Мне бы настоять на своем и, упирая на данное господарем слово, все же сбежать из Валахии, но любопытство почему-то оказалось сильнее страха.
Глава 8
Всю подготовку к предстоящему празднику взяла на себя Наташа. Как оказалось, мне предстоит получить новый опыт, потому что бал вампиров не будет похож ни на празднество в ратуше Топинска, ни на приемы в московских дворцах. То, что намечается самый настоящий маскарад, стало понятно по костюму, который мне принесли через два дня после приключений в таборе и за пару часов до начала события.
– Ты серьезно? – спросил я Наташу, взяв в руки маску.
– Конечно. А что тебя удивляет? Бал посвящен празднику урожая.
Да уж, похоже, мне придется сыграть роль то ли кабачка, то ли баклажана. Маска имела салатово-сиреневый цвет, выпукло-округлые скулы, бровки листиками и усы, похожие на усики вьющегося растения. Одно радовало – прилагающийся к маске костюм ничуть не напоминал сбрую овоща-аниматора. К маске прилагались тех же цветов камзол с вышивками растительных мотивов и треуголка, в которую вместо пера воткнулся длинный лист, сделанный из ткани.
Одевшись, я покрутился перед зеркалом и со вздохом смирился со своей участью.
Наташа вырядилась в нечто воздушное и золотисто-белое. В итоге получился некий гибрид ромашки и ангелочка, причем очень соблазнительного.
Времени на амурные развлечения не оставалось, и лишь немного подурачились – я пытался стянуть с девушки платье, а она бодро отбивалась. В таком настроении мы и вышли в люди. Причем люди эти были многочисленны и разодеты в пух и прах. Бал действительно поражал своим размахом. В дальней части как минимум двухсотметрового бального зала виднелось возвышение с троном, вокруг которого все блистало золотом и каменьями богатейших костюмов и масок. Туда меня совершенно не тянуло, и Наташу, кстати, тоже, что показывало ее не самое высокое положение в гареме. Так что она тут же захотела танцевать, и я с радостью удовлетворил желание дамы. Не факт, что особо порадовал ее умением, но энтузиазма было хоть отбавляй. Тем более что никаких строгих устоев в плане политеса здесь не было. Веселая музыка самой своей сутью заставляла вертеться и паясничать в вольном стиле.
Время от времени под высоким потолком зала вспыхивали иллюзорные фейерверки, пролетали призрачные драконы и птицы. Практически все время шел золотистый дождь из неосязаемых то ли икринок, то ли снежинок.
Запыхавшись, я оттащил Наташу к столам и, утолив первую жажду, спросил:
– Ты, случайно, не знаешь, где можно найти профессора Нартова?
– Случайно знаю, – озорно блеснула глазами моя подруга, – он просил привести тебя в жемчужный кабинет.
– И почему не привела?
– Танцы – это моя плата за услуги. И ты должен мне еще парочку после разговора со своим другом.
– Клянусь, – торжественно заявил я, ударив кулаком себя в грудь.
– Ну, тогда пошли. – Забросив в рот виноградинку, Наташа ухватила меня за руку и потащила сквозь веселящуюся толпу.
Если бы я не знал, что здесь собраны сливки высшего общества Валахии, то подумал бы, что это гулянка в ремесленном квартале Бухареста. Если честно, подобная непосредственность сильных мира сего мне больше импонирует, чем чопорность московского дворянства. Валахия вообще показала себя как страна контрастов – порой мне здесь очень нравится, а иногда хочется бежать отсюда со всех ног.
Кабинет, в который меня привела Наташа, полностью оправдывал свое название. И стены, и потолок были отделаны большими фарфоровыми панелями с вкраплением жемчужин разных оттенков.
Да уж, богато жить не запретишь.
Профессор явно заждался и с укоризной глянул на Наташу, но, как и я, не смог долго без улыбки смотреть на бесенят в ее глазах.
– Милая барышня, не оставите нас с Игнатом Дормидонтовичем наедине?
Какой обходительный мужчина. Интересно, считает ли он Наташу бесполезной накипью человечества, как и тех девочек, над которыми проводил опыты?
В душе опять заворочалось предубеждение, которое пришлось гасить усилием воли. Да уж, возродить дружбу с профессором будет очень непросто, особенно учитывая наше совместное прошлое.
Наташа стрельнула в меня глазами и упорхнула из комнаты.
– Игнат Дормидонтович, – жестом предложив мне сесть, начал разговор профессор, – я очень рад, что вы согласились дождаться моего возвращения. Поверьте, я много думал о том, что произошло между нами, и вполне понимаю ваши действия в Омске. А еще хочу попросить прощения за то, что поставил вас перед подобным выбором.
– Да уж, было нелегко.
– Но вы поступили правильно, – все так же доброжелательно уверил меня профессор.
– Вы действительно так думаете? – искренне удивился я.
– Конечно, – кинул Нартов. – Как я уже говорил, вы цельный человек, со своими принципами и убеждениями, коих не намерены нарушать несмотря ни на что. Я уважаю ваши убеждения, потому что тоже служу человечеству. Скажу больше, в тот момент у меня был выбор средств достижения цели и возможность поступить менее радикально, а у вас выбора не было.
– Даже не знаю, что сказать, – озадаченно проворчал я, немного смутившись от столь откровенных признаний Нартова.
– Ну, есть кое-что, о чем бы я с удовольствием послушал, – хитро прищурившись, заявил профессор.
– Я бы тоже хотел о многом узнать, – парировал я. – К примеру, зачем вы так сильно понадобились валашскому господарю?
– У каждого есть секреты, а эти вообще не мои, – уклончиво ответил Нартов.
– Федор Андреевич, – скопировав хитрый прищур профессора, сказал я, – секрет на секрет. Я вам расскажу все без утайки о переселении душ, а вы хотя бы намекнете на то, что здесь творится. Поверьте, это не праздное любопытство, а простая оценка угрозы. К тому же обещаю сохранить эту тайну. От вас же буду ждать ответной любезности в отношении моего секрета. Конечно, если мы договоримся о данном обмене.
Нартов изобразил на лице глубокую задумчивость, но мне казалось, что он сам хотел предложить нечто подобное. Не зря же он намекал на то, что Дракула дал ему разрешение на небольшую откровенность.
– Ваш ход первый, Игнат Дормидонтович, – закончив ломать комедию, решительно сказал профессор и в нетерпении даже подался вперед.
Я же, готовясь говорить, откинулся в кресле.
– Хорошо. Во-первых, еще недавно меня звали Евгением Васильевичем, и лет мне было немногим меньше, чем вам…
Ну а дальше меня прорвало. Только сейчас я понял, как тяжело было хранить тайну о себе. Информация лилась из меня диким потоком, заставляя глаза Нартова увеличиваться все больше и больше. Под конец они едва не стали крупнее его очков.
Когда я наконец-то выдохся, профессор впал в некий ступор, пытаясь уложить все услышанное в голове. Но, похоже, оно не очень-то помещалось.
