— Я чужие письма не читаю, — сообщил ей. — Обычно женщины хвастаются своими детьми. Осенью она родила второго сына, которого назвали Владимиром.
Надо было видеть, как посмотрела многодетная свекровь на бездетную невестку! Агнесс сразу потупилась и зашмыгала носом, будто рядом кто-то испортил воздух. Зато на меня Жаклин посмотрела с симпатией. В эту эпоху брак считался хорошим, правильным, если рождались дети, особенно сыновья. Значит, Алике суждено было стать моей женой, что и подтверждает рождение мальчиков. А как она живет со мной, хорошо или плохо, — никого не интересовало. Замужество — это обязанность, которая иногда бывает не очень тяжелой. Впрочем, монах Аполлодор наверняка расспросил у служанок, как живется их хозяйке, и пересказал ее родителям.
— Алике чувствует себя хорошо. До моего отъезда сама кормила ребенка грудью, отказывалась от кормилиц, — информируя я родственников.
— Я тоже своих детей кормила сама до года, — делится Жаклин.
Теперь буду знать, кому подражает моя жена.
Слуги принесли мешки со специями и благовониями. Смесь сильных запахов буквально заполонила все помещение с высоким, метров шесть, арочным потолком. Не меньшее впечатление произвело и количество их. Я не пожадничал. Того, что принес в дар, по стоимости хватило бы на экипировку целого отряда.
— Вено за невесту, — шутливо произнес я.
— Откуда у тебя столько?! — удивился князь Ахейский. — В твоих краях такое не растет. Или я ошибаюсь?
— По пути сюда завернул к сарацинским берегам и захватил две галеры с ценным товаром и парусник с зерном, — сообщил я.
— Отличная добыча! — похвалил Жоффруа де Виллардуэн и добавил шутливо: — В следующий раз, когда поплывешь к сарацинским берегам, захвати и меня.
Я отнесся к его словам серьезно:
— Следующий раз будет через несколько дней, если наберу еще человек триста-четыреста. Есть там на побережье небольшой город, который не трудно захватить.
— Поговорим об этом позже, — предложил князь Жоффруа. — Завтра съедутся мои бароны на пир по случаю твоего приезда. С ними и обсудим.
38
Как рассказывал мне в двадцатом веке лоцман по время проводки в порт, Мерса-Матрух в переводе с арабского значит «Брошенный якорь». Кем брошенный — история умалчивает. Мы тоже бросили якорь на рейде, чтобы не допустить снабжение города по морю, если кто-то вздумает его осуществлять. В порту стояли две галеры под выгрузкой и с полсотни рыбацких баркасов, вернувшихся с ночного лова. Рядом со шхуной встал на якорь бывший зерновоз в балласте. Будем грузить в него добычу, если захватим город. Наши четыре галеры, две захваченные мной и две арендованные у купцов Жоффруа де Виллардуэном, князем Ахейским, подошли к пляжу и начали выгружать воинов. Полсотни рыцарей и две с половиной сотни копейщиков и арбалетчиков принимают участие в операции. Желающих было намного больше, потому что княжество давно ни с кем не воевало. Я решил, что три сотни в придачу к моим семи десяткам (ко мне присоединились освобожденные из плена галичане и болгары) вполне хватит. Добычу договорились разделить поровну, когда вернемся в Кларенцу. У меня меньше солдат, зато больше кораблей, и я командир. Князь Ахейский собирался лично поучаствовать в захвате Мерса-Матруха, но тогда командиров было бы два, что, как говорят изучающие русский язык немцы, не есть хорошо, потому что есть плохо. Перед этим я рассказал Жоффруа де Виллардуэн, как русичи из-за многоначалия и отсутствия дисциплины проиграли сражение на Калке, и почему ему не стоит воевать с монголами, если они все-таки доберутся до Ахейского княжества. Тесть меня правильно понял и послал со мной своего старшего сына. Вильгельм тоже остался дома. Оба наследника не должны участвовать в одном сражении, если оно не судьбоносное.
