— Еще плюгавее, чем половцы! — насмешливо высказал общее мнение сотник Будиша.
— Как же они, такие плюгавые, победили вдвое большее количество половцев?! — задал я вопрос.
— Половцы — те еще вояки! — отмахнулся сотник.
— Это верно, — согласился я, — но не говорит о том, что татары — такие же плохие воины. Они уже полмира захватили. В одной только покоренной ими империи, откуда привозят шелк, народа больше, чем во всех русских княжествах и латинских королевствах вместе взятых.
Мои слова вроде бы немного отрезвили дружинников. По крайней мере, отзываться о татарах с пренебрежением перестали.
— Конным надеть доспехи, взять всё оружие и еды на три дня, поедут со мной, — приказал я сотнику Мончуку. — Ты останешься за командира. Никому из лагеря не выходить. Будь готов к нападению половцев. Сунутся — не церемонься с ними. Если поскачут за мной, не мешай. Твое дело — защитить лагерь и сберечь людей до моего возвращения.
Серьезность, с которой я произнес это, подействовала на всех дружинников, которые слышали мой приказ. Они прекратили обсуждать монгольских послов, разошлись к своим кибиткам за доспехами и оружием. Уже поняли, что я веду какую-то свою игру. Ключевые слова в этой игре — сберечь людей, то есть дружину. Остальное — не их ума дело.
Монгольских послов препроводили в Детинец и там оставили ждать во дворе неподалеку от крыльца терема зарубского воеводы, в котором сейчас жили Великие князья. Бродник слез с коня, а послы остались в седлах. Были они для меня на одно лицо. Поскольку и возраста примерно одинакового, отличить одного от другого я смог бы только, пока они сидят на лошадях. По мастям лошадей. Никто послов не встретил, не оказал никаких почестей. Так, забрели какие-то чужие пацаны на наш двор, будет время, разберемся с ними.
Я оставил свой отряд позади послов, приказав дружинникам:
— Далеко не отходите. Может, придется быстро уезжать. Если кто нападет на послов, попытайтесь защитить их.
— Как скажешь, князь, — ответили они дружно, но без энтузиазма.
Значит, далеко не отойдут, но за послов не подпишутся.
Я подъехал к самому крыльцу, спешился, отдал коня Савке, который следовал за мной на моем запасном аланском иноходце. Арабских лошадей в поход не взял: драпать, бросив дружину, не собирался. К седлу моего коня были приторочена бригандина, шлем, арбалет, булава и сумка с продуктами. Мое копье вез Савка. С гордостью. Наверное, чувствует себя отважным воином. По крайней мере, на своих ровесников, которые попадались нам на улицах города, смотрел, как на что-то ничтожное, недостойное его внимания.
— От крыльца далеко не отходи, что бы ни случилось, — приказал Савке.
— Ага, — ответил он, пялясь на послов.
Еще бы палец в рот засунул, как дитё малое.
Почти все князья уже были в горнице. Они сидели на лавках вдоль стен и гомонили радостно. Такое впечатление, что уже выиграли сражение. Видимо, ожидали, что противник окажется поядренее. Половцы понарассказывали им ужасов о монголах. Черт оказался на вид не таким страшным, как его малевали. Ждали Мстислава Киевского, который, как обычно, запаздывал.
— Видать, живот опять прихватил, — язвительно произнес сидевший рядом со мной Олег Курский. — У Мстислава Романовича, как увидит врага, медвежья болезнь начинается.
— Кто знает, какими мы будем в старости?! — снисходительно произнес я.
— Да уж, лучше погибнуть молодым, — сказал Олег Святославич.
Мстислав Романович зашел в горницу раскоряченной походкой человека, страдающего геморроем. Он занял место на помосте между Мстиславами Черниговским и Галицким. Обменявшись с ними короткими фразами, произнес негромко:
— Приведите их.
Только бродник поклонился, войдя, и перекрестился на икону. Один из послов выступил чуть вперед и произнес гортанным голосом приветствие. Я даже понял несколько слов. Монгольский язык не так сильно изменится за восемь веков, как русский. Бродник перевел. Не дождавшись ответного приветствия, посол продолжил.
— Слышали мы, — переводил бродник, — что вы идете против нас, послушавшись половцев, а мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел, на вас не приходили. Пришли мы попущением божиим на холопей своих и конюхов, на поганых половцев, а с вами нам нет войны. Если половцы бегут к вам, то вы бейте их оттуда, и добро их себе берите. Слышали мы, что они и вам много зла делают, потому же и мы их отсюда бьем.
Я бы последовал их совету. Но, наверное, только потому, что знал, чем все закончится. Остальные князья не знали. Котянкан, сидевший слева и ниже князя Галицкого, что-то прошептал ему.
— Половцам вы говорили, что пришли воевать аланов, — произнес Мстислав Мстиславович. — Разделили их, а потом побили поодиночке.
— Половцы приняли наших кровных врагов меркитов, — сказал посол. — Если бы изгнали меркитов, как мы предлагали, войны бы с ними не было.
— А разобьете половцев, и нам скажите кого-нибудь изгнать, — насмешливо произнес Даниил Романович, князь Волынский, зять Мстислава Галицкого, самоуверенный юнец не старше двадцати лет с ярким румянцем на бледных щеках.
— Мы живем в степи, нам ваши леса не нужны, — возразил посол.
Котянкан опять что-то прошептал Мстиславу Мстиславовичу и тот заявил:
— Они сюда на разведку пришли. Надо убить их.
Тут слово взял я:
— А что разведывать?! Что мы в поход на них собрались?! Так об этом вся Степь знает. Что нас здесь больше, чем их? Так пусть знают и боятся. А послов убивать нельзя. Сегодня мы убьем их послов, завтра они — наших. Тем более, что по их религии убийство посла — смертный грех. За такое они уничтожают не только князя, но и весь его род и всех подданных. Это половцам надо, чтобы мы повязались с ними кровью против татар.
— Откуда ты так много знаешь про татар? — насмешливо спросил Даниил Волынский. — Может, служил у них конюхом?
— Я — не чета тебе, в конюхи не гожусь, — отрезал я. — И привык узнавать о своих врагах все. Потому что, в отличие от тебя, удирать с поля боя не умею.
Я не знал, удирал ли князь Волынский хоть раз с поля боя. Не производил он впечатление отважного воина, вот я и ударил наобум. Судя по тому, как побагровела его физиономия, не промахнулся. Впрочем, в его возрасте даже подозрение в трусости может вызвать подобную реакцию.
— Я тебе припомню эти слова! — пообещал Даниил Романович.
— Зачем откладывать?! Можешь прямо сейчас это сделать, — предложил я. — Давай выйдем во двор и выясним, какой ты отважный воин.
Выходить Даниилу Романовичу не хотелось, поэтому побагровел еще гуще.
— Прекратите ссориться! — спас его честь, прикрикнув на нас сиплым голосом, Мстислав Киевский. — После будете выяснять, кто смелее. — И обратился ко всем князьям: — Что мы порешим, братья?
