— Обязательно придем! — хором пообещали пацаны.
Ночью, после занятий любовью, Фион плакала. Это нормально для женщин. После оргазма мужчина обессиливает, а женщина набирается эмоций, которые требуют выхода в смехе или слезах. Ее мать и сестры тоже не спали. Я уже привык, что они в курсе наших развлечений, по крайней мере, полностью улавливают звуковой ряд. Спят они втроем на одной кровати, так что разрядиться не имеют возможности, из-за чего не высыпаются и днем ходят полусонные. Зато у меня со сном все в порядке.
Я здесь разучился просыпаться с петухами. Никто меня не будит, сплю, сколько хочу. Но сегодня должны прийти пацаны, поэтому не стал, как обычно, расслабленно обдумывать, чем заниматься целый день, а быстро оделся.
Возле птичника Фион возилась с двумя десятками цыплят, желтых и черно-желтых, вокруг которых суетилась кудахтающая, пестрая наседка. В птичнике сидела на яйцах еще одна, но ее, как сообщила Фион, приневолили на неделю позже. Наверное, чтобы не передрались из-за цыплят: попробуй их различи! Петух обозревал свое потомство с навозной кучи. Теперь ему будет, кем командовать и кого топтать.
Тут я заметил, что нет лодки. У меня появилось нехорошее предчувствие.
— А где лодка? — спросил я.
— На берегу, — ответила Фион.
Ну, вот, зря вставал, можно было побалдеть. Я побрился, как всегда порезавшись. Пока не куплю мыла, решил бриться через два дня. С ним тоже будет не очень приятно, однако и не так жестоко. А то начинаю чувствовать себя мазохистом. Умывшись, зашел в дом. На столе меня ждали два вареные куриные яйца, кусочек копченого мяса и лепешка из овса и еще чего-то коричневатого. Что за мясо — так и не понял. Фион сказала название животного, но оно мне ничего не говорило.
Проходя по деревне, обратил внимание, что почти в каждом дворе пацаны или выстругивали новый деревянный меч, или вертели что-нибудь в руках, разрабатывая кисти. Со мной они все здоровались без былого хихиканья. Даже часовой над воротами не столько следил за морем и окрестностями, сколько махал деревяшкой.
Был прилив, приближался к высшей точке. Вроде бы деревня недалеко от моря, а все равно здесь запах другой, гуще, что ли. Проходя через мои ноздри, этот запах делает меня умиротвореннее. Даже начинаю думать, что жизнь не так уж и паскудна. Море казалось серым из-за туч, которые заволокли небо. Скоро польет. Два последних дня дождя не было, что по британским меркам почти сенсация.
Я вырубил в передней банке отверстие для мачты, вставил в него ошкуренный и обструганный до нужного диаметра в нижней части шест и с помощью четырех брусков закрепил нижний конец на днище. Вместо гвоздей использовал дубовые нагеля. Сильный ветер мачта не выдержит, завалится, но я в штормовую погоду выходить на ней не собираюсь. Заимев мачту, лодка стала ялом.
С промысла вернулся Гетен. У него опять селедки, десятка два. Ячейки в сети слишком маленькие на треску. Фион предложила и мне такую сеть, когда я занялся лодкой. Метров пятнадцать длинной, с грузиками из обожженной глины и поплавками из дерева. Она была без дырок, но очень старая. Ей не пользовались несколько лет, даже пахла не морем, а тлением.
Валлиец посмотрел на мачту и спросил:
— Куда плыть собираешься?
— Треску ловить, чтобы рассчитаться со тобой, — ответил я.
— Чего за ней плыть куда-то?! Ее здесь рядом хватает, — произнес Гетен.
Я не стал с ним спорить. Начался мелкий, нудный дождь, и я заспешил домой.
Фион шила парус для яла из кусков шкур и лоскутов грубой материи. Первые должны быть на углах, а вторые — в середине. Размер треугольного паруса я начертил прямо на полу возле нашей кровати. Когда я вошел, Фион как раз прикидывала, куда пришить очередной лоскут. Я шлепнул ее по заднице и сказал, что хочу есть. Фион, радостно хихикнув, пошла накрывать на стол. Житейский совет: если ваша дама обижается на такой шлепок, значит, недорабатываете ночью или кто-то работает вместо вас.
Когда я обедал, пришли Дона, Краген и Эйра. Они опять ходили за дровами, чтобы не делать это в дождь, но сегодня им немного не повезло. Доев уже ставший традиционным «рыбный гуляш», я взял с полки у очага оловянную глубокую тарелку. Ей никогда не пользовались. Наверное, берегли для особых случаев.
— Я куплю новую в городе, — пообещал Доне.
Ей было так жалко тарелки, что отвернулась, чтобы не сорваться. Мне сочувствовал Доне, но ничего более подходящего на блесну в доме не было. Разрубил топором тарелку на две части, каждую из которых склепал в подобие цилиндра. На концах сделал по отверстию. К нижним прикрепил по тройнику. Через верхнее отверстие одной блесны пропустил пеньковую веревку, закрепил ее. Лески здесь нет, придется использовать обычную веревку.
Дождь не прекращался, и я был уверен, что тренировки сегодня не будет. Пацаны так не думали. Им дождь мешает стрелять из луков, а не махать мечами. Фион дала мне выцветший красный плед, в который я и закутался, выходя из дома. Потом, по ходу тренировки, разгорячившись, скинул его. Я делал упражнения вместе с мальчишками, стоя перед ними. Приходилось учитывать, что они поворачивают не в ту сторону, что я, а отзеркаливают. Поэтому, когда надо было, чтобы они повернули налево, я поворачивал направо, и наоборот. Погонял их от души. И сам размялся на славу. После тренировки почувствовал себя бодрее. В последнее время стал закисать без разминок с Эллисом. Бедный перс не умел плавать. Наверное, сразу пошел ко дну. С другой стороны, может, шхуна и не утонула, а только я один переместился в другую эпоху и потому потерял ее из вида.
5
На следующее утро я надел поверх шелковой одежды еще и шерстяные рубаху и штаны и накинул на плечи красный плед. Всё-таки со всех сторон у меня будет вода: дождь продолжал моросить. Женщины сидели дома, шили. Только Фион прогулялась со мной к морю. Я нес два весла, гик с намотанным на него парусом и несколько веревок на фалы и шкоты, а Фион — сеть и старую кожаную сумку на длинном ремне через плечо, в которой были орудия лова, лепешка и кувшинчик с водой, заткнутый скрученной тряпкой. На улицах было пусто. Только в башне над воротами один из моих учеников упражнялся с мечом. Он делал красивые выпады, толпами поражая противников. В настоящем бою всё окажется совсем не так, как мечтается. Так мечты мстят самим себе, ведь войны начинаются из-за них.
Прилив недавно начался, однако ял уже покачивался на волнах. В Ирландском море приливы полусуточные. На британском берегу высота их в некоторых местах бывает выше десяти метров, а на ирландском ниже, метра три-четыре. Поэтому приходится под них подстраиваться. При отливе дно обнажается, и лодка оказывается лежащей на мягком, илистом грунте. При приливе, особенно в середине его, когда скорость течения самая большая, трудно выйти в море, приходится ждать верхней его точки. Тогда уже нет приливного течения и еще нет отливного. Обычно в это время заводят в порт суда с большой осадкой.
Глубина возле яла была чуть ниже колена, поэтому Фион осталась на берегу. Я погрузил в лодку сперва свое, потом сходил за тем, что несла она.
