Утром я отправился с отрядом по деревням, перешедшим в мою собственность. Бояре приняли правильное управленческое решение, но ошиблись с исполнителями и стали банкротами. Ударь Нажир кинжалом, имели бы монополию на княжество Путивльское. Теперь монополист я. Начнем диктовать свои условия рынку.
Первым делом я простил все долги, которые имелись перед боярами, отпустил на свободу закупов — тех, кто становился практически рабом, пока не вернет долг, — и холопов. Земли бояр поделил между крестьянскими дворами и бывшими холопами. Уменьшил оброк. Мне нужна поддержка не только горожан, но и крестьян. Хотел заменить натуральный оброк на денежный, но крестьянам это не понравилось. Они готовы расставаться с урожаем и скотом, а вот деньги отдавать не любят. Даже если это выгоднее. Может, потому, что деньги легче спрятать и унести с собой. Теперь мне принадлежали почти все деревни княжества Путивльского. Доходов от них хватит на содержание княжеского двора и дружины раза в два больше той, что была сейчас. Поэтому я разрешил воеводе Увару Нездиничу пополнить городскую стражу за счет толковых бойцов, которые служили у бояр, чтобы пеших была полная сотня, а конных — полусотня. Уверен, что бояре приглашали на службу лучших. И подхалимов.
— Постарайся не перепутать, — посоветовал я воеводе. — Подхалимы мне не нужны.
— Не перепутаю, — заверил Увар Нездинич. — Я их всех в деле видел, знаю, кто чего стоит.
После заговора он стал говорить внятно и многословно. Наверное, перестал напрягаться, общаясь со мной. Значит, поверил в меня. Я отдал воеводе чешуйчатый доспех Епифана Сучкова. Кольчуга Сучкова-младшего досталась Мончуку. Остальные доспехи и оружие, конфискованные у бояр и их приспешников, были розданы кавалеристам. Так что большая часть детей боярских были теперь неплохо защищены и вооружены.
Вернувшись в город, я созвал думу. Все три купца пришли разряженные похлеще, чем одевались бояре. Видимо, раньше нельзя было затмевать богатством бояр.
— Я рад, что у меня богатые подданные, но на вашем месте одевался бы скромнее. Не ровен час, мне придет в голову мысль, что мало с вас деру, — сказал я купцам шутливо.
В каждой шутке должна быть доля шутки. Судя по усмешкам священников, доля им пришлась по вкусу. Купцы тоже поизображали веселье, но, уверен, сделали правильные выводы.
Справа от меня сидели воевода и сотники, Мончук, Судиша и Матеяш, то есть, всего четыре человека. Поэтому я предложил ремесленникам:
— Пока не наберу в совет еще несколько опытных воинов, пересядьте на правую сторону.
Сделал это, чтоб перекоса не было. Меня поняли по-своему, что поднимаю ремесленников до уровня купцов. Я подумал, что неосознанно принял правильное решение. Они делают оружие и броню, значит, должны сидеть рядом с воинами. Да и при хорошей постановке дела с ремесленников доход будет не меньше, чем с купцов.
— Я вас собрал, чтобы рассказать об изменениях, которые произошли в княжестве за последние дни, — начал я выступление. — Бояре решили избавиться от меня. Им хотелось иметь княжеские привилегии, но без княжеских обязанностей. Налоги с народа собирали, а защищать его отказывались. Так быть не должно, на что и указал бог, защитив меня и покарав крамольников. — Я перекрестился, а вслед за мной и все остальные. Открыв книгу, которая лежала у меня на коленях, прочитал: — «Вредно многоначалие, да будет один повелитель, один князь». — Зачитанное из книг всегда производят более сильное впечатление, чем тоже самое, но просто сказанное. — Это написал Гомер еще две тысячи лет назад. Теперь у вас будет один повелитель. Я один буду с вас брать, и я буду вас защищать.
Никто не возражал. После чего обсудили мелкие текущие дела типа починки моста через речку Путивльку и отправились пировать. Отнятое у бояр позволяло отметить победу над ними. Дума и несколько опытных воинов по выбору воеводы пировали со мной в гриднице. Остальные дети боярские праздновали в надпогребнице. Пехотинцы гуляли во дворе. Там поставили столы и лавки. На всех мест за столами не хватило, поэтому некоторые ели-пили, сидя на земле. Зато падать, отключившись, им было ниже. Вина и меда хмельного я на этот пир не пожалел.
11
Вне моей, так сказать, юрисдикции находились еще три деревни княжества. Я решил, выражаясь языком двадцать первого века, восстановить в них конституционный порядок. Начал, как мне показалось, с более легкого варианта. Однажды утром с полусотней всадников и двумя взводами арбалетчиков я вышел из города. Сказал, что это обычные учения. Народ уже привык к моим нетипичным для них методам обучения дружины, так что никто не удивился. И больше никто не насмехался над нами. Не знаю, что понарассказывал Савка, единственный очевидец моего сражения с наемными убийцами, но на меня стали смотреть с большим уважением и даже страхом. Они не знали, что Савка присочинит — дорого не возьмет. С другой стороны, я справился с семерыми не самыми последними бойцами, орудуя двумя саблями, чего не умеет никто из путивльчан. Левшей много, а двуруких нет.
Деревня боярина Фоки находилась на северо-востоке, в двух дневных переходах от Путивля. Собственно говоря, почти все мое княжество и находилось в том направлении. На севере и западе по реке Клевень оно граничило с Новгород-Северским княжеством, причем на западе граница проходила в половине дневного перехода, а на севере — в двух. На юге и юго-востоке по реке Сейм проходила граница с Черниговским княжеством. То есть, мой город лежал почти на границе. Возле Путивля река делала крюк в северном направлении, и те деревни, которые находились внутри этого крюка на левом берегу, тоже относились к моему княжеству. На востоке и северо-востоке, опять же по Сейму, моим соседом был князь Рыльский. По моим прикидкам, территория княжества Путивльского была размером со среднее английское графство.
На второй день, после обеда, я с кавалерией оторвался от арбалетчиков и хлынцой — быстрым шагом — поскакал к месту назначения. Дорога проходила густым лесом. За первую половину дня нам не попалось ни одного человека. А может, кто и попадался, но прятался от нас в лесу. В эту эпоху с незнакомыми людьми старались не встречаться в лесу и других безлюдных местах. Впрочем, с некоторыми знакомыми тоже.
Двор боярина Фоки находилось в центре его деревни. Был он бедноват и слабо защищен. Рва нет. Тын высотой всего метра три. Одна караульная башенка над воротами. Наверное, половцы сюда давно не заглядывали. Службу, правда, несли исправно. Только мы выехали из леса, как караульный заколотил в било. Ворота сразу захлопнулись. В деревне народ заметался и попрятался. В лес никто не побежал. Наверное, опознали, что мы не кочевники.
Боярин Фока оказался худым и длинным мужчиной лет сорока пяти. Широкая кольчуга висела на нем, как на вешалке. Борода тоже была длинная и наполовину седая. Усы закрывали губы, поэтому создавалось впечатление, что боярин чревовещает.
— Кто такие? Что надо? — грубо спросил он.
— Так-то ты встречаешь своего князя! — произнес я шутливо.
— Какой ты мне князь?! — фыркнул Фока. — Я тебя знать не знаю!
