На что Петр Третий улыбнулся уже в открытую и повернулся к брату:
– Правду писал Петр Александрович, как есть лицедей. – Переведя взгляд обратно на меня, он добавил: – Да вы не тянитесь так, Игнат Дормидонтович. Видно же, что вам неудобно.
Нарываться я не стал и перешел в положение «вольно».
– Тут на мой запрос ваш патрон ответил, что вы человек строптивый, на почести и награды не падкий, вот я и решил узнать – довольны ли вы тем, что получили? Или, может, есть какие просьбы? К тому же сыновья отзывались о вас очень противоречиво, но ярко, так что и мне захотелось поглядеть на столь примечательного человека. Так как, будут дополнительные просьбы?
– Так точно, ваше императорское величество!
Император улыбнулся еще раз, потому что с одной стороны он наверняка привык слышать в подобных ситуациях, что награждаемый всем доволен до счастливых соплей. При этом Петр подозревал, что со мной будет не все так просто.
У меня, конечно, были сомнения по этому поводу, но я их отбросил. Любви у нас с шефом жандармов точно не случится, так что можно использовать обострение отношений для собственной безопасности в будущем, как бы странно это ни звучало. Незаметную сошку очень легко смахнуть с игрового стола, а вот засади он за решетку наглого видока – придется объяснять венценосному братцу, не является ли сие действо мелочной местью за дерзкие слова.
В тот момент данный довод показался мне весомым и обоснованным.
– Ваше императорское величество, господа жандармы, как бы это сказать… – стараясь не коситься на великого князя, выдал я, – …потеряли одну мою вещь, хотя я очень просил их этого не делать.
С трудом сдерживая улыбку, император перевел взгляд на брата:
– И как это понимать?
Было видно, что великий князь очень хочет изобразить непонимание, но явно опасается, что я точно приплету сюда Дашу.
– Помимо личных интересов господина Силаева есть еще интересы государства, кои требуют изучения ценных артефактов, – проворчал шеф жандармов.
Император с легкой улыбкой перевел взгляд на меня.
Да он издевается! Похоже, их императорская морда скучают и желают увидеть битву Давида с Голиафом, ну или моськи со слоном. Ну а что, если на то есть монаршее соизволение, почему бы и не порезвиться? От моей наглости в осадок выпали бы и старый статист, и юный выпускник школы видоков, но получавшаяся в итоге личность испытывала от этой ситуации истинный восторг. Ну действительно, когда еще можно будет относительно безнаказанно потроллить великого князя и шефа жандармского корпуса?
– Закона империи о частной собственности еще никто не отменял.
Император с удовольствием перевел взгляд на брата, словно теннисный судья на вышке, следящий за перелетом мячика.
– Есть закон о запрещенных артефактах, – парировал великий князь.
– Вот поэтому я и не стал требовать у ваших подчиненных вернуть мне кинжал ведьмака, – не дожидаясь взгляда Петра Третьего, ответил я и тут же на всякий случай добавил: – Ваше императорское высочество. Что же касается пули, то она точно ничего темного не несет и вредит только упырям. Даже оборотню от нее нет никакого урона.
Это мы с Евсеем проверяли. Он брал пулю в руки, лизал и даже на зуб пробовал. Хорошо хоть не проглотил – процесс извлечения был бы довольно хлопотным.
– И все же этот артефакт подлежит изучению, для пользы государства, – явно начал закипать великий князь, впрочем, как и я.
– Много бы было пользы империи, окажись эта пуля в вашей лаборатории, а не у меня в пистолете, когда мы гнались за упырицей?
Внезапно шеф жандармов успокоился и даже позволил себе легкую улыбку.
Ох, как нехорошо-то.
– Ничего бы страшного не случилось, – откинувшись в кресле, сказал он. – Судя по отчету подполковника Гришковца, ваша с казаком роль в этой охоте сильно переоценена.
Такой вспышки эмоций у меня давно не было. Ярость чуть не выбила из головы весь здравый смысл, тем более что там его и так с гулькин нос.
Как ни странно, меня успокоил стук открывшейся двери и тяжелые шаги за спиной. Даже не оборачиваясь, я точно знал, что там стоит беролак с золотой цепью на груди.
Он что, почувствовал вспышку моего гнева? Неплохая у императора охрана. Впрочем, ничего удивительного.
– Да уж, – прошипел я, – от ворот подполковнику было все видно очень хорошо. Он даже в сад войти не рискнул. В той мясорубке выжили только трое, и до конца в сознании остались лишь я и князь Вачнадзе. Думаю, он будет свидетелем понадежнее, чем ваш не в меру осторожный подчиненный.
– Скользкий Ваха? – удивленно переспросил император, жестом остановив возмущенный спич брата. – Он-то что там забыл?
– Мы поспорили о том, как лучше всего мужчина может доказать свою храбрость, вот я и пригласил его поохотиться на упырей.
– И он не выкрутился? – удивленно спросил Петр Третий.
– Пробовал, но я был настойчив.
Император искренне рассмеялся и даже хлопнул в ладоши.
– Ай, маладца! Ну и как себя проявил не в меру находчивый князь?
– Любить мне его не за что, но на этой охоте князь вел себя достойно, – совершенно серьезно ответил я, потому что правду говорить легко и приятно.
– Даже так, – хмыкнул император и задумался. Его раздумья вылились в жесткий приказ брату: – Артефакт верни.
– Но…
– Верни, – добавил монарх стали в свой голос.
Атмосфера в комнате сгустилась, и сразу стало понятно, кто в этом доме хозяин.
– Оставьте нас, – добавил император.
Когда сибиряк и великий князь вышли, Петр перевел все еще тяжелый взгляд на меня:
– Вижу, что смел и отважен до безрассудства, но вежество знай. Ты служишь империи как видок, а не шут гороховый.
– Так точно, ваше императорское величество!
В этот раз я не стал перегибать с придурковатостью, потому что мой собеседник внушал заслуженное уважение.
– И еще – постарайся не втягивать мою дочь в неприятности.
Услышав это заявление, я невольно вздохнул и не сумел сдержать не совсем уместные слова:
– У меня здесь только и забот, как бы она меня никуда не втянула. – Опомнившись, я встал по стойке «смирно». – Ваше императорское величество!
– Теперь понимаю, что они в тебе нашли, – хмыкнул император, откидываясь в кресле. – Более вас не задерживаю, господин видок. Благодарю за службу.
– Рад стараться, ваше императорское величество!
Очень хотелось спросить, кто именно эти самые «они», но я благоразумно промолчал, лишь по-армейски сделал поворот «кругом» и промаршировал к двери – благо не лакей и пятиться задом наперед не обязан.
