжеловатая будет крыша. Глиняная черепица дешевле и, как сказали бы в двадцать первом веке, экологичнее.
Рядом с холмом закончили большой барак для рабочих и кухню с кладовой для припасов. В бараке два камина для отопления. Теперь рабочие спят в тепле и едят горячую пищу. Большая часть лесорубов перепрофилировались в камнерезов. Под руководством двух опытных мастеров режут километрах в трех от холма известняк на блоки, большие, средние и малые, и доставляет их на телегах и арбе к месту будущего строительства. Труд тяжелый, но они знают, за что работают: по возвращению из Линкольна я рассчитался со всеми за предыдущий период. В Англии этой эпохи не так уж и много мест, где есть работа, за которую хорошо и, главное, исправно платят.
Перед Рождеством я распустил рабочих по домам до марта. У меня появилось больше свободного времени, поэтому занялся обучением своей маленькой армии. С утра вместе с Гилбертом, Томасом, Жаком, Умфрой, Джоном, Нуддом и Рисом тренировались воевать верхом в строю клин — рыцари в первой линии, оруженосцы во второй — или линия и поодиночке. Последние пятеро в легкой броне, как положено оруженосцам, но кое-что у Умфры и Джона, не говоря уже про Жака, получается не хуже, чем у Томаса, что нервирует последнего. Он ведь потомственный норманнский рыцарь, а не какой-то там валлийский лучник. Это при том, что мать и бабка у него англосаксы. Во второй половине дня я или Гилберт занимаемся с молодежью из нашей деревне, а Умфра и Джон заменяют нас в Лесной и Брайтане. Жак возится в нашей деревне с подростками. Он умеет найти к ним подход. В двадцать первом веке из него получился бы хороший учитель физкультуры или тренер детской футбольной команды. В случае опасности я теперь могу выставить не меньше сотни обученных пехотинцев, более половины которых имеют боевой опыт. И с каждым годом мой отряд становится больше, потому что подрастает молодежь.
