Сантаренцы еще не знают, что жизнь кое-кого из них уже круто изменилась. Король Афонсу запретил грабить и убивать горожан, пообещав заплатить землей и долей из конфискованного у неугодных новому режиму. Ему нужны поданные, которые будут работать и платить налоги. Только неугодные – собственники земли и муллы – станут утром бедными, а возможно и мертвыми. Или их обменяют на пленных рыцарей, или отпустят за выкуп. Нас это не касалось.
Пришел Джон и доложил:
– Надворотная и следующая башни наши.
– Это хорошо, – произнес я, взял из крепления факел и помахал им перед бойницей, которая смотрела на поле перед городом, где брабантские рыцари и бывшие пехотинцы, а теперь кавалейру, ждали мой сигнал.
Они поднялись на стену и разошлись по башням. Каждый знал свое место и свои обязанности. Кто-то должен был защищать захваченные башни наверху, а кто-то внизу отбивать подходы к надворотной башне или открывать ворота в ней. Обычно проход в башне заваливали камнями, бревнами, землей, чтобы трудней было открыть ворота. Вот этот мусор и надо будет убрать. Осталось дождаться рассвета, когда станет видно, что именно убирать, и придет помощь ополченцев. Гнать их нас стены ночью я не решился. Наверняка разбудят весь город.
Я перешел в надворотную башню. Здесь трупов было больше. Два лежали возле бойниц, где несли службу. Наверное, приняли валлийцев за своих. Трое валялись рядом со столом, за которым их застали. И здесь, скорее всего, сработал эффект неожиданности. Остальных порезали спящими.
– Вытащите трупы на стену, – приказал я.
Шестеро лучников быстро выполнили мой приказ.
Я прилег на освободившийся топчан. Ногами туда, где были головы убитых, чтобы не испачкать кровью мое сюрко. Валлийские рыцари, лучники и оруженосцы тоже теперь надели сюрко с моим гербом, чтобы их не перепутали с врагами. Неопытные бойцы бывают страшнее для своих, чем для врагов, потому что бьют всех подряд, кто окажется перед ними. Мои воины всю дорогу к Сантарену ехали в сюрко. Надеюсь, португальские ополченцы запомнили мой герб.
Когда рассвело настолько, что можно было различить отдельные камни, пехотинцы внизу начали тихо расчищать завал перед воротами. На угловой башне вывесили в сторону поля мою хоругвь, сообщая, что она захвачена. Я вышел на стену возле надворотной башни, стал так, чтобы меня видели осаждающие. Что это именно я, вряд ли разглядят, но белую «розу ветров» на синем фоне заметят издалека.
Король Афонсу ждал этот сигнал. К башне сразу устремились несколько отрядов с лестницами. Бежали быстро и молча. Их заметили с незахваченных нами башен, но тревогу подняли не сразу. А когда подняли, было уже поздно. На стены поднимались португальские рыцари, ополченцы, альмогавары. Одни бежали по стенам к занятым врагами башням, другие спускались в город, чтобы помочь открыть ворота, третьи готовились отбить атаку горожан. К надворотной башне по улице устремился отряд пехотинцев численность с сотню. Возглавлял их конный мавр в шлеме и кольчуге и без накидки. Наверное, впопыхах забыл надеть. Его поразили сразу четыре стрелы. Остальные стрелы полетели в его отряд. Несколько минут – и всего половина отряда побежала в обратном направлении. Конь, испуганный их топотом, рванулся в нашу сторону, а затем остановился, побоявшись людей, вооруженных длинными копьями. Он стоял посреди улицы, всхрапывая, пока какой-то брабантец не подошел к нему и не отвел к башне.
По всему городу теперь стоял крик. Люди выбегали из домов, носились по улицам, а потом возвращались в свои дома, поняв, что убегать некуда. Впрочем, кто-то открыл ворота, ведущие к реке и попробовал переплыть ее. Мои лучники, которые стояли у угловой башни, расстреливали таких.
Король Афонсу въехал в Сантарен на вороном коне через открытые нами ворота. Впереди скакал рыцарь с хоругвью, на которой на серебряном поле были пять синих щитов в виде креста. За ним двигался отряд из сотни конных рыцарей. Потом скакал сам король в сопровождении сенешаля Родригу де Коста и десятка графов. Замыкали шествие пехотинцы с длинными копьями.
Я встретил короля Португалии возле крайних домов. Поскольку грабить запретили, мой отряд не принимал участие в уличных боях, ждал у ворот. Валлийцы и брабантцы стояли по обе стороны улицы и громко и радостно приветствовали:
– Король Афонсу! Король Афонсу!..
Наверное, надеялись, что за эти крики им дадут немного больше земли. Вполне возможно, что не ошибаются. Короля распирало от гордости, торжественности момента. Насколько я знаю, Сантарен – самый крупный город, отбитый им у мавров. Пять лет назад они пытались захватить Лиссабон, но ушли из-под его стен ни с чем. Теперь Афонсу смотрел на орущих солдат и наслаждался тем, что легко, быстро и почти без потерь захватил такой важный для него город. Сантарен считается ключом к Лиссабону. Не знаю, правда, почему. Разве что потому, что тоже находится на реке Тежу.