Жоффруа-младший считает себя рыцарем-трубадуром. Судя по почти полному отсутствию боевого опыта, он скорее трубадур-рыцарь. На пиру я узнал, что Андравида теперь — столица трубадуров. После того, как несколько лет назад Южную Францию с помощью крестового похода зачистили от альбигойцев, часть их разбежалась по всему свету. Умеющие рифмовать свои неприятности поселились в Ахейском княжестве. Целый вечер они нас развлекали песнями и балладами. Сядет на табурет, левую ногу пристроит на подставку, в левую руку возьмет виолу, облокотившись на левое бедро, а правой водит смычком по струнам, издавая жалобные и просто противные звуки, и напевает. Судя по тому, что трубадуры сочинили об этом крестовом походе, зачистка была жестокой. Говорят, чтобы не пропустить ни одного катара, вырезали целые города. Тысячи трупов валялись на улицах. Как это ни обидно для некоторых звучит, поэты, музыканты, актеры — одна из разновидностей «попрошаек», причем самая опасная, особенно талантливые. Точнее, они — та самая красивая плесень, которая сообщает, что общество загнило. Как только поэтов становится много, жди больших неприятностей, типа альбигойской или коммунистической антисистемы. Вот здоровое быдло и избавляются от поэтов разными способами: или сразу всех с помощью крестового похода, или самых ярких с помощью дуэлей. Так что Ахейское княжество или скоро избавится от поэтов, или прикажет долго жить.
Ахейские рыцари, сержанты и солдаты высаживаются на берег с шутками и смехом. Трапы, опущенные с галер, не достают до берега, поэтому воинам приходится намочиться примерно по пояс. Это их забавляет. Наверное, так борются со страхом. Все ждут атаки городского гарнизона. Был бы я комендантом Мерса-Матруха, ударил бы сейчас, когда на берегу всего часть вражеского войска. Причем эта часть явно не готова отразить нападение.
Я высаживаюсь из лодки рядом с ними и приказываю тем, кто на берегу, занять оборону. Выполняют мой приказ быстро и беспрекословно. Никто даже не глянул на Жоффруа де Виллардуэна-младшего, который приплыл вместе со мной в лодке, чтобы получить и от него подтверждение приказа. Значит, будет полное единоначалие. Что не есть плохо, потому что есть хорошо.
Из города на восток поскакали три всадника. За подмогой. Скакать им придется долго. В ближайших городах гарнизоны маленькие, которым себя бы защитить. Большой гарнизон в Александрии, а до нее больше двухсот километров. Я собирался во время выгрузки своего контейнеровоза съездить туда на выходные, но, когда узнал, что автобус будет тарахтеть пять часов, а таксист заломил триста баксов в один конец, передумал. Так что раньше, чем через полторы недели, помощь не прибудет. Это при условии, что поплывут на галерах. Пешком будут еще дольше добираться. Если, конечно, какой-нибудь большой отряд не находится где-нибудь поближе. Надеюсь, что это не так, но дозоры вышлю. Для этого мы привезли на галерах шесть лошадей. Рыцари хотели взять больше, но, во-первых, на лошадях города не штурмуют; во-вторых, меньше добычи сможем увезти. Последний довод оказался решающим.
Воинов у меня мало, поэтому разбиваю их на три отряда и выставляю напротив трех городских ворот. Четвертые, морские, будут контролироваться со шхуны. Солдаты сразу начинают копать ров и делать вал на расстоянии метров триста от городских стен, куда долетают только легкие стрелы и сильного вреда не наносят. Пусть горожане думают, что мы собираемся осаждать долго и нудно, пока им не придет помощь из Александрии и с позором не прогонит нас. А что они еще могут думать, видя, как мало нас приплыло?! Мужское население Мерса-Матруха уже собралось на стенах. Они вопят и угрожающе размахивают оружием. Собака, которая гавкает, не кусает. Рот занят.