Король Афонсу остановился передо мной. Он долго смотрел на меня сверху вниз, точно пытался понять секрет моих успехов, а потом улыбнулся и произнес:
– Ты оправдал мои надежды, граф Сантаренский.
– Благодарю, мой король! – улыбнувшись в ответ, сказал я.
Король со свитой разместился в доме наместника – единственным в городе трехэтажном здании. Остальные дома были в два или один этаж. Я со своими рыцарями занял дом муллы, стоявший рядом. Хозяина и его семейство увели португальские ополченцы, закрыли в мечети вместе с остальными важными пленниками. Красивый дом, с внутренним двориком, садом с фонтаном и беседкой, обвитой виноградной лозой. Несколько деревьев были покрыты цветами. Я зашел на женскую половину, устланную коврами, разделся и завалился спать на мягкой кушетке, укрывшись толстым стеганным зеленым одеялом и пожелав себе:
– Спокойного сна, граф Сантаренский!
41
Король Афонсу щедро наградил землями всех, кто внес вклад в захват Сантарена. Валлийские лучники, как наиболее отличившиеся, получили в два раза больше, чем брабантские рыцари, а валлийские рыцари – в три раза. В итоге мои рыцари теперь имели земель на два «кольчужных» лена. Вот только не хватало тех, кто будет обрабатывать эти земли. Поэтому доход от них не дотягивал и на один лён. Все равно большая часть валлийцев не захотела продавать свои доли. Да и мне покупать их было, в общем-то, ни к чему. Я и так богат. Кроме земель, в число которых вошла и деревня, разграбленная нами в первом походе, мне достался и сам Сантарен. Городу был выдан форал с перечислением обязанностей и прав, кстати, превышающих те, что имели английские города, а почти весь доход от него шел мне. Взамен я обязан был следить за порядком в Сантарене и защищать его.
Для исполнения этих обязанностей мне было пожаловано жилье наместника – комплекс в центре города из двух двухэтажных зданий и трехэтажного, огражденных каменным забором четырехметровой высоты с широкими дубовыми воротами, в левой створке которых была маленькая дверь. В одном двухэтажном здании, расположенном слева от ворот, находилось что-то типа канцелярии и приемной; во втором, расположенном справа, были конюшня, склад и караульное помещение; а трехэтажное, которое соединяло предыдущие и втроем они образовывали широкий двор, – жилое. Первый этаж жилого здания со стороны двора имел четыре узких окна-бойницы, забранных узорными железными решетками, напоминающими сеть с ячейками на не очень крупную рыбу. Справа, возле конюшни, находилась оббитая железными полосами дверь с зарешеченным окошком вверху. Над дверью был широкий деревянный козырек, дающий тень для охранников, которых пока не было. На втором и третьем этажах с этой стороны окон не имелось. Войдя в дверь, попадаешь в кухню, к которой примыкала темная комната – жилье для слуг-мужчин, которых не осталось ни одного, а потом – в большой холл, выполнявший функции зала совещаний и банкетного. Я приказал убрать из него большую часть диванов и ковров и поставить вместо них столы, стулья, сундуки и шкафы. Последние были изготовлены по моим эскизам, потому что до такого предмета мебели здесь пока не додумались. В конце холла были две двери. Одна вела в баню с двумя мраморными полками, маленьким – метр на полтора – бассейном и комнатой отдыха. Арабы более чистоплотные, чем романо-германцы. В городе видел несколько общественных бань, напоминающих византийские. Вторая дверь вела в сад с фонтаном и беседкой, обвитой виноградной лозой. И то, и другое было больше, чем у муллы. В саду росло несколько фруктовых деревьев, кустов роз и еще каких-то цветов, название которых я не знал. С этой стороны не было окон на первом этаже. На втором их было четыре. Застекленные прозрачным стеклом и с деревянными ставнями-решетами, они выходили на террасу, попасть на которую можно было по деревянной лестнице. Начиналась лестница возле двери в холл и заканчивалась возле двери в помещения второго этажа. Там были три комнаты: маленькая и большая спальни и детская комната. Они были застелены коврами и заставлены диванами и кушетками. Сундуки исчезли, хотя остались следы в тех местах, где они стояли. Наверное, там было что-то очень нужное королю. Здесь я приказал оставить все, как есть, только изготовить и поставить новые сундуки. На третий этаж вела внутренняя, очень крутая деревянная лестница. В ней было две комнаты – спальня для слуг-женщин и мастерская по изготовлению ковров, в которой остались пять недоделанных изделий. Окна здесь были узкие, не застекленные, закрытые наглухо деревянными решетками. Служанки тоже все исчезли.
